Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

– Вы Евгений?

– Он самый. А вы, должно быть, Аркадий Петрович.

Тот не стал соглашаться или опровергать мои домыслы, предложил отойти в сторонку.

– Так что у вас за проблема? – поинтересовался он, когда оказались за углом здания.

Я обрисовал ситуацию. Савин выслушал, не перебивая, затем задумчиво пожевал губами, глядя куда-то в вечернее небо поверх моего плеча.

– Есть неплохой аналог, венгерский, фирма «Gedeon Richter», – наконец сказал он. – В аптеке так просто не достанешь, за ним в очередь записываются.

– Сколько?

– Препарат очень дефицитный, достать его будет непросто, поэтому упаковка из 10 таблеток обойдётся вам в 5 рублей.

– Хорошо, – кивнул я. – Сможете достать пять упаковок?

– Пять? Хм… В принципе, можно попробовать. Встречаемся завтра тут же, в это же время.

Понятно, что госцена такой упаковки раза в два, а то и три меньше. Но чинуша должен же положить себе в карман за услуги. Да и ещё может другому дать, кто задействован в этой цепочке. Мерзко, конечно, но… Скифы мы, которые с раскосыми и жадными очами. И с этим ничего не поделаешь. Никакие ОБХСС и прочие контролирующие органы не изживут в нашем человеке этой порочной склонности просить и пытаться достать проклятый дефицит с «чёрного хода». «Железный занавес» рухнет, дефицит исчезнет, когда в страну хлынут потоки заграничных товаров, но привычка останется.

– Завтра у меня в это время тренировка, не хотелось бы пропускать, чемпионат Союза на носу.

– Ладно, в пять вечера устроит?

– Договорились.

– Только деньги чтобы были при вас.

Савин не подвёл, на следующий день из его портфеля в мою спортивную сумку, в которой лежала тренировочная форма, десять упаковок импортного препарата. В свою очередь, двадцать пять рублей перекочевали в его карман.

– Аркадий Петрович, ещё один вопрос… У них там в Каменск-Уральском нет хорошего специалиста, а в Свердловске всего один – Ждано́вич. И очередь к нему на год вперёд.

– Понимаю, – кивнул Савин. – Сделаем, но… Сами понимаете, не просто так.

– Какие вопросы! – криво ухмыльнулся я.

Жданович обошёлся мне ещё в полтинник. Но, следует признать, В плане обязательности Аркадий Петрович оказался человеком слова, и уже через неделю 48-летняя Валентина Владимировна Круглова прибыла на консультацию, а заодно и импортные таблетки забрать. Тут я с ней и познакомился. Выглядела она постарше своих лет, видно, болезнь и работа на сборке радиол даром не проходят.

На консультации у Ждановича, куда Круглова-старшая вошла с ворохом анализов и заключений, она пробыла двадцать минут. Все рекомендации уместились на одном листочке, который Валентина Владимировна должна была передать своему лечащему врачу в Каменск-Уральском. Отдельно похвалил за венгерские таблетки, посоветовав и дальше их покупать, если будет возможность. Что ж, придётся периодически раскошеливаться, но за ради будущей тёщи, ежели она таковой мне станет, мне ничего не жалко.

А я ей, кажется, понравился. И не только за то, что достал дефицитный препарат и устроил консультацию. Кстати, она всё порывалась узнать, во сколько это обошлось и вернуть деньги, но я сразу же пресёк подобные разговоры. Когда прощались на автовокзале, Валентина Владимировна шепнула что-то на ухо дочери, с улыбкой косясь на меня. Полина потом призналась, что мама просила её держаться меня, мол, с таким не пропадёшь. Да ещё и симпатичным.

– Правильно говорит, – подтвердил я, – держись. За мной, симпатичным, будешь как за каменной стеной.

И самодовольно выпятил грудь колесом, надувая щёки.

– Ой, ну всё, – прыснула Полина, тыкая меня кулачком в плечо.

А я принялся собирать спортивную сумку. Завтра утренним поездом с Лукичом отправляемся в Казань, на чемпионат страны. Послезавтра регистрация участников, а стартует чемпионат через два дня, 17 марта. Два комплекта формы, трикотажный, он же разминочный костюм, кроссовки, опять же, разминочные, боксёрки «ADIDAS», два мотка бинтов.

