Немая смерть (СИ) - Артемьев Роман Г.

А вот теперь можно и спать. Завтра силы мне понадобятся.

Убежища не имели специализированных залов для начертания сложных печатей, у них иное предназначение. В то же время, тут хватает небольших, относительно уединенных помещений, которые при некотором старании можно изолировать от окружающего фона и создать внутри нужный. Это важно, потому что мне предстояло слегка модифицировать имеющиеся свитки стазиса, а это даже для мастера задача непростая.

Изначально предполагается, что в стазис будет погружен всего один человек. В случае необходимости мы на фронте засовывали в свиток сразу троих, но в таком случае существовала опасность, что печать не выдержит нагрузки и распадется. Опытные полевые ирьенины заранее укрепляют слабые элементы фуин, методика разработана давно и отлажена поколениями Узумаки. Я даже поигралась с мыслью поставить рекорд и поместить в один из свитков сразу четверых, то есть младших детей и кого-то ещё, однако со вздохом отказалась от задумки — без специального инструментария не справлюсь.

Девятеро в свитки, трое — я, Кенсиро-сан и Иссей-сан — пойдем на прорыв. Кого обречь на смерть?

По суровым законам шиноби, спасать надо в первую очередь мастеров, бойцов и женщин в плодородном возрасте. Дети и простые старики значения не имеют. Также нужно учитывать, что приоритет всегда отдается своим перед чужими, то есть Таро-сан вообще не должен рассчитывать, что на него потратят место в свитке. У меня, как всегда, имелось своё видение ситуации, и оно несколько отличалось от общепринятого.

Ещё утром, освежившись и позавтракав, я донесла до чунинов свои соображения:

— Дворец сегодня ночью, в крайнем случае завтра, падёт. Есть кто-то, кто в этом сомневается?

— Но ведь барьеры Дворца считаются незыблемыми!

Как и ожидалось, восклицание принадлежало Ичи-куну. Молодой ещё, порывистый. Кенсиро-сан вертел в руке чашку и мрачно глядел в пол, Иссей-сан имел вид человека, желающего поспорить, да только аргументов нет, Аоко-сан лежала, погруженная в лечебный сон, и на внешние раздражители не реагировала. Кубо-сан и генины, приглашенные на посиделки на правах моих учеников, тоже не смели заговорить. Фактически единственным, кто в силу возраста и опыта мог бы мне возразить, был Кенсиро-сан. С ним я переговорила перед советом и убедилась, что в оценке ситуации мы едины.

— Нет в мире барьеров, способных долго сдерживать мощь троих биджу! Даже если наши завалили ещё одного, пусть двух — одного демона с поддержкой четырёх великих кланов хватит, чтобы взломать любую защиту.

Младший из чунинов не выдержал, отвел взгляд и с шокированным выражением на лице оглядел старших товарищей. То, что они не спешили опровергать мои слова, потрясло его ещё больше. Из него будто внутренний стержень выдернули, парень словно разом постарел лет на двадцать и сгорбился, замолчал.

— Потери у них, конечно, будут огромными, но своей цели они достигнут, — словно гвозди, продолжала я вбивать слова в шиноби. — Узушио падет. И в тот момент, когда враги будут торжествовать победу, когда окажутся проломлены последние барьеры и падут последние защитники, Владыка проведет последний ритуал.

— Призовёт Покровителя, — чуть слышно пробормотал Кенсиро-сан.

— Именно. Узукаге-сама призовёт Покровителя, и на острове передохнут даже бактерии.

Снова повисло молчание, как ни странно, более спокойное. Мысль о том, что их убийцы ненадолго их переживут, наполняла людей мрачным торжеством.

— Возникает вопрос: что же делать нам? Лично я вижу два варианта — напасть на тылы противника и погибнуть в бою, с честью и без смысла, или попытаться сбежать, чтобы восстановить силу клана и отомстить. Второй путь мне нравится больше.

Этикет шиноби, в отличие от самурайского, прямо предписывает командиру озвучивать все возможные варианты действий, в том числе первым предлагать возможность бегства. Ещё я напомнила о необходимости возродить клан, упомянула о мести… Потеря лица в данном случае всё равно неизбежна — ведь речь идёт о доме. Вон, как ученики ёжатся и вжимают головы в плечи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А что поделать? На то и вождь, чтобы брать на себя ответственность.

