Есть что скрывать - Элизабет Джордж

десять раз хуже, но об этом в другой раз. Вы умеете готовить, миссис Банколе?

– Это одна из немногих вещей, что я умею, миссис… – Она уже забыла фамилию женщины.

– Нката, как и Бриллиант, – подсказала мать полицейского. – Можете называть меня Элис.

– Я – Монифа.

– Значит, Монифа… Что вы обычно готовите, Монифа?

– Немного английских блюд. Но в основном нигерийские.

– Нигерийские? – Элис открыла флакон с антисептиком и смочила им ватный тампон. – Ты слышал, Бриллиант? – крикнула она. – Монифа готовит нигерийские блюда! Твой отец будет на седьмом небе, можешь не сомневаться.

– Он нигериец? – оживилась Монифа.

– Нет. Но все равно будет расточать вам похвалы, если вы приготовите ему что-нибудь африканское. Он живет в Лондоне уже целую вечность, но родился и провел детство в Африке. Берег Слоновой Кости.

– Я конечно… я… с радостью приготовлю что-нибудь для вашего мужа, и… – Она понизила голос. – Мне нужно называть его Бриллиант?

Элис Нката рассмеялась.

– Лучше не нужно. Это наше домашнее имя – потому что оно ему очень подходит. Но вы называйте его Уинстоном. А теперь давайте займемся вашим глазом.

Сток-Ньюингтон Северо-восток Лондона

Больше всего Тани хотел спать. Но знал, что этого делать нельзя – учитывая, с какой силой отец несколько раз ударил его головой об пол. Если у него сотрясение, – а голова пульсировала болью, – то нужно бодрствовать, пока его не осмотрит врач. Но не раньше чем Сими будет в безопасности. Вместе с Софи и Сими он стоял на железнодорожной платформе станции Сток-Ньюингтон. Они ждали поезд, который повезет их на юг, в направлении Уайтчепела.

Вырвавшись из Мейвилл-Эстейт, он вернулся к Софи, радуясь, что благоразумно не рассказывал о ней родителям. На это было много причин, но главная заключалась в том, что она, несмотря на африканские корни, была англичанкой – ее семья жила в стране больше трехсот лет, с тех времен, когда инвестиции в живой товар из Африки иногда приводили к тому, что англичанин без прочных моральных устоев или без совести покупал себе раба. Но этого прискорбного факта было недостаточно, чтобы отец – а возможно, и мать – считали Софи подходящей для него парой. Она не была нигерийкой и уж точно не была очищена так, как требовала традиция и его родители. Но они понятия не имели, где она живет. А это значит, что они понятия не имели, куда он отвез Симисолу.

Семья Софи жила на Эверинг-роуд в Сток-Ньюингтоне; ее мама была диетологом, а отец – кем-то вроде волшебника, изобретавшего компьютерные приложения, о которых люди не знали, что они нужны, пока не начинали ими пользоваться. У Софи было два старших брата и младшая сестра. За их четырехэтажным домом, имевшим одну общую стену с соседним, располагался роскошный сад, а перед ним стена отгораживала освещенную солнцем лужайку с растениями и цветами в горшках у стеклянных дверей, ведущих в подвал. Когда Тани в первый раз увидел этот дом, то был потрясен его размерами. У всех детей были свои спальни, ванные комнаты попадались буквально на каждом углу, а в кухне мог поместиться целый оркестр, причем еще осталось бы место для танцев. Тани так боялся войти внутрь, что буквально онемел от страха. Ему казалось, что он обязательно перевернет витрину с фарфором или какую-нибудь другую ценную мебель.

Когда Тани вернулся из Мейвилл-Эстейт, дома были только Софи и Сими. Взглянув на него, Софи втащила его внутрь и расплакалась. Услышав ее плач, из гостиной вышла Сими. Увидев брата, она тоже заплакала и бросилась к нему.

– Всё в порядке, – сказал Тани. – Всё в порядке, Пискля.

Он не хотел рассказывать, что произошло. Но ему и не потребовалось.

– Папа тебя побил! Я его ненавижу! – крикнула Симисола и снова всхлипнула.

– Он пришел и увидел охранный ордер, – сказал Тани поверх головы Сими.

– Ой, Тани! – воскликнула Софи. – Прости меня. Это была моя идея…

Он перебил ее, стараясь выглядеть беззаботным:

– Кажется, мне нужно приложить к голове лед, Софи. Или что-то холодное, если найдешь.

– О боже, конечно! Туда, – она махнула рукой в сторону гостиной. – Ложись, Тани. Симисола, помоги ему. – И исчезла в глубине дома. Тани слышал, как она спускается на кухню.

Симисола взяла его за руку и, не переставая всхлипывать, повела к дивану. Заставила сесть, развязала шнурки его кроссовок, сняла их и села на низкую скамеечку.

– Всё в порядке, Пискля. Правда, – повторил Тани. – Всё в порядке. Просто выглядит хуже, чем на самом деле.

«Вероятно, это неправда», – подумал он. Тани еще не видел себя в зеркале, не знал, насколько серьезны его травмы, но судя по тому, что лицо по-прежнему кровоточило, по боли в горле и вокруг шеи, пульсации в голове и туману в одном глазу… Своим видом он испугал восьмилетнюю девочку. Реакция Софи это подтверждала.

Она вернулась с влажной тряпкой, полотенцем, чашкой со льдом и пакетом замороженной фасоли.

– Приложи это к его голове. – Передала фасоль Симисоле и снова выбежала из гостиной. Потом вернулась с аптечкой, открыла ее, высыпала содержимое на стол и начала его лихорадочно перебирать. Тани увидел, что у нее дрожат руки.

– Софи. Всё в порядке. Всё не так плохо.

– Это была моя идея. – Она смахнула слезы. – Ты не хотел, но я настояла – и сделала только хуже, потому что хотела срочный ордер, чтобы нам не пришлось ждать суда; и это я сказала, что для этого твоя мама должна заполнить свою часть и рассказать, что случилось, а если б я не настояла, тебе не нужно было бы идти туда, и этого не случилось бы, так что теперь ты не можешь вернуться… Тани, ты никогда туда не вернешься.

Тани не хотел говорить ей, что должен вернуться. Он не мог оставить мать с отцом. Там ей грозит опасность, причем большая, чем Симисоле. Но он ничего не сказал и не стал прерывать Софи.

Сими приложила замороженную фасоль к его голове и склонила голову ему на плечо.

– Где мама? – прошептала она. – Тани, что случилось с мамой?

– Всё в порядке, Пискля. С ней все хорошо, – пробормотал он, хотя, конечно, не мог этого знать.

– Фотографии! – Софи выбежала из комнаты и через несколько секунд вернулась со смартфоном в руке.

Она помогла Тани сесть и сделала снимки с разных ракурсов: отдельные ссадины крупным планом, отпечатки пальцев на шее, заплывший глаз, кровоточащие лоб, подбородок, макушку и щеку. «Это, – объяснила Софи, – подтвердит необходимость срочного охранного ордера». Затем она заставила его снова лечь, после чего, как могла, промыла и перевязала его раны.

Потом они пошли на станцию Сток-Ньюингтон, которая, к счастью, находилась в двадцати минутах ходьбы от дома Софи. По пути Тани пришлось несколько раз отдыхать, но девушка подставила ему плечо и обняла за талию, и с ее помощью он все же