Право на совесть - Хохлов Николай Евгеньевич

— Как оба немца себя ведут? — не унимался Панюшкин.

— Ничего, ведут. Учатся. Много и усердно. Порыв у них, видимо, есть. Тренируются во всю.

— Я не о том, — поморщился Панюшкин. — Бог с ним, с порывом. Вы сумели к ним приглядеться? Помните наш разговор? Как они живут, чем дышат, разобрались? Знаю, знаю, в душу им заглянуть нельзя. Но здесь, в Москве, они двадцать четыре часа на виду у наших людей. Какой же вывод?

Я подыскивал слова, и Студников решил вмешаться.

— Николай Евгеньевич много работает над планом. С агентами, в основном, Иванова и Окунь. Кроме того, получаем рапорта от сотрудников, обслуживающих дачу. Все сведения хорошие. Ребята боевые и по-настоящему рады заданию.

Панюшкин задумался. Он смотрел вниз и морщины на его сером лице казались особенно резкими. Потом, постучав кончиками пальцев друг о друга, он поднял глаза:

— Ну, хорошо… Ваши люди, вам виднее. С планом действительно надо спешить. Его ждут наверху. Да и работать будет легче, когда принципиальную базу утвердят. Ориентировку прочитали? Нет? Дайте ему ориентировку, товарищ Студников, пусть ознакомится. Так помните, будут неполадки или задержки — не стесняйтесь, рапортуйте немедленно. До свиданья.

Он протянул мне через стол руку и занялся какими-то папками. Студников и я вышли из кабинета.

— Что за ориентировка? — спросил я.

— По НТС. Зайдите ко мне, я ее вам дам. Только не надолго. Я сам еще не читал.

«Ориентировка» оказалась небольшой брошюрой. Сотрудники нашей группы куда-то разбрелись. Я устроился у пустого стола и перелистал брошюру. На белой меловой бумаге обложки было напечатано черным типографским шрифтом: «Ориентировка по антисоветской организации НТС». В верхнем углу, как обычно, гриф «совершенно секретно», а внизу мелкими буквами: «Типография МВД СССР, ноябрь 1953 года».

Брошюра начиналась приказом министра внутренних дел СССР, Круглова, от 5 ноября 1953 года. Приказ говорил о необходимости усилить борьбу против эмигрантской антисоветской организации «НТС». В первых строчках приказа давалась краткая характеристика этой организации.

«…поставившая своей целью свержение советской власти и реставрацию капиталистического строя…», «…пользующаяся широкой финансовой и технической поддержкой американской разведки…», «…единственная эмигрантская организация, активно действующая на территории Советского Союза…», «…засылающая своих людей для подпольной пропаганды вооруженного восстания и создания опорных групп среди населения…», «…пытающаяся проникнуть в государственный аппарат СССР…»

Вторая часть приказа была составлена более бледно. Она содержала несколько перенумерованных пунктов, которые, по мнению министра, должны были повысить эффективность борьбы с НТС.

По типичному для бюрократа методу, Круглов начинал с нового принципа оформления служебных бумаг, касающихся НТС. Впредь все сообщения об этой организации должны были снабжаться грифом: «чрезвычайное сообщение: НТС!» и направляться непосредственно в секретариат министра. При аресте людей по подозрению в связи с НТС, об этом полагалось сообщать служебной телеграммой-молнией в центральный аппарат МВД СССР. Управлению разведки министр приказывал повысить внимание к агентуре, работающей против НТС. Отделам контрразведки предлагалось усилить наблюдение за возможными явками НТС на территории Советского Союза. Прибавив еще несколько таких же общих указаний, министр приказывал также издать «ориентировку по НТС» для инструктажа руководящего состава МВД СССР и республик.

Затем шла первая часть самой ориентировки. Она состояла из кратких выдержек, взятых из допросов задержанных членов НТС и донесений заграничной агентуры. Большинство из этих выдержек показались мне знакомыми. Протоколы и показания, послужившие источником для них, я читал уже в материалах Первого управления по Околовичу.