— На правах химе клана Узумаки и действующего джонина приказываю: подготовиться к эвакуации. Детей, генинов и раненых поместим в свитки. Ночью прорвемся сквозь оцепление и добежим до Птичьего архипелага, там отдохнем и либо продолжим бег до побережья, либо, если получится, захватим джонку местных рыбаков.

— При всём моём уважении, Кушина-сама — у нас не хватит чакры, — возразил Иссей-сан.

— У меня есть накопители, получите вечером. Сделайте плотики, запечатайте их, в случае необходимости отдохнете прямо в море.

— Вы считаете, у нас получится?

— В худшем случае мы погибнем в бою.

Лично мне труднее всего было сказать Хаяо-сану и Наоко-сан, что клан требует от них последней службы. За годы, проведенные в среде шпионов и убийц, я здорово огрубела и нарастила хорошую такую броню из равнодушия и цинизма, и всё-таки в лицо сообщить двум старикам, что обрекаешь их на смерть, смогла не сразу. Но всё-таки смогла. Они ожидали чего-то подобного и приняли свою участь со смиренным достоинством, единственно попросив позаботиться о внуках. Обещание я дала с облегчением.

Только собралась заняться стазис свитками, как пришёл Кенсиро-сан. Похоже, мужик подумывает о смерти. Осторожно — для представителя младшей ветви, не посещавшего уроки риторики — намекнул, что с кораблей наверняка вышлют погоню и кто-то должен остаться прикрывать отступление, так почему бы ему… Запретила даже думать на эту тему. Заявила, что в грядущей войне клану потребуются все возможные ресурсы, поэтому жертвовать кем бы то ни было не намерена. Если не будет иного выбора.

Затем припёрлись мои генины. Мальчишки предложили пожертвовать ими, с надежностью сохранив жизни более опытных бойцов, Сачико стояла рядом и закатывала глаза к потолку с утомленным видом. С помощью бамбуковой палки объяснила, что будет по-моему и никак иначе, затем похвалила за самоотверженность и приказала идти отдыхать.

Больше меня не тревожили.

Отголоски сражения, идущего в центре острова, доходили до нас в течении всего дня. Сидевшая в сенсорной печати Сачико утверждала, что фон чакры вокруг дворца неимоверно плотный и разглядеть ничего нельзя, даже присутствия джинчуурики не ощущается. Носители демонов проявили себя ближе к вечеру, и сразу земля затряслась. Тоже отдыхали, сволочи, силы берегли. Я подождала ещё пару часов, пока стемнеет, и приказала выходить.

Свитки стазиса висели у меня за спиной, как у сильнейшей, несмотря на ранение, единицы отряда. Фуин с запечатанными атакующими техниками поровну разделили между собой Кенсиро-сан и Иссей-сан, хмурый и подавленный Ичи-кун тащил остальную часть выгребленных из хранилища запасов. Старики несли на себе рюкзаки, набитые кибакуфуда.

С первой проблемой мы столкнулись едва ли не сразу после выхода из убежища. Шиноби Кири и Кумо хоть и скучковались вокруг осажденного комплекса, о разведке остальной местности не забыли, и наводнили остров своими патрулями. Вот на такой патруль мы и напоролись. Сильных бойцов в пятерке туманников не оказалось, мы убили их быстро — но недостаточно быстро, подать сигнал они успели. Пришлось наплевать на секретность и бегом бежать к побережью. Отреагировал враг очень оперативно и с обеих сторон к нам наперерез рванули десятки источников чакры, особенно много их приближалось с запада.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Наоко-сан.

На ходу поклонившись, бабушка отвернула к крупнейшей группе. Её муж ничего не сказал, ни ей, ни мне, но провожал взглядом до тех пор, пока она не скрылась за деревьями.

Мы уже выбежали на берег, когда сзади и справа рвануло. Не знаю, сколько кибакуфуд находилось в тех пачках, однако обломки деревьев и комья земли долетели даже до нас, находившихся не менее чем за километр от места гибели женщины. С собой она забрала самое меньшее человек пятнадцать, и, что куда важнее, заставила остальных преследователей приостановиться и сбросить темп. После такой эффективной демонстрации киринины вполне логично опасались новых сюрпризов, а погибать им не хотелось — ведь победа так близка. Словом, остальные группы замедлились и не мешали нам уходить по воде.