Триптих. Знамение. - Ирина Мира

- Нет, не может, - возразил пророк, - Вот, если бы это был не Стивен, а человек из нашего мира, и если бы его душа блуждала в пределах мира, а не между мирами, вероятно тогда, для такого человека, и хватило бы магии, более слабой и то, смотря, что в данном случае считать магией 'более слабой'. Но ни в случае Стивена, нет.

- Слишком много "если", - огрызнулась Адэль.

Пророк закатил глаза и воздел руки к небу.

- О, Боги, образумьте эту женщину! - поумерив свою излишнюю тягу к театральности, Филлириус сделал серьезное лицо. - Да о чем мы вообще говорим? Ну, давай допустим хотя бы на минуту, что ты не обладаешь силой йарая, хотя я уже убежден в обратном, и что это не сила высшего духа помогла тебе спасти Стивена...

- Силой йарая? Ты думаешь, у меня осталась сила йарая? Да это какой-то бред! Немыслимо!

- Не перебивай, - пригрозил Филлириус, - Если у тебя нет силы йарая, остается сила демиурга, но тут уж точно подобное исключено. На крайний случай, я могу допустить, что с этим мог бы справиться Император. Но даже у него есть для этого четыре стороны дара, в то время как у тебя - ни одной. Ты не маг Адэль! У тебя нет дара, даже самого малого! Будь это не так, я бы знал! Я бы давно почувствовал твой дар, если бы он у тебя был! Какая ещё сила могла помочь тебе оживить Стивена? Из всех трех вариантов, возможен только один. Не знаю, зачем и для чего, но демиург оставил тебе силу йарая. И это не мои выдумки, дорогая, это уже факт, который ты сама подтвердила, воскресив Стивена!

Филлириус ушел, не желая продолжать спор, а у Адэль в памяти всплыл день, когда к ней пришел Мэйс.

"Демиург сказал, что лишает тебя привилегий обычного человека не из злости, а за ненадобностью этих привилегий тебе самой', - так тогда объяснил Мэйс отсутствие проводника у Адэль.

Проводников дают всем людям (за исключением Стивена, но только потому, что он из другого мира). Если у Адэль нет проводника, это равносильно тому, что она не человек. "И в правду, - с сарказмом подумала Адэль, - зачем йараю проводник в лице другого йарая?". Значит Филлириус прав, и она всё ещё йарай, только в человеческом теле?

Адэль вспомнила, как явно ощущала эмоции бывшего подопечного - Владиса. Это так походило на связь, что существовала между ними, когда она была его проводником. Ещё одно доказательство теории Филлириуса. Но Озеро назвало Адэль человеком... хотя оно говорило о чувствах, об отношение к миру и Адэль к себе самой. Нет, на своём личном примере Адэль знала, что умение чувствовать - не привилегия только лишь людей. Будучи йараем она тоже могла испытывать эмоции. Что же, и даже слова Озера не опровергают приговор пророка? Ни найдя ничего, что могло бы разрушить теорию Филлириуса, Адэль поймала себя на том, что успела смириться.

Стивен боролся с искушением подслушать разговор друзей, но совесть не позволила ему. До этого он был где-то далеко, и не мог контролировать свой слух. Обрывки голосов Филлириуса и Адэль доходили до него, и он смог частично понять смысл бесед. Конечно судя по тому, как громко и пылко его друзья разговаривали, это можно было назвать скорее руганью, а не беседой. Стивен насторожился, когда тон Филлириуса начал грубеть, а Адэль плавно перешла на бесконтрольный крик. Наконец Стивен не выдержал.

- Может вы прекратите без конца орать друг на друга? Клянусь, за прошедшие сутки я слышал от вас больше криков, чем за всю жизнь!

От неожиданного пробуждения друга, Филлириус поперхнулся едой, а Адэль, дернулась и случайно опрокинула котелок, висевший над огнем, в котором помешивала длинной деревянной ложной что-то наподобие супа. Они ждали, что Стивен скоро очнется, но не думали, что он мог слышать их все время, пока был без чувств. Филлириус и Адэль залились густой краской.

- Ты наверно хочешь поесть. - Адэль вскочила с места и полезла в мешок в поисках миски и ложки. Только когда она потянулась к котелку, вспомнила, что минуту назад разлила все его содержимое. - Я, - запинаясь, начала Адэль, и ещё больше покраснела, - я сейчас что-нибудь придумаю. У нас, кажется, осталось ещё немного хлеба и пара кусков вяленного мяса, вроде бы была.

Адэль так отчаянно начала копаться с двух заплечных мешках, что Стивен невольно представил, как она сейчас засунет туда голову, а потом и вовсе исчезнет в куче вещей, набитых внутри.

- Адэль, - окликнул Стивен, но она так увлеклась поиском еды, что ничего не слышала. - Адэль! - повторил Стивен громче и настойчивее, и на этот раз добился нужного результата. Адэль вскинула голову и уставилась на Стивена скромным виноватым взглядом.

- Я не хочу есть, - заверил её Стивен, - Я ел два часа назад, у Кладира.

Филлириус подавился во второй раз, а Адэль застыла.

- Я хочу только знать, что происходит, - продолжил Стивен и не замечал выражения лиц друзей, - Почему я здесь? - Стивен оглянулся по сторонам и нахмурился, - Почему вы здесь? Откуда снег? Где Кладир? И какая муха вас обоих укусила, что вы стали лаяться как две дворняги?

Филлириус вздохнул, а Адэль жалобно простонала. Пророк встал со своего места и подошел к Стивену. Усевшись рядом, он подозвал Адэль. Подруга неохотно устроилась рядом.

- Тебя не было две недели. Почему сейчас зима, никто не знает, возможно, потому, что Маршал забрал вторые доли Элементов. То есть Император, - начала Адэль без предисловий, - Маршала провозгласили Императором. Он поднял Гарон из-под земли и знает, что я была герцогиней Баррена.

Стивен зашевелил губами, пытаясь что-то сказать, но слова не шли. Он не понимал, как столько всего могло произойти за два часа. Он даже не понял половины того, что свалила на него Адэль. Его не было две недели... Две недели? Доли Элементов... Что значит ''доли? Стивен огляделся: кругом снег, глубокий, белый, деревья зачахли, покрылись толстым слоем льда и клонятся к земле под его тяжестью. Слишком сурово для обычной зимы. Да и разве может наступить такая зима, пусть даже за две недели, когда совсем недавно была теплая-теплая осень?

- Я вообще ничего не понял, - признался Стивен.

Филлириус мягко взял руку Адэль и попросил позволить ему рассказать обо всем. Друзья показались Стивену подавленными и измотанными. Начиная подозревать, что рассказ будет долгим, Стивен даже представить себе не мог насколько. Он приготовился выслушать Филлириуса, но за время рассказа ни один раз пожалел, что не попросил друга отложить столь тяжелое повествование.

Филлириус, видя, как утомлен Стивен, пытался по возможности не говорить лишнего. Больше того, Стивен не сомневался, что осталось нечто, о чем пророк умолчал: когда разговор зашел о том, как они встретились с Императором, Филлириус покосился на Адэль и та, ели заметно, повела головой. Стивену это не понравилось, но он решил, что, возможно, дело слишком личное и Адэль, когда решит, сама расскажет обо всем.