Бутерброды в дорогу сделал утром, перед выходом из дома. Заодно и в термос крепкого, горячего чаю налил. Полине в филармонию на репетицию надо было попозже, она меня проводила поцелуем. И с грустью посмотрела на посылочный ящик со снятой крышкой, и стол, заваленный письмами поклонников. Бандероль из «Останкино» была получена вчера, и весь вечер Полина знакомилась с содержимым писем. После праздничного телеэфира к 8 марта она стала настоящей звездой всесоюзного масштаба, и редакцию музыкальных программ ЦТ стали заваливать письмами с просьбой дать телефон или домашний адрес талантливой певицы, а также вопросами о её личной жизни. Ну и заодно повторить концерт с номером Полины Кругловой. В итоге набили письмами ящик и отправили на адрес общежития, откуда Настя приволокла его к нам домой, и весь вчерашний вечер они на пару с Полиной читали письма. Полина даже думала поначалу отвечать, но я отговорил её от этой идеи.

– Если отвечать каждому – у тебя ни на что физически не останется времени. И помяни моё слово, этот ящик – всего лишь начало, в дальнейшем, если тебя так и будут показывать во всяких «огоньках», письма на ТВ станут приходить мешками. Даже если на вычитку одного письма ты будешь тратить три минуты, а потом ещё пять писать ответ – умножь эти цифры, скажем, на десять тысяч. Восемьдесят тысяч минут – это… Это ж почти два месяца! И это не считая перерывов на приём пищи и сон, ну и… ну и ещё кое-что. Выдержишь? То-то! Так что выбрось эти мысли из головы и займись чем-то более полезным. Например, приготовлением ужина. Хоть ты и восходящая звезда, но заботиться о любимом человеке обязана.

И чмокнул её на глазах смущённо улыбавшейся Насти в щёчку.

Глава 14

До Казани, где в прежней жизни мне доводилось бывать пару раз, и то после развала СССР, мы с тренером добрались не без эксцессов. Вернее, был один, не очень серьёзный, когда в вагоне-ресторане какой-то поддатый пассажир устроил дебош, схватил вилку и принялся тыкать столовым прибором в глаз другому поддатому пассажиру, с которым они вместе ужинали. То есть когда мы с Лукичом решили по-человечески отужинать перед прибытием в Казань, эта парочка – по виду бывшие сидельцы – тихо-мирно выпивала, подливая себе из графинчика. Потом они стали общаться на повышенных тонах, а в итоге один схватил вилку и нацелился в глаз собутыльнику. Тот отпрянул, отчего едва не свалился на пол вместе со стулом, а нападавший с криком: «Изуродую, сука, как Бог черепаху!» вскочил с явным намерением довести начатое до конца.

Но я не позволил, благо до нападавшего было не более трёх метров. Подскочил сзади и, не мудрствуя лукаво, двинул кулаком по темечку. Мужик упал физиономией в тарелку с недоеденным картофельным пюре со шницелем, и тут же медленно сполз на пол, потащив за собой скатерть со всей стоявшей на ней посудой. К тому моменту, как в вагоне-ресторане появился представитель транспортной милиции, агрессивный пассажир успел немного прийти в себя, во всяком случае, лёжа на полу, мычал что-то нечленораздельное, а его товарищ, недавно едва не получивший вилкой в глаз, пытался его перевести в вертикальное положение со словами:

– Васёк, бля, ты чё, бля, давай вставай, щас менты придут.

Васёк встать на ноги не успел, и вскоре подвижность его шаловливых рук была ограничена металлом наручников. А мне и ещё нескольким свидетелям, среди которых самой крикливой была официантка с губами, накрашенными ярко-красной помадой, пришлось отвечать на вопросы сержанта. Тот сначала попросил всех предъявить паспорта. А у кого при себе нет – принести из купе. Затем был составлен протокол, под которым все свидетели поставили подписи. Васька же высадили на ближайшей станции, где имелось отделение транспортной милиции. Его дружок тоже решил сойти, в знак солидарности. Интересно, если бы он глаза лишился, так же принимал бы участие в судьбе своего кореша?

А мы с Казаковым почти в полночь сошли на станции «Казань-1», и на частнике добрались до гостиницы с любопытным названием «Совет» (даже не «Советская»), где на наши фамилии был забронирован 2-местный номер. Который уже раз мы с Лукичом вот так вот заселяемся на пару… Впрочем, не мы одни, практически все боксёры, кто приехал с личным тренером, заселяются с ними в один номер.