Бронепароходы - Алексей Викторович Иванов

План сложился простой и ясный — каким и бывает хороший план. Роман угонит «Кологрив» и неподалёку в протоке отправит его на дно: он заметил там глубокую заводь. На «Кологриве» есть лодка — матрос Мальцев выпросил её в Дербешском затоне; на лодке Роман сплывёт до устья Белой и дальше вниз по Каме — до флотилии Старка. Федосьев сказал, что Старк знает о намерении Романа уничтожить промысел. Значит, Роман сообщит адмиралу, что охрана промысла расстреляла «Кологрив» из орудия, а уцелевшие члены команды выбрались на берег и, плюнув на всё, ушли в ближайшую деревню. Вряд ли Старк будет проверять эту версию и повернёт на промысел. И Романа повезут в Уфу. А брошенная им команда пускай решает сама, куда ей податься.

…«Кологрив», конечно, стоял у баржи. Во тьме чуть светлели надстройка и рубка. На судне вахтенным оставался матросик Мальцев, и он, похоже, спал — окна рубки были чёрные. Однако на мостках Роман услышал какой-то стук.

Молоденький Мальцев не выдержал терзаний любопытства. Поняв, что до утра никто на судно не явится, он решил заглянуть в загадочные ящики — почему капитан запретил их трогать?.. Мальцев откинул створку люка, спрыгнул в трюм и пожарным топором отдирал крышку от верхнего ящика.

Роман едва не задохнулся в ледяном бешенстве. Конечно, он учитывал присутствие вахтенного — и хотел просто отослать его на промысел. Но сейчас этот дурачок, запалив спичку, по слогам читал надпись на внутреннем коробе:

— Го-су-дар-ств… тв… вен-ный… банк…

Роман негромко свистнул. Мальцев обернулся и выронил спичку.

— Ой!.. Господин капитан!..

— Удовлетворён? — сквозь зубы спросил Роман.

Мальцев жалко засуетился в трюме, будто в разрытой могиле:

— Простите, Роман Андреич!.. Лукавый попутал!.. Я не растреплю, душой своей клянусь!.. Я всё-всё закрою, как было, никто не догадается!..

Он выбросил топор на палубу и принялся прилаживать крышку обратно.

Роман смотрел на старания матросика и молчал. Мальцев всё равно проболтается — не сегодня, так послезавтра, когда осмелеет. Но дело не в нём. Роман осознал, что он, оказывается, не верит не только Мальцеву — он вообще не верит судьбе. Нельзя полагаться на удачу, на добрую погоду и на людские обещанья от чистого сердца. Убить бы Мальцева — и конец опасениям. Однако своими вихрами Мальцев так похож на Алёшу Якутова… Неужели придётся взвалить на себя непосильный груз — жить под угрозой разоблачения?..

Роман словно бы не успел себя поймать. Он схватил пожарный топор, нагнулся над проёмом трюма и рубанул Мальцева по затылку. В последний миг он зажмурился — словно давал кому-то шанс отвести его руку, но звёздный блеск был неподвижен. Мальцев тупо взмыкнул и ткнулся лицом в ящик.

…Он снял швартовы, слез в машинное отделение и запустил дизель, поднялся в рубку и взялся за штурвал. «Кологрив» малым задним ходом тихо пополз вниз по протоке. До примеченной заводи было совсем не далеко. Роман поспешил из рубки на нос и сбросил якорь, затем снова нырнул в машинное и остановил двигатель. Раздевшись до подштанников, чтобы не испачкаться в крови, Роман выволок тело Мальцева из трюма, притащил из форпика цепи — боцманский запас, обмотал труп и спихнул его с палубы. У борта бултыхнуло.

Взрывчатку — подарок Федосьева — Роман хранил у себя в каюте под койкой. Поколебавшись, он решил, что пяти прямоугольных брикетов будет достаточно. Он заложил брикеты под дизель, чтобы взрыв отразился от двигателя и пробил днище у судна. Длины бикфордова шнура хватит минуты на две. Роман помедлил, тщательно вспоминая, всё ли сделал, и поджёг шнур.

Он выскочил на палубу, осторожно перебрался в лодку, куда уже скинул узел с одеждой, и мощно погрёб к берегу. Лодка скользила по глади, в которой смутно мерцали звёзды. В оголённых кронах леса на дальнем берегу запутался сверкающий Орион. «Кологрив» стоял покорно и неподвижно, как лошадь у коновязи. Роман ждал. Ничего не менялось. Роман ждал. Ничего не менялось. И наконец в утробе «Кологрива» глухо бабахнуло.

Не было столба пламени и разлетающихся обломков, ничего ниоткуда не полыхнуло, только вода во все стороны вдруг покрылась мелкой судорожной рябью. «Кологрив» вздрогнул. Роман смотрел, запоминая все подробности. «Кологрив» неторопливо тонул на ровном киле — будто декорация уезжала под сцену. И Роману почудилось, что его корабль смертельно оскорблён: умирая, он словно бы не пожелал даже оглянуться на своего капитана.

04

После допросов их заперли в трюмной каюте с одним лежаком на троих. Волька Вишневский уступил место Алёшке — всё равно сам он туда не влезал: коротко для его роста. У Вольки от контузии раскалывалась голова, и он сел на пол в углу. Алёшка гулко кашлял, простудившись на мостике «Вани»; Мамедов уложил его, накрыл своей кожаной курткой и притулился в ногах. Иллюминатор, маленький, как донышко бутылки, ночью почти не давал света.

— Я этим гадам ничего не сказал, — глухо сообщил Волька. — Будут пытать — стерплю, и расстрела не боюсь. Я на Свислочи в разведку с пластунами ползал, в штыковых был, у меня Георгиевский крест!..

Мамедов не ответил. Этот не по годам рослый парень и вправду был отважным солдатом, но у Мамедова вызывал только пренебрежение. Глюпый. Белым и так известно о красной флотилии всё, что им надо. И они давно бы расстреляли пленников, если бы хотели. Хамзата Хадиевича угнетало другое. Адмирал Старк не пожелал вникать в дела промысла — а с таким равнодушием «Бранобель» никогда не сталкивался. И ещё вот Альоша сильно простыл…

Хамзату Хадиевичу случалось терпеть поражение. В неудаче он себя не терял. И сейчас он упрямо и спокойно ждал, что будет дальше. Если Горецкий добьётся своего, ему, Хамзату Мамедову, придётся действовать уже в совсем новых обстоятельствах. Не в первый раз. Но главное — вылечить Альошу.

На рассвете машина задышала глубже, забрякали швартовы, за стенкой заплескалось, и буксир отвалил от пристани. Алёшка спал. Хамзат Хадиевич время от времени трогал его лоб — горячий. Нужен доктор.

Днём, когда буксир зачем-то остановился на реке, — похоже, стягивал кого-то с мели, Мамедов принялся стучать кулаком в дверь.

— Фэлшера позовы! — крикнул он через дверь охраннику.

— Заткнись там! — ответил охранник. — У нас нет, в Сарапуле попросишь!

Мамедов понял, что их везут в Сарапул.

— Нычего, дорогой, дотянэм, — ласково успокоил Мамедов Алёшку.

— Дядя Хамзат, да я сто раз болел… — Алёшка улыбнулся сухими губами.

— Сарапул — это нормально! — оживился и Волька. — Когда нас поведут куда-нибудь, давай, Хамса, на караул нападём!

— Посмотрым, как Альоша, — проворчал