Здесь, в ориентировке, цитаты из материалов были подстрижены, пересыпаны многоточиями и явно подтасованы. Основное внимание составители брошюры уделяли роли американской разведки в деятельности НТС. Подробно рассказывалось о шпионских школах в Западной Германии, руководимых американскими разведчиками, об американских самолетах без опознавательных знаков, с помощью которых агенты НТС перебрасывались в СССР, о кличках американских инструкторов и о техническом материале с маркой «сделано в США», которым снабжались связные НТС. В принципе, те же данные, которые опубликовывались в официальных сообщениях центральной печати, с той разницей, что в центральной печати имя НТС тщательно обходилось. Здесь же, в ориентировке, американские шпионы и диверсанты оказывались членами НТС. Остальные выдержки из допросов и агентурных донесений были подобраны в рубрики с фамилиями отдельных руководителей НТС. Среди них я нашел и цитатную мозаику об Околовиче. Все человеческое из этой характеристики было тщательно убрано. Из остатков получился образ агента иностранного империализма, врага не только власти, но и русского народа. Прозрачное шулерство авторов брошюры заставило меня невольно улыбнуться. «Портреты» остальных руководителей НТС я даже не стал читать. Перелистав кое-как «инструктаж», я добрался до второй части ориентировки. Это была длинная, на несколько страниц, таблица «возможных явок агентуры НТС».

Она содержала, в основном, адреса и фамилии родственников и друзей членов НТС, задержанных «органами». Было сразу видно, что подавляющее большинство этих явок были «мертвыми», то есть об их провале НТС должно было знать. Я понимал, что «живых» явок в такой таблице и не могло быть. Если МВД засекало действующую явку, то на нее заводилось оперативное дело, которое даже соседним службам не выдавалось без разрешения начальника отдела.

Я отложил брошюру в сторону и задумался. Ни идеологии НТС, ни программы действий этой организации, ни даже настоящего анализа ее структуры в брошюре не было. Методов борьбы ориентировка не подсказывала и никакой особой оперативной ценности для руководящего состава МВД она не представляла. Зачем же МВД издало ее? Я мог только гадать.

Может быть, затем, чтобы показать кадру МВД опасность этой организации и поднять бдительность сотрудников на местах? Одновременно оградить задержанных членов НТС от гибели в руках местных следователей, и обеспечить бесперебойную и быструю доставку материалов допроса в центральный штаб борьбы с НТС? Теперь я уже не сомневался, что подобие такого центрального штаба, что-то похожее на координационную группу, существует в МВД СССР. А вторая часть ориентировки, с адресами, должна была, наверное, продемонстрировать сотрудникам попроще, что, дескать, несмотря на свою опасность, НТС окружен агентами МВД и ловушки расставлены повсюду. Кое-кто из составителей брошюры понимал, очевидно, что читатели могли сделать «не те выводы». Мне, например, стало ясно, что министерский отзыв об НТС был продиктован, в основном, нарастающим революционным потенциалом в народных массах и соответственно увеличивающемся страхе у власти.

Однако, несмотря на свою тенденциозность, брошюра напоминала, что на два очень важных вопроса у меня нет точного ответа: об истинных взаимоотношениях между НТС и американской разведкой, и о том, в какой степени НТС пронизан советской агентурой.

Я знал, что будь НТС всего лишь ширмой для американской разведки, планируемая мною встреча с Околовичем превращалась в бессмыслицу. Не потому, что убийство Околовича в этом случае стало бы оправданным, но, просто, ответственность за его жизнь переходила к его иностранным хозяевам. Для моей семьи и меня он становился чужим человеком и наши с ним цели, если и могли казаться на каком-то участке пути параллельными, с таким же успехом могли в любой момент стать противоположными и даже враждебными. Связь с иностранными разведками, какими бы внешне «благородными» целями она ни диктовалась, всегда несет в себе семена предательства.

В то же время, искать гарантий, что НТС не контролируется иностранцами, было для меня невозможно. Более того, в моем положении я должен был считать НТС заслуживающим доверия, пока факты не докажут мне противного. Образ НТС, создавшийся в моем представлении, был настолько далек от филиала американской разведки, что я даже и не пытался анализировать «материалы» брошюры. Честность НТС была мне необходима, иначе вся система моей личной борьбы и надежд, с таким трудом найденная, могла рухнуть.