Триптих. Знамение. - Ирина Мира

Адэль уже солгала однажды. Она не сказала Филлириусу, о том, что связывает её с Владисом. Теперь ей снова надо начинать увиливать и придумывать нелепые оправдания. От мысли, что придется лгать Стивену, у Адэль все внутри опустилось. Но как можно сказать правду Стивену и не выдать себя перед Филлириусом? Ещё немного, поняла Адэль, и она обрастет паутиной лжи. И всё же, даже эта причина, не заставила её отказаться от первоначального решения: ни Филлириус, ни Стивен, не должны ничего узнать. Никогда.

- Дорогая, - ворвался в мрачные мысли Адэль голос Филлириуса.

Стряхнув отрешенность, Адэль вопросительно посмотрела на него.

- Расскажи Стивену про Эзаруса, - сказал пророк, и, по тону, Адэль поняла, что эта просьба звучит уже во второй раз.

Филлириус встал с бревна и ушел из лагеря, на прощание одарив Адэль взглядом, в котором ясно читалась надежда, что она поделится своими переживаниями хотя бы со Стивеном и не станет увиливать.

Стивен приподнялся на локте и поправил подобие подушки, которое соорудила для него Адэль. Она смотрела на него каким-то странным неловким и виноватым взглядом, будто боялась, что он вот-вот начнет ругать её за что-то. Стивен мысленно улыбнулся. Только сейчас он понял, что совсем недавно уже попрощался с ней и не думал когда-либо увидеть вновь. Но он был рад оказаться рядом, взглянуть в её глаза.

- Эзарус последний потомок древнего рода, - перебила его мысли Адэль, обещанным рассказом, - Сотхат - так их называют. Люди, принадлежащие к этому роду, были с начала времен призваны хранить все человеческие знания. Они знали все. Кроме, разве что, будущего. Могли в точности запоминать всё: что увидят, услышат, прочтут, и потом оберегать эти знания бесконечно долго. Вечно. Как сама их жизнь. Сотхат бессмертны. Но около трех с половиной тысяч лет назад члены рода начали по неизвестной причине умирать. Народ этот буквально вымирал. Никто ничего не мог сделать. Все считали, что совсем скоро род Сотхат исчезнет с лица земли и унесет с собой все знания.

- Откуда такое название - Сотхат? - воспользовался Стивен кратковременной паузой в рассказе, - Звучит не совсем по-местному.

Адэль приковала взгляд к глазам Стивена. Казалось, будто она говорит с трудом и отчаянно хочет сказать нечто совсем не имеющее отношение к какому-то там древнему роду.

- Они произошли от людей с восточного материка, - пояснила Адэль и продолжила историю рода: - Когда известие об угрозе вымирания Сотхат дошла до правящего тогда Императора, он попытался найти решение. Императора звали Маиф-а'Хьен. Он был царем Медин-Дашира и Императором мира. И одним из самых великих магов истории.

- Постой, - вмешался Стивен, не скрывая удивления и тревоги, - Императоры правят всем миром?

Адэль снисходительно улыбнулась. Она постоянно забывала, что Стивен не знает и малой части о третьем мире.

- Они не правят миром. Только страной или странами, главами которых они являлись до того, как получили право зваться Императором. Миром они не правили никогда. Император это как Совет в твоем мире. Он нейтральное лицо, обязанное поддерживать существующие законы и мир между всеми странами и континентами. В случае разногласий, он - высший суд, наместник демиурга и его воли на земле. Помимо обычных законов, различных во всех странах, устанавливаемых местными королями, царями или князьями, есть один общий, Мировой закон. Так вот Мировой закон - единственное, над чем властен Император. На основе этого закона Император помогает соблюдать мир и вмешивается только тогда, когда от его решения зависят судьбы многих. Титул Император, скорее значит 'судья' и 'защитник', чем 'король'.

Стивен понимающе покачал головой. Такая система была знакома ему: Совет в его мире играл такую же роль. Когда-то. Последние столетия они как-то забыли, что им не все позволено.

- Ясно. Так что там сделал этот Маих-Фенхель?

