Железный шип - Кэтлин Киттредж

Гнездо, сплетенное из кусков металла и кожи, ткани и брезента, представляло собой нагромождение приземистых шатров вокруг одного, центрального, из которого легко струился дымок, пахнущий углем и еще чем-то, более темным и насыщенным. В памяти моей отозвалось давнее-предавнее воспоминание о хирургическом покое сумасшедшего дома, куда попала мать, разбив зеркало на кинжальной остроты осколки. Пахло кровью.

Из древней рейсовки, носившей на себе эмблему транспортного управления еще штата Массачусетс, а не городского, на нас глазела, борясь за места у окон, целая орда щенков гулей. Они скалили зубы, походившие пока скорее на перочинные ножи, а не на жуткие тесаки взрослых, но все рано достаточно острые, чтобы разорвать и съесть меня.

— Чувствовала себя когда-нибудь жарким? — пробормотал Дин. — Только и осталось, что маслом сверху полить.

— Матушка! — позвал Тоби, опускаясь на все четыре лапы, чтобы пройти в гнездо. — Мы дома! Все!

— Здесь живет твоя мать? — поразилась я, но тут же поняла, что веду себя как испорченная городская принцессочка. — В смысле, ну да, само собой, где же еще.

Кэл повернулся ко мне.

— Вот это Девран и грозил превратить в пепел. — Его взгляд молил о понимании.

Женщина-гуль вдвое ниже меня ростом появилась из гнезда, сжимая в руке палку с набалдашником слоновой кости. Хоть она и подволакивала обе ноги, волосы ее, заплетенные в многочисленные косички, были седыми только наполовину, а мускулы на конечностях переплетались железными жгутами. Поперек сплющенного носа зиял шрам, и в ее взгляде, в отличие от взгляда Кэла, не светилось ничего человеческого.

— Мы? — провозгласила она. — Я послала тебя с простым заданием, Октоберь, а ты возвращаешься с…

Кэл поднял одну лапу:

— Это я, Матушка. Я вернулся.

Палка женщины с грохотом упала наземь, из горла ее вырвался полувопль-полувсхлип.

— Резун! — задохнулась она. — Я уж думала, свидеться нам только во внешних охотничьих туннелях…

Они встретились на полпути между гнездом и тем местом, где стояла я, и у меня невольно кольнуло под сердцем, когда руки Кэла обхватили мать. У меня самой уже не будет шанса обнять Нериссу. И Конрада я тоже больше никогда не увижу.

Щенята, выпрыгивая из дверей и окон рейсовки, весело загомонили, собираясь вокруг Кэла и Тоби и не обращая, по счастью, ни малейшего внимания на нас с Дином. Тоби, положив лапы на головы двух самых маленьких, нежно порыкивал, трепля их за загривки. Остальные атаковали Кэла, повиснув на руках и ногах, и выспрашивали, где он был и принес ли им гостинцев из надземелья.

Пока Кэл возился с щенятами, глаза его матери устремились на меня и Дина.

— Скажет мне какая-нибудь добрая душа, что делает у моих дверей живое мясо?

Дин шагнул вперед и протянул руку:

— Дин Харрисон, мэм.

Прямо у его ладони — Дин едва успел ее отдернуть — щелкнули зубы, от вида и величины которых у меня расширились глаза.

— Эрлкин, — прорычала Матушка. — Твои штучки здесь не пройдут.

— Да, мэм, — заверил ее Дин, глаза у которