Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921 - Уильям Аллен

Баратов занял оборонительную позицию на высоком плато (1575 м) около Каринда. После того как из Керманшаха по его вызову пришел мобильный резерв, состоявший из 2 казачьих полков, у него стало 25 тыс. пехотинцев, 2 тыс. драгун, 2 тыс. казаков при 12 горных орудиях на конной тяге и 2 гаубицы.

Тем временем Ихсан-паша, располагая превосходящими силами, попытался выполнить окружающий маневр. Его главные силы (2-я пехотная дивизия) двигались из Каср-и-Ширина по главной дороге (в то время это была еще еле заметная тропа), а другие соединения вместе с конными нерегулярными частями подходили к Каринду с севера (через Синьяр) и с юга – из Мандали, минуя Кель-и-Хараб. Дальше к северу фланкирующие силы, состоявшие из 3 батальонов 4-й дивизии с тысячей всадников и 8 орудиями, вышли из Сулаймании и пересекли границу. Турки продвигались очень медленно, поскольку, как и русские, страдали от невыносимой жары и отсутствия хорошей воды.

Ихсан начал свою атаку лишь 28 июня. В течение дня русская линия обороны (3 тыс. стрелков), поддержанная плотным огнем из пулеметов и артиллерийских орудий, упорно отбивала турецкие войска. Но около Гавары турки обошли 1-й Запорожский полк с правого фланга и отбросили его назад. Баратов увидел в этом угрозу для своей линии отступления в Керманшах и в течение ночи отвел туда войска. В этом городе не было оборонительных сооружений, и ночью 30 июня русские его оставили. На следующий день его занял корпус Ихсана. В тот же день турецкий отряд вошел в Синну, а нерегулярные части двинулись в Бияр, откуда оборонявшие его казаки ушли в сторону Хамадана. Главные силы Баратова отступали в том же направлении.

Овладев линией Бияр – Синна – Керманшах, Ихсан-паша не торопился развивать свой успех. Он вовсе не собирался углубляться в пределы Иранского плато. Его войска остановились не далее чем в 150–300 км от турецко-персидской границы, однако проблемы со снабжением уже сильно обострились, а здоровье солдат быстро ухудшалось. Несмотря на то что в турецком XIII корпусе присутствовало несколько немцев, его тыловые службы в сложнейших условиях работали гораздо хуже, чем службы Баратова.

Русским во время отступления в Хамадан тоже пришлось не сладко. Погибло много лошадей, а при пересечении низменности на подходе к Кангавару от малярии, дизентерии и солнечных ударов скончалось много солдат и офицеров.

Баратов сосредоточил свои войска в Хамадане, оставив два казачьих полка в Бисутуне – Кангаваре в качестве арьергарда. Получив в Хамадане подкрепления – четыре батальона 2-го пехотного полка, – он решил принять бой на Асадабадском перевале, если противник вздумает его атаковать. У Бисутуна появлялись турецкие патрули, но Ихсан-паша в течение 5 недель не проявлял никакой активности. Он оправдывал свое бездействие перед турецким Генеральным штабом разными предлогами. Он не видел никакой военной необходимости в дальнейшем наступлении, которое его по-настоящему пугало. Однако Энвер и фон Доссов, которых бездействие Ихсана не устраивало по политическим соображениям, в конце июля отдали ему строгий приказ – выйти из Синны и Керманшаха и двинуться на Хамадан, а из Кангавара – на Бурунжирд. Энвер очень надеялся, что персидские националисты поднимут вооруженное восстание и помогут ему и Ихсану.

К 1 августа Баратов понял, что новое наступление противника не за горами. Казачий командующий решил защищать сильно растянутый фронт. Граф Нирод с двумя батальонами пехоты и одним полком казаков занял позицию на Синнской дороге; главные силы Белосельского, в составе 6 батальонов пехоты, 3 полков драгун и 1 полка казаков, закрепились на Асадабадском перевале; слева, около Нихавенда и в районе Бурунжирда, расположилось несколько казачьих сотен под командованием полковников Стопчанского и Бичеракова. Два казачьих полка остались охранять окрестности Бисутуна и Кангавара. Однако войска Баратова были сильно ослаблены болезнями; 2 тыс. человек находилось в госпитале, а несколько сот умерло.

Турки начали свою атаку 3 августа, одновременно с наступлением 2-й армии. Произошли бои между передовыми отрядами: 5-го числа – у Бисутуна, 6-го – у Синны и 7-го – у Кангавара. На правом фланге казаки отошли в Саласат; на левом – оставили Нихавенд и ушли в Даулатабад. Баратов понял, что, имея на перевале Асадабад менее 6 тыс. пригодных к бою солдат, Хамадан он удержать не сможет.

9 августа разгорелся бой за обладание этим древним персидским городом. Умный Ихсан-паша отказался от фронтальных атак, в которых могло погибнуть много солдат, и велел обойти позиции русских с обоих флангов. Имея всего лишь одну пригодную для отступления дорогу, Баратов еще 7 августа начал отвод войск из Хамадана. В ночь с 9-го на 10-е русские оставили перевал Асадабад и, пройдя через Хамадан, двинулись на север. Утром 10-го передовые отряды Ихсана вошли в город. В тот же самый день турки появились в Даулатабаде и Бияре.

