Пляска смерти - Лорел Гамильтон

Ричард рядом со мной поежился, соскользнул на пол.

— Ты этого не чувствуешь?

Глаза у него стали большими. Волоски на руках встали дыбом.

— Нет.

Он посмотрел на Мику и Натэниела, которые остались на кровати, хотя отодвинулись, давая нам место.

— Я думаю, надо очистить им место для работы.

Мика поцеловал меня в щеку. Натэниел потерся щекой об меня, оставляя запаховую метку, и они оба отползли подальше. Жан-Клод подошел прямо к кровати, поднял руку над моим лицом. Я ощутила это — давление ауры, но едва-едва, будто меня завернули в вату, и он не мог до меня дотронуться.

Он приложил руку мне к лицу, и от этого прикосновения дрожь побежала по мне полосой.

— Ma petite!

Эти слова дыханием прошли по позвоночнику, будто он полоской вылил на меня воду. Я снова вздрогнула, и это было чудесно, но… Я открыла глаза и посмотрела на него.

— Как много лет назад. Я всегда ощущала твой голос и прикосновение, но…

— Ты закрылась, ma petite, в башню, сложенную частично из моих меток. Ты использовала против меня мою же силу.

— Не нарочно.

Показался Ашер, и глаза его уже были полны голубого огня. Он призвал силу, а я не ощутила ничего. Он подошел и встал рядом с Жан-Клодом.

— Более решительные меры, думаю.

Я посмотрела на него, на его атласный халат, темное полированное золото, меркнувшее рядом с сиянием его волос.

— Что у тебя на уме? — спросила я.

Жан-Клод отступил, давая место Ашеру. Тот поднял руку, положил ее мне на лицо отражением жеста Жан-Клода. Они всегда умели вот так повторять движения друг друга, и вслед за этой мыслью на меня обрушились воспоминания. Мне случалось делить воспоминания с Жан-Клодом, но никогда вот так. Не одно воспоминание, не два — сотни. Сотни образов затопили мозг, нахлынули ароматом кожи Ашера, разливом волос Белль, ласкающих, как второе тело. Женщина с медью волос, рассыпанных по подушке, и наши рты на ее шее, руки ее выдираются из шарфов, привязывающих их к кровати. Блондинка, чьи груди мы вместе пометили, оставив двойняшки любовных укусов. Мужчина в длинном напудренном парике, штаны спущены до колен, и оба мы у него меж бедер — не ради секса, но ради крови, и он этого хочет. Женщины, одежда их в беспорядке, рыжие волосы всех оттенков — от почти белокурого до темно-каштанового, блондинки от белых до золотых, брюнетки от темно-темно-каштанового до настоящего черного, кожа как зрелая пшеница, или черный кофе, или дерево. Высокие, низенькие, худые, толстые, оголодавшие, тела струятся под нашими руками, по нам самим, и я будто испытала тысячи ночей оргий в один миг. Но в каждом воспоминании они двигались как отражения друг друга. Жан-Клод брал женщину или мужчину ради секса или крови или вместе того и другого и знал, что его золотая тень поступает так же. Ашер повторял его движения, всегда готовый поймать наслаждение и усилить его. До этого момента я не понимала, что не любовниками они были друг для друга, а гораздо большим. Самыми близкими друг другу, единственными в жизни друг у друга.

Я утонула в этих воспоминаниях, утонула в аромате тысячи любовниц, тысячи жертв, тысячи наслаждений, полученных и потерянных. Я тонула и, как утопающий, потянулась за спасением.

Метафизически потянулась к кому-то, кому-нибудь. Воспоминания ударили в Ричарда, как бьет поток в валун. Они разбились о него, захлестнули его сверху, с боков. Я услышала его крик и ждала, что он сейчас оттолкнет меня, но он не оттолкнул, он позволил мне за него цепляться, сделать его своей скалой в потоке ощущений и воспоминаний. Я ощутила его смятение, страх, отвращение и желание оттолкнуть все прочь, отказаться от этих воспоминаний, от всех сразу. И пришла мысль: есть воспоминания и похуже.

Голос Жан-Клода:

— Non, ma petite, mon ami, хватит, хватит.

Манящий, тихий голос. Я лежала на кровати, он держал меня за руку и растирал мне руку, будто хотел согреть.

— Я здесь, — сказала я, но голос прозвучал гулко, как жесть.

Кровать резко затряслась — на нее рухнул Ричард. Он дышал неровно, глаза его вылезали из орбит. Ричард схватил меня за другую руку. Он был испуган, потрясен, и я поняла, что он взял на себя часть моей реакции. Высосал, как метафизический яд.

Я облизнула губы:

— Прости…

— Ты просила помощи, — сказал он сдавленно. — Я ее подал.

Обычно он отрезал себя от воспоминаний, идущих ко мне от Жан-Клода. Из всех случаев не отшатнуться он выбрал именно эти воспоминания.

— Я бы предпочел делиться другими воспоминаниями, ma petite, но когда ты сломала свои неприродные щиты, я не решился ограничивать твой доступ ко мне. Я не решился снова закрыть метки.

Он погладил меня по волосам, будто я все еще больна, но встревоженный взгляд он бросил на Ричарда.

— Я не собирался бежать, — сказал Ричард. — Я знал, кто ты, кто такие вы оба.

Он взглянул на Ашера, стоящего возле кровати.

Ашер положил руку на плечо Жан-Клоду, и это было как-то слишком… сразу после воспоминаний видеть, как они трогают друг друга. Хотя на этот раз воспоминания Жан-Клода не хлынули, мне просто пришлось пробиваться сквозь сознание, что часть этих воспоминаний со мной осталась.

Ричард дернулся, как от пощечины, и я поняла, что не только со мной.

— Натэниел! — заорал Мика.

Я огляделась в поисках Натэниела и не увидела его. Мика лежал на полу. Я попыталась сесть, Ричард мне помог. Жан-Клод уже обошел кровать и склонился рядом с Микой над Натэниелом. Тот снова был человеком, и красота его волос раскинулась вокруг тела. Он не шевелился.

Я выкрикнула его имя, потянулась к нему — не руками, но силой. Он дышал, но сердце его запиналось, будто забыло, как нужно биться.

— Натэниел! — крикнула я.

Вдруг Жан-Клод появился рядом с кроватью.

— Натэниел пытается удержать Дамиана в живых, но не знает как. Ты должна напитать их энергией, ma petite, немедленно.

— Или что? — спросила я, наклоняясь к собственной руке, мертвой хваткой сжавшей запястье Ричарда.

— Или они умрут, — ответил Жан-Клод.

Глава тридцать первая

Я уставилась на него, потому что ему поверила, но кормить ardeur — это означало секс, а никогда в жизни еще мне его не хотелось меньше, чем сейчас.

Ричард сказал:

— Кормись, Анита, ты должна кормиться.

Я посмотрела на него:

— Хочешь помочь?

Он покачал головой:

— Нет, не я. У меня не настолько хорошая концентрация.

Панику перерезал голос Жан-Клода:

— Реквием, это твой час. — Он посмотрел на меня. — Если ты будешь противиться, они умрут. Убери щиты, дай его силе взять тебя. Пусть он пробудит в тебе ardeur — и питайся.