- Маиф-а'Хьен, - поправила Адэль и вернулась к основной теме, - Он сделал единственное, что можно было сделать. Спасти род уже не представлялось возможным. Но знания Сотхат можно было сберечь. Он выбрал ребенка. Мальчика десяти лет. Одного из Сотхат. Маиф-а'Хьен использовал все магические силы, какими только располагал и ценой собственной жизни отгородил ребенка от недуга, постигшего род мальчика. Просто спасти мальчика от смерти было недостаточно, нужно было как-то остановить знания, уходящие вместе с жизнями людей Сотхат. Маиф-а'Хьен сделал нечто, чего я не могу объяснить. Он создал новый вид магии. Точнее, новый вид... магического существа, - Адэль поморщилась от отвращения, - Ни до него, ни после, никто не делал подобного. За исключением демиурга, создавшего наш мир и несколько новых видов. Маиф-а'Хьен дал мальчику способность вызывать души умерших. Демиург позволил ему. Не будь ситуация так опасна он ни за что не поддержал бы Маиф-а'Хьена. Этот новый дар был противен природе смерти и жизни. Но выхода не было. Вызывая души мертвых этот мальчик - Эзар Рилье, или как его назвали на востоке Эзарус Дже'Нэф - что значит Взывающий - мог вернуть все утерянные знания и получить новые. Миссию Сотхат удалось спасти. Болезнь, унесшая жизни многих тысяч людей этого рода отступила. В живых остались не более двух сотен. Эзарус вырос ни тем на кого надеялся его род. Поняв, какой властью его наделил Маиф-а'Хьен, Эзарус...

Глаза Адэль увлажнились. Стивен остро ощутил её состояние. Она была йараем пятьсот лет и чтобы ни говорила, страдания народа - всего народа, со всего мира - врезались ножом в её сердце. Боль людей была и её болью. Через день Адэль забудет об этом, и снова скажет, что ей плевать на людей, но сейчас Стивен видел правду по её глазам, по трясущимся рукам и побледневшему от жалости и бессильной злобы лицу. Он знал - она любит... любит, как бы ни старалась показать иное, но что-то давно сломило её, и теперь ненависть была её защитой. Стивен придвинулся ближе к подруге и подхватил упавшую с её ресниц слезинку. В это мгновение ему почудилось, что он, наконец, понял её по-настоящему.

- Эзарус использовал свой дар для дел безмерно жестоких. Он стал великим человеком. Поистине великим и могущественным. И чудовищным. Тысяча семьсот лет, почти целая эпоха, прошли под властью бессмертного Взывателя, сумевшего найти способ подчинять души умерших. Эзарус Взыватель создал армию мертвых. Он бы на вечность подчинил себе мир, если бы не вмешались Сартрас и Горгот - истинные хозяева душ. Как бы сильно они не ненавидели друг друга, в одном они единогласны: мертвые принадлежат им. Альянс праведности и греха. Единственный союз Сартраса и Горгота. С поддержкой демиурга и сильнейших магов того времени было решено уничтожить Взывателя. Все было готово, только Эзарус вдруг исчез. Он повелевал мертвыми и от них, вероятно, узнал планы на свой счет. Его не нашли. Он пропал, спрятался. Демиург знал где он, и мог сказать магам, но прямое вмешательство высших сил в жизнь людей может привести к катастрофе. Общаться путем знаков и намеков, как обычно делают йараи, не имело смысла. Слишком долго - ведь человек, к которому обращаются йараи или демиург, должен увидеть эти знаки, понять их, а это сложно. Знаки туманны, поскольку чуть более четкий намек и может случиться трагедия. Эзарус без сомнений успевал бы ускользать и решение о его убийстве сошло бы на нет само собой. Да и где бы он ни прятался, он вел себя тихо и пропал почти на девятьсот лет. Только потом демиург понял, что Эзарус всего лишь ждал удобного момента, - Адэль буквально выплюнула эти слова, вложив в них все своё отношение к Взывателю, - Этим моментом для него стала Великая война. Многолетняя, кровопролитная война, во время которой до него никому не было дела. Правда, он ошибся, считая, что о нем успели забыть. Как только Эзарус объявился, надеясь захватить господство над ослабленными Независимыми землями и Гароном, Сартрас и Горгот сразу возобновили свой план. Они нашли новых магов, самых сильных, и передали им заклинание. Суть этого заклинания была в том, что после ритуала его исполнения Эзарус должен был стать рабом первого, кто призовет его. Заклинание Лишения воли, созданное Сартрасом. Второй отчаянный шаг демиурга, противный природе, и снова из-за Эзаруса. По плану, призвать Эзаруса должен был один из членов его рода. Так Взыватель оказался бы под вечным контролем и ничего не смел бы сделать самостоятельно.