Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

«Гранд-отель» тоже должен был вот-вот сдаться. Снайперы, отрезанные на десятом этаже, вынуждены были пить кофе из пепельниц и грабить бар. Капитан Альфонсо Сайас подогнал на площадь перед гостиницей танк и разнес вдребезги пару окон. Вверх по лестнице бросились бойцы Альберто Фернандеса Мон-теса де Оки, и снайперы сдались. Дюжина полицейских, тайных агентов и мастеров пыточных дел вышла с поднятыми руками, осыпаемая ругательствами.

Теперь оставались только казармы Леонсио Видаль. После бегства Касильяса Лумпи и Фернандеса Суэро гарнизон возглавил полковник Кандидо Эрнандес. Лейтенант Уго дель Рио, использовав рацию из патрульного автомобиля, захваченного у полицейского штаба, вошел в контакт с полком. Офицер, ответивший по радио, потребовал перемирия. Дель Рио ответил, что на этот вопрос может ответить только Че, но согласился разыскать его, чтобы сообщить о просьбе осажденных. Он нашел Че в штабе колонны, где тот беседовал с картографом Антонио Нуньесом Хименесом и доктором Адольфо Родригесом де ла Вегой. Че вместе с доктором пошел к патрульному автомобилю; снова связались по радио с осажденным полком. Че согласился отправить Нуньеса Хименеса и Родригеса де ла Вегудля переговоров с полковником Эрнандесом. Тот почти сразу же потребовал перемирия на неопределенный срок, на что эмиссары ответили, что единственный приемлемый для них вариант — это безоговорочная капитуляция. Полковник Эрнандес сказал в разговоре, что в бою погибли его брат и сын, что он уже полностью выполнил свои обязанности перед страной и теперь поручает принять решение своему заместителю Фернандесу и старшим офицерам. Фернандес потребовал переговоров с Че.

Перед самым началом второго раунда переговоров радиоприемник казарм Леонсио Видаль принял обращение главного штаба вооруженных сил из Гаваны. Говорил генерал Кантильо.

«Новости поступали совершенно исключительной важности, но при этом были противоречивыми. Батиста рано утром сбежал из страны, и все командование вооруженными силами полностью нарушилось. Наши два делегата установили по радио контакт с Кантильо, передав ему предложение сдаться, но тот ответил, что не может его принять, поскольку оно звучит как ультиматум, и что он занял пост командующего вооруженными силами согласно строгому приказу самого Фиделя Кастро».

Эрнандес попросил Нуньеса и Родригеса переговорить с Кантильо, который предложил им перемирие. Они повторили, что речь может идти только о безоговорочной капитуляции. Кантильо попытался обмануть их, сказав, что по распоряжению Фиделя Кастро сформировал временное правительство и потому не может при таких условиях сдать казармы. Беседа закончилась оскорблениями.

За несколько часов до того, в полвосьмого утра, в здании управления сахарным заводом «Америка» Фидель Кастро подошел к двери, чтобы выпить чашку кофе на свежем воздухе. Он ругал про себя безответственных повстанцев, которые бездумно тратили и без того скудные боеприпасы, стреляя в воздух в честь наступления Нового года. Удивительные новости по поводу бегства Батисты, переданные по «Радио ребельде», привели Фиделя в бешенство — диктатор скрылся, и все происходящее мерзко пахло государственным переворотом. Он велел собрать своих капитанов, чтобы немедленно выйти в поход на Сантьяго.

Новости подтвердились. Новым президентом был объявлен судья Верховного суда Карлос Пьедра. Кантильо, получавший в американском посольстве советы по поводу того, как проще справиться с революцией, стал главнокомандующим вооруженными силами.

Фидель приколол лист бумаги к платяному шкафу и написал: «Революция — да, военный переворот — нет». Затем он написал призыв к всеобщей забастовке, сел в джип и поехал на «Радио ребельде», чтобы сделать запись обращения. Оно вышло в эфир в десять часов утра, а позднее было передано множеством радиостанций не только Кубы, но и других стран Латинской Америки.

Че услышал обращение Фиделя почти в то же самое время, когда получил самую последнюю информацию из осажденных казарм.

«Мы немедленно вошли в контакт с Фиделем, передав ему новости, но сообщили при этом и наше мнение относительно замыслов Кантильо, которое полностью совпадало с его мыслями. Позволить создать военную хунту значило потерять все достижения и перспективы революции, заставив ее вести переговоры с остатками диктатуры».

Полковник Эрнандес настаивал на разговоре с Че. Нуньес и Родригес отправились вместе с ним. Че очень резко говорил с новым командиром полка. Как вспоминали присутствовавшие, он сказал следующее:

«Послушайте, полковник, мои люди уже обсудили этот вопрос с высшим командованием. Вы можете выбирать между безоговорочной сдачей или обстрелом, но настоящим обстрелом, без всякой пощады. Весь город уже в наших руках. В 12.30 я отдам приказ возобновить атаку с использованием всех наших сил. Мы захватим казармы любой ценой. Ответственность за кровопролитие ляжет на вас. Кроме того, вы должны знать, что существует возможность военного вмешательства американского правительства в события на Кубе; если это произойдет, то ваше преступление станет еще более тяжким, так как это будет означать вашу поддержку иностранного захватчика. В таком случае единственной возможностью которая останется у меня будет дать вам пистолет, чтобы совершить самоубийство, так как вы будете виновны в измене Кубе».

Эрнандес возвратился, чтобы обсудить условия со своими офицерами. А солдаты тем временем уже начинали покидать свои посты и брататься с мятежниками. Военные колебались. За несколько минут до назначенного времени, когда повстанцы уже зарядили винтовки и изготовились стрелять, осажденные согласились капитулировать на следующих условиях: они получают возможность без оружия покинуть казармы и отправиться в Гавану через Кайбарьен. Те, кто был виновен в насилии против населения, будут исключены из соглашения.

Пока за стенами казармы шли переговоры, солдаты за десять минут до окончания перемирия начали по собственной инициативе бросать оружие и выходить к передовой линии повстанцев. Это случилось в 12 часов 20 минут дня 1 января 1959 года. Казармы капитулировали без единого выстрела.

На фотографиях запечатлены жители Санта-Клары, в изумлении рассматривающие разбитые вагоны и массу искореженного железа, в которую превратился бронепоезд; победители-повстанцы перед неподвижными танками; бородатые молодые партизаны, «барбудос», на фоне рябых от следов пуль стен притихших казарм; кучка разоруженных солдат Батисты, окружившая молодого повстанца, который что-то вещает им; Че, дающий указания, стоя около танка; он поддерживает загипсованную левую руку правой. Из-под берета с кокардой в виде пересекающихся мечей смотрят остекленевшие от усталости глаза, с губ, искривленных улыбкой, свободно свешивается сигара.