Государственная недостаточность. Сборник интервью - Юрий Поляков

– Какие еще книги вы издаете к своему юбилею?

– К Московской книжной ярмарке, надеюсь, выйдет собрание сочинений – пятитомник. Скоро появится сборник «Сто дней до приказа», куда вошло все, что я написал об армии: стихи, проза, статьи, так и не поставленный кино-сценарий «Мама в строю». К концу года надеюсь издать новый роман «Грибной царь». Тоже очень острый – о нашем времени. Основная мысль, которая меня волнует, это та нравственная цена, которую приходится платить советскому человеку за успех в постсоветской действительности. Ведь сегодня большинство нашего населения – люди советские по воспитанию. Что произошло с теми же олигархами? Пост-советские способы добывания денег столкнулись с советским менталитетом, который не принимает эти дикие способы. Почему бесятся наши олигархи? Они вдруг поняли: их никто не хочет считать капиталистами – ни бомж, ни президент. Они баблисты, от слова «бабло». Люди, делавшие наши реформы, исторически безграмотны. Они решили, что сломать советский менталитет легко, потому что на кухнях ругали советскую власть. Нет, трудно. А почему? Потому что советский менталитет опирается на менталитет досоветский. Почему жены чуть что бежали в партком жаловаться на мужей? Да они же веками бегали жаловаться к старосте сельской общины. И сход мужика-пьяницу или гулену-жену наказывал. Исчез сход, появились сельсовет и партком. И жена пошла в партком. То, что считалось «совком», оказалось просто национальным архетипом. А вот когда простому человеку фактически некуда пожаловаться, это проблема, чреватая серьезными последствиями. Суд я в расчет не беру, сегодня в судах не правду ищут, а кошельками меряются…

– Вспомним нашу историю. Реформы удавались не всем. Что-то удалось сделать в прошлом веке графу Витте, что-то Столыпину. Но сегодня вокруг нас реформы, а существенных изменений не видно. Не удаются они никак.

– Реформы удавались тогда, когда их делали консерваторы. Люди укорененные. Прежде чем начать свои реформы, Столыпин вырос в той системе – он знал ее досконально, прошел все ступени – от предводителя уездного дворянства до губернатора и премьер-министра. Вы можете себе представить, чтобы император доверил реформы человеку, который был простым журналистом, скажем, в «Ниве»? А обозревателю журнала «Коммунист» Гайдару доверили. Это же, простите, бред пьяного шизофреника! Вот Косыгин мог бы реформировать страну. Он прошел все ступени, руководил во время войны важнейшей отраслью. Но ему не дали…

– Вы продолжаете работать в газете, хотя творческому человеку это тяжело. Меня всегда интересовало: как пишущий человек успевает?

– Я пятнадцать лет сидел дома, прекрасно себя чувствовал во всех отношениях, и в финансовом тоже. Но газета, считаю, это миссия. Когда мне предложили возглавить ЛГ, я понял: появилась возможность на деле доказать, что в нашей прессе, в нашей стране интеллигенция может существовать не только в режиме духовной гражданской войны, но и в режиме диалога. Подумал и согласился. Когда «Известия» брали у меня интервью через неделю после моего назначения и я изложил свою программу, меня подняли на смех. Вы думаете, что у вас будет Распутин спорить с Евтушенко? Тем не менее, так и получилось. Мы возобновили дискуссии, почти исчезнувшие с полос. Дискуссии, посвященные современной прозе, критике, современному языку. В них участвовали люди различных взглядов, которые годами друг другу не то что руки не подавали, а переходили на другую сторону улицы. Мы их свели, заставили спорить. Я убежден, новые глобальные идеи появляются в споре антиподов, а не единомышленников. В споре единомышленников рождаются только нюансы. Режим диалога очень важен для нашей несчастной страны. Кстати, хочу отметить, что акционеры «ЛГ» (а среди них такие серьезные структуры, как АФК «Система» и московское правительство) не вмешиваются в редакционную политику и не навязывают свои точки зрения. Хотите верьте – хотите нет!

– А нужен ли писателю такой практический опыт?

