Парадокс Атласа - Оливи Блейк

– По-твоему, это хорошие новости? – спросила Белен таким тоном, будто считала Либби неизлечимой кретинкой. – По-твоему, нормально, что через тридцать лет люди игнорируют язвы мира, о которых мы знаем уже сейчас? И что есть целое общество, которое знает, как исцелить планету, но ничего не делает?

– Как будто тайное общество может просто взять и захватить мир, – уже не оправдываясь, а злясь, ответила Либби. – То, что люди о чем-то знают, еще не значит, что они кинутся действовать. Ведь так все устроено? Кричи что хочешь и сколько хочешь, – напомнила она, – никто так сразу тебе не поверит.

Белен сильно стиснула зубы, и Либби поняла, что зря вообще заговорила об этом. Белен к ней со всей душой, а она в эту душу плюнула. Ей доверились и просили открыться в ответ: «Я сохраню твою тайну, Либби Роудс». Они обе вспомнили эти слова одновременно.

Опухшие, красные глаза Белен влажно блестели.

– Ты манипулировала мной, – срывающимся голосом сказала она.

– Нет, – твердо покачала головой Либби. Это Каллум всеми манипулирует, и Париса, и Эзра, и Атлас. А Либби делает только то, что необходимо, и потом непрестанно корит себя. – Нет, Белен, я не хотела причинить тебе боль…

Она шагнула было к Белен, но та снова отпрянула и еще крепче обхватила себя руками.

– Правда? – хмыкнула она. – Поэтому весь год смотрела, как я забрасываю жизнь и близких ради чего-то несбыточного?

Белен отвернулась и, глядя на каменные развалины, покачала головой.

Но ведь Либби ее не обманывала. Не дергала за ниточки, словно какой-нибудь злодей-кукловод; она сама оказалась тут поневоле. Либби почувствовала, как в ней вздымается волна гнева, который она почти год сдерживала и который, как ей казалось, все это время гасили страх и одиночество. Однако его вдруг стало тяжело подавлять, и Либби ощутила привкус дыма на кончике языка.

– А что мне было говорить? – грубо спросила она. – Возьми и сдайся, потому что все бессмысленно? По-твоему, это помогло бы? Какой от этого толк?

Белен сказала что-то неразборчивое.

– Что?

Белен обернулась не сразу, но, когда все же посмотрела на Либби, та наконец увидела, как многого не замечала в спешке, торопясь приехать сюда.

– У меня бабушка умерла, – резко сказала Белен. – На прошлой неделе. А я сюда приехала. С тобой. Потому что ты сказала, что я тебе нужна. Ты заставила меня думать… – Она замолчала, остервенело утирая нос рукавом. – Что я и правда тебе нужна.

– Я… – Либби вовремя спохватилась, не дав себе совсем размякнуть. – Я тебе соболезную Белен, я тебе очень соболезную. – Собственные слова показались ей слишком холодными, но она ничего не могла с собой поделать. – Что же ты сразу не сказала?..

– Ты все равно это сделаешь, да? – перебила ее Белен. Она укоризненно и как будто с вызовом, мол, смотри Либби, это из-за тебя, смахнула слезы с глаз.

– Что сделаю? – спросила Либби, уже зная ответ. Она точно его знала.

– Это. Устроишь взрыв. Термоядерный, о котором говорил тот тип. Это же будет твоих рук делом. – Белен плюнула ей под ноги. – Ты ведь заметила, да? Он не обещал, что обойдется без побочных эффектов. Он сказал только, что никто не погибнет. Складно сплел, не придирешься.

– Я не говорила, что сделаю это, – настороженно или, скорее, раздраженно проговорила Либби, а Белен в ответ разразилась невеселым истеричным смехом.

– Еще как сделаешь! – рявкнула она. – Я всегда знала, что ты скрываешь свой истинный потенциал. Просто думала, что это из-за Фара или Морта, что ты боишься, как бы они не украли твою работу, или что ты просто прячешься от своего бывшего, но… – Белен презрительно покачала головой. – Я видела твое лицо, Либби, когда он сказал, что все уже случилось. В тот момент ты и решилась. Цена тебя не волнует. Я это вижу, вижу по твоей роже.

– Откуда тебе знать?! – возразила Либби. Белен – не Париса, не Каллум, она не из шестерки избранных и не могла быть одной из них, так откуда ей знать? Разве может посторонний понять, каково это – видеть то, что видели они, и выбрать то, что выбрали они?

В голове у Либби что-то щелкнуло, словно провернулся ключик в замке, за которым пряталось нечто ужасное. И вот эта жестокость или способность ее оправдывать выбралась на свободу. Теперь Либби видела правду: Белен толком ничего собой не представляет.

Магии в ее крови хватило бы для какой-нибудь современной алхимии, и только. Ее бабушка, может, и умерла, зато успела пожить, вырастила детей, была любима. А вот Либби ничего такого не знала, даже лишилась в детстве сестры. Белен ждала, что Либби решит моральную дилемму, исходя из принципов, которыми руководствовалась сама, но Либби ничто не сдерживало, ведь жизнь дала ей бывшего парня с комплексом Бога и возможность вернуться домой тем способом, каким еще никто на свете не пользовался и не воспользуется. Никто из ныне живущих.

В этом-то и дело, основная загвоздка: Либби обладала нужной силой, вывела формулы, провела вычисления… Черт, у нее и средства имелись! Так каково ей будет жить сейчас, добровольно оставаясь маленькой и бессильной? Запертой внутри своего разума, разума, содержащего все ответы, память о жизни, которую у нее отняли и к которой у нее, у нее одной, есть способ вернуться? И если Белен свою жизнь потратит на бесплодную политическую борьбу, то при чем здесь Либби?

Какого хрена она пережила Кэтрин, если сама ни черта в своей жизни не сделает?

– Поверить не могу. – Белен снова пятилась, качая головой, будто видела, о чем думает Либби. – Ложь на лжи и ложью погоняет. И ради чего? Лишь бы я помогала тебе? Зачем вообще было меня втягивать?

– Незачем. – Эта мысль теперь крепко сидела у нее в голове. – Ты мне и сейчас не нужна. – Осознав это наконец, Либби резко, облегченно выдохнула. Все это время ей просто нужно было, чтобы кто-нибудь ее ободрял; Либби хотела получить утешение, знать, что она не одна. Но она в любом случае была одна, и решение ей предстояло принять самой, без чьей-либо помощи.

Такие вот, значит, дела.

– Мне все равно, что он говорит, – дрожащим голосом сказала Белен. – Мне все равно, даже если ты скажешь, что все уже свершилось. Я тебе не верю. Я… – Ее голос надломился. – Я могу все изменить. Должна суметь.

Белен и сама не верила своим же словам, но Либби не стала на это указывать.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать, – сказала она вместо этого.

– Скажи, что у тебя, черт возьми, есть моральные принципы! Скажи, что ты не отправишься прямиком в Неваду