Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Магнитик прилепили на дверку «Саратова». Надеюсь, не отвалится при первом же «припадке» этого агрегата. По идее родителям надо бы новый холодильник приобрести, этот, если память не изменяет, через год или два начнёт постоянно ломаться. Ничего, живы будем….

В институте мои штаны моментально стали объектом пристального внимания. Все были уверены, что джинсы на мне самые настоящие, фирменные. Некоторые даже просили разрешения пощупать ткань, словно бы разбирались в тонкостях пошива.

Пришлось выступить и перед студентами с докладом о поездке в Штаты. Доклад по инициативе секретаря комитета комсомола института был озаглавлен почти по Гайдаю: «США – страна контрастов». Пришлось упомянуть и нищих, и жриц любви, и крыс в метрополитене… Ну и про роскошные отели Лас-Вегаса вкупе с супермаркетами не мог не сказать, отчего глаза некоторых моих слушателей мечтательно загорелись.

В целом я старался быть объективным, разве что немного где-то приукрасил, а где-то сгустил краски. Описание первой встречи с Мохаммедом Али вызвало такой интерес, что об этом каким-то образом прознал собкор «Комсомолки» по Уральскому региону, и заявился в институт брать интервью. Я описал это как дружескую стычку, не забыв упомянуть о предложении знаменитого боксёра провести выставочную встречу, товарищеский матч по боксу между Мохаммедом Али и мною. О деньгах я скромно умолчал.

На пару дней одолжил лучшую из трёх фотографий, где я был на ринге с Али, и где у меня был не такой грустноватый вид, как это было на фото в луисвилльской газете. Через два дня в центральной «Комсомолке» вышла небольшая статейка с этой самой фотографией, где всё было подано предельно корректно, а Мохаммед Али выглядел даже этаким душкой. Понятно. Пацифист, темнокожий, противопоставляет себя буржуазному обществу… Всё это как нельзя лучше играет на руку советской пропаганде. И в конце статейки вопрос, мол, может, наши чиновники от спорта рискнут и согласятся на проведение боя с бывшим чемпионом мира? Хм, не испугались подкинуть такую лёгонькую провокацию.

А что, вдруг и в самом деле сработает? Вдруг наши спортивные чинуши дадут «добро» на такой бой? Даже заведомо зная, что соперник сильнее меня, только недавно по-настоящему заявившего о себе на чемпионате СССР. Да вот ещё турне по Штатам, где я подтвердил задатки перспективного боксёра. Но быть перспективным – не значит стать звездой. Сколько таких перспективных кануло в Лету, так и не реализовав свой потенциал! Не хотелось бы надолго задерживаться в подающих надежды. Впрочем, это зависит исключительно от меня самого. Труд и упорство, упорство и труд – вот слагаемые будущих успехов!

После возвращения из Америки я сразу включился в тренировочный процесс. Следующий чемпионат страны пройдёт уже в марте, будет его принимать Казань. То есть осталось практически полтора месяца. Так что в зале у Казакова я пахал как папа Карло, готовясь защитить своё звание, завоёванное всего чуть больше двух месяцев назад. Двукратных чемпионов в истории советского бокса на порядок меньше, чем просто чемпионов, не говоря уже о трёхкратных. А в следующем году Олимпийские Игр, которые будет принимать Мюнхен. Да-да, тот самый Мюнхен, где должна произойти трагедия с участием исламских террористов, жертвами которой станут 11 представителей израильской делегации, а также полицейский и 5 террористов. И это тоже описано в моих «хрониках будущего».

Хомяков, кстати, тоже со мной пообщался в своём кабинете, пригласил попить чайку с домашней выпечкой. Чай мы пили, выпечку ели (в основном я), но и не забывали говорить о деле. В частности, о моей поездке.

– Как же там на самом деле обстояло? – спросил Хомяков, делая маленький глоток из своего стакана. – Неужто отправили в нокаут самого Кассиуса Клея?

– Сейчас он Мохаммед Али, после того, как перешёл в ислам, – поправил я. – Да и не нокаут это был, скорее нокдаун, хоть и тяжёлый. Ну а что мне оставалось делать, когда он попёр на меня, размахивая кулаками… Да и печень так удачно подставил, что кулак сам собой в неё пошёл. Инстинкт, наверное, сработал.

– Ну а как вам вообще Америка?

Понятно, вопрос задаёт с подковыркой. Так я ещё накануне продумал, что говорить.

– Америка как Америка, – пожал я плечами. – На человека, впервые оказавшегося в Штатах, всё может даже закончиться моральной травмой. Особенно после похода по супермаркетам, где только одних сортов колбасы больше сотни, или где фирменные джинсы в свободной продаже.

– Те самые, что на вас сейчас? – чуть заметно улыбнулся Хомяков.

– Они, – подтвердил я, скосив глаза вниз. – Всего десять долларов за них отдал.

– Десять? Это где же так дёшево продают?

– Есть один магазинчик в Нью-Йорке под мостом Куинсборо. Хозяина звать Моисей Соломонович. Торгует контрафактной продукцией, но хорошего качества.

– Вон оно что… То есть сшито в каком-нибудь подвале. У нас в Свердловске и по области тоже умельцы есть, строчат в подвалах и гаражах, лепят фирменные лейблы… Причём качество зачастую такое, что лучше оригинала. И кто же вам его посоветовал, этот магазин?

– Да сопровождающий наш, из консульства, Беглов, – как ни в чём ни бывало сказал я, в глубине души надеясь, что тому за такие «экскурсии» не настучат по шапке. Всё-таки мужик не такой уж и плохой оказался.

– Андрей Андреевич? – проявил осведомлённость собеседник.

– Он самый… Да, кстати, – встрепенулся я, желая побыстрее сменить тему, – в Лас-Вегасе, проходя мимо входа казино нашего отеля, я столкнулся с выходящим оттуда Моррисом Чайлдсом. Слышали о таком?

– Если не ошибаюсь, заместитель по связям с зарубежными компартиями генерального секретаря компартии США? – тут же насторожился Виктор Степанович.

– Точно!

– Вы уверены, что это был Моррис Чайлдс?

– Видел его фото в газете, то ли «Правде», то ли «Известиях», – соврал я. – У меня память на лица хорошая. А его ещё мужчина сопровождал.

– Что за мужчина?

– Неприятный тип, мне от одного его взгляда стало не по себе. Не удивлюсь, если он из какого-нибудь ФБР.

– Почему именно ФБР? – буквально сделал стойку Хомяков.

– Шут его знает, как-то подсознательно всплыла эта мысль. И вообще странно, на какие шиши этот Чайлдс болтается в казино? Уж не на те ли, что выпрашивает у советских товарищей на нужды компартии США?

– Ну… Вы это, Евгений, думайте, что говорите.

Ха, а что мне думать, я-то прекрасно помню, чем всё закончилось. Вот только как об этом скажешь тому же Хомякову? Вряд ли он верит в ясновидящих и уж тем более в путешественников во времени. Пусть даже на ментальном уровне.

– Может быть, запомнили какие-то характерные примеры этого… фэбээровца?

– Внешность у него неброская, шрамов вроде на лице нет, пальцы на месте, татуировок не замечено… Разве что неприятная такая бородавка на левой ноздре. Ну и взгляд, как я говорил, смотрит – словно змея в душу заползает.

– Хм, ну, бородавка – это уже кое-что, – кивнул Хомяков с непроницаемым лицом. – А взгляд… Взгляд у человека может меняться в зависимости от обстоятельств. Вон актёры на сцене как лицедействуют, то смеёшься над ними, то в следующую секунду плачешь. Так же и взгляд можно сделать и строгим, и добрым.

– Тот тип вряд ли актёрствовал, думаю, это была его естественная реакция на то, что я разглядывал Чайлдса. Он словно меня считывал, как ЭВМ.

– Так уж и ЭВМ, – чуть усмехнулся куратор. – Ладно, за информацию спасибо. А как идёт подготовка к чемпионату страны?

– Всё по плану, Виктор Степанович. Кстати, я тут недавно с уголовными авторитетами встречался,…

Глаза Хомякова сузились, но вслух он ничего не сказал, как бы предлагая продолжать.

– Обнести мой дом хотели какие-то урки, Полина заметила, как подозрительные личности у забора крутились, а потом один из них постучался под видом газовщика. Она и поделилась со мной своими опасениями. А я на югах с одним авторитетом познакомился, спел ему несколько… хм… своих песен, очень уж он впечатлился, и пообещал написать своему корешу в Свердловск, некоему Прокурору. Не слышали о таком?