– Да, нужен. Любой серьезный писатель обязательно был или общественным деятелем, или издавал журнал, газету. Традиционно. Как только писатель начинает заниматься только литературой, читать его становится невозможно. Надо все время подпитываться от жизни. Что такое общественная деятельность? Это участие в сложнейших, противоречивых жизненных процессах. Писатель, которому не интересна жизнь, не интересен…

Долой бездержавье!

Известного писателя Юрия Полякова мы оторвали от рукописи нового романа. Будучи ярким публицистом и острым полемистом, он часто поднимает самые насущные проблемы нашей жизни.

– Лет восемь назад у меня была опубликована статья «Бездержавье», в которой речь шла о беспрецедентном ослаблении Российского государства. Полагаю, это ослабление было рукотворным и направленным на то, чтобы определенная, очень небольшая часть населения могла прибрать к рукам то, что строили и копили всем миром не одно столетие. Я знал, что наступит момент, когда это рукотворное ослабление государства станет громадной, а возможно, и кровавой проблемой для основной части населения. Так оно, увы, и случилось… Есть поговорка: пока гром не грянет, мужик не перекрестится, однако гром гремит уже давно – с середины 90-х годов… И вот сейчас мы всерьез занялись укреплением государства российского. На мой взгляд, это очень правильно. И кардинальные меры по укреплению государства, которые вынес на обсуждение президент, – это то, о чем давно говорит огромная часть нашего общества, намеренная жить в России, а не в более спокойных и теплых краях.

– Позволяют ли предложенные меры говорить о новом политическом курсе страны?

– Думаю, позволяют, конечно, если они не останутся на бумаге. А если начнут серьезно воплощаться в жизнь, то потянут за собой немало других мер. Например, президент говорил об ужесточении ответственности за должностные преступления. Если это действительно воплотят в жизнь, то наверняка вновь будет подниматься вопрос о применении в особых случаях смертной казни. Вполне правильной считаю предложенную президентом форму выборов губернаторов. Потому что до этого выборы зачастую превращались в избирательную вакханалию. В нее вкачивались гигантские деньги, а в итоге в кресле руководителя области, края нередко оказывался или эстрадный шутник, или ставленник криминальных структур. То есть народ часто за свои кровные «покупал» заведомо никчемного губернатора – это ли не бред?

– Но в полной ли мере соответствует это предложение действующей Конституции? Не придется ли вносить коррективы в Основной Закон?

– Конституция – это не каноническое Евангелие. Мы отлично помним, как она принималась, в какое время, какие политические и иные интересы, так сказать, витали в воздухе. И если она в чем-то, допустим, устарела, значит, надо ее исправлять. Мы живем действительно в переходных условиях…

– Президент говорил, что корни террора нередко лежат в неэффективной социальной политике, отсталой экономике и, как следствие, безработице, нищете – такую картину мы наблюдаем в Чечне, Ингушетии…

– Это абсолютно верно. Тут мы, помимо прочего, упираемся в проблему распределения финансовых потоков. Например, если большая часть денег в силу жестокого исторического парадокса оказалась сосредоточена в руках нескольких десятков россиян и они тратятся на подъем английского футбола, а не на насущные нужды страны, то что хорошего может быть для экономики?.. Отвечать за происходящее сегодня должны те люди, которым была дана возможность стать, вернее, которые были «назначены» сверхбогатыми. Эту свою «назначенность» или «назначение» они должны сегодня оправдать. В противном случае единства общества не получится.

Еще один момент в выступлении президента был очень важен: во многом терроризм инициирован из-за рубежа. Действительно, надо заканчивать с либеральным прекраснодушием и четко осознать, что друзей – за редким исключением – у России нет, а есть более или менее сильные партнеры по историческому выживанию. А с партнерами надо и обращаться как с партнерами. Одно дело, когда интересы совпадают, а другое – когда партнер стремится явно за наш счет решить свои вопросы. В этом случае его надо ставить на место…

– Не являются ли эти жесткие меры наступлением на демократию, о чем уже заявили политики ультралиберального толка?

– Демократия, на мой взгляд, – не чудотворная икона, а определенная политическая структура, которая позволяет обществу жить лучше, чем, скажем, при автократии. И если при нынешней демократии у нас взрывают самолеты, убивают детей и вообще страну лихорадит, а половина регионов нищенствуют, то такую демократию надо «поправлять». Лично мне судьба моей страны гораздо дороже абстрактно-либеральной идеи.