Баратов принял единственно верное решение. Он отправился на свою главную промежуточную базу Казвин (в 200 км от Хамадана и в 130 – от Тегерана). Через 10 дней после ухода из Хамадана его войска закрепились на очень сильной от природы позиции на перевале Султан-Булак, в 115 км юго-западнее Казвина. Сзади у него имелись более короткие и более надежные коммуникации, а климат был более мягким для солдат. Он мог выставить на оборонительной линии 8 батальонов (из пограничной бригады), 24 эскадрона и сотни при 22 орудиях; еще 24 эскадрона и сотни охраняли дорогу в Султанию, а также тропы в Бияр. Шесть сотен казаков находились в Тегеране, а другие шесть – удерживали Кум, Кашан и Исфахан. Ополчение и несколько сотен охраняли шоссе Казвин – Энзели. В своем отчете в Ставку генерал Баратов[296] писал, что, если не считать ополчения, он имел всего 7 тыс. человек, пригодных к бою. Это были совсем небольшие силы, которым предстояло защищать Персию от турецко-немецкого вторжения.

Баратов полагал, что турецкая армия в Персии насчитывает 25 тыс. человек, однако это число оказалось завышенным. Потери Ихсан-паши в боях были невелики, но он лишился нескольких тысяч солдат от болезней. Две пехотные дивизии Ихсана (с некоторыми батальонами из 4-й дивизии в Мосуле) в конце августа имели в своем составе не более 12 тыс. человек; у него было, вероятно, 5 тыс. кавалеристов, большей частью нерегулярных. Турецкий командующий полагал, что этих сил явно недостаточно для завоевания Персии, конечной целью которого являлся захват путей к афганской и индийской границам. Поэтому Ихсан ограничил свои действия лишь патрулированием местности к северу от Хамадана; он докладывал, что его войскам требуется длительный отдых и реорганизация, прежде чем он будет в состоянии двигаться дальше. Однако новости, пришедшие в августе с Армянского фронта, заставили даже Энвера отказаться от завоевания обширных равнин на востоке. Между турками и немцами начались разногласия по поводу будущего Персии, и храброму XIII корпусу было разрешено отдохнуть. Однако развитие событий на Британском фронте в Ираке лишило его возможности насладиться спокойной зимой[297].

Одним из следствий баратовского отступления и турецкой активности в районе Сулаймания – Мариван – Синна стала потеря стратегически важного пункта – Рувандиза. Блестяще захваченный 15 мая полковником Рыбальченко, этот холмистый город в июне атаковали кудры и части турецкой 4-й дивизии. Однако отбить этот город у русских им не удалось. Турки вновь подошли к нему в конце июля с двумя полками при 12 орудиях. Рыбальченко снова мог бы отстоять город, но Баратов к тому времени уже начал свой отход, и Юденич, все внимание которого было приковано к главному Кавказскому фронту, велел оставить Рувандиз. В это же самое время подразделение Левандовского покинуло Нери в стране несториан. Юденича не интересовали ни Рувандиз, ни вообще направление на Мосул. Он больше не видел возможности сотрудничества с британцами после их ухода с Иракского фронта. Поэтому отвод войск Баратова с иракской границы стал для главнокомандующего Кавказским фронтом естественным завершением авантюры, которую он никогда не одобрял.

Глава 39

Зима 1916/17 г.

Зима 1916/17 г. началась очень рано и была исключительно холодной. К октябрю русская и турецкая армии перешли на зимнее положение. Бои прекратились повсюду; даже стычки между патрулями стали очень редкими.

Для 2-й и 3-й турецких армий суровая зима стала роковой и завершила их распад, который начался из-за поражений на поле боя. Падение боевого духа войск Вехипа было следствием не только разгрома под Байбуртом и Думанли-Дагом, но и целой серии неудач, которые преследовали несчастные дивизии IX, X и XI корпусов. Дух пораженчества и фатализма вскоре перекинулся и на вновь прибывший V корпус. На фронте 3-й армии в августе и сентябре наблюдалось затишье, но число дезертиров тем не менее постоянно увеличивалось. С приходом осени уставшие от боев ашкеры бросали свои позиции и ходили по деревням, где сочувствовавшее население прятало их и защищало. Отношение турок к войне изменилось; интересно отметить, что жители селений, расположенных в прифронтовой полосе, при подходе русских войск уже не бросали своих домов: вражеская оккупация казалась теперь предпочтительней призыва в армию и поборов правительства младотурок, от которых так сильно страдали жители Анатолии. Дезертиры стали в Турции проблемой номер один. Бежавшие из армии солдаты, которым не удалось найти себе работу в деревне (а по мере того, как суровая зима все сильнее сказывалась на жизни обнищавших крестьян, они встречали все более враждебный прием), уходили в горы и создавали вооруженные банды, промышлявшие разбоем. В октябре в тылу 3-й армии насчитывалось не менее 50 тыс. дезертиров. Число боеспособных солдат в ней упало до 30 тыс., несмотря на то что в ее расположение перебрасывались отдельные части 53-й дивизии, которые заполняли пробелы в различных корпусах. Наконец, мощные снегопады прекратили дезертирство, и многие люди стали возвращаться в свои соединения, рассчитывая прокормиться за счет скудных армейских рационов. Численность войск Вехипа снова стала расти, но эпидемия тифа и простудные заболевания вскоре свели на нет весь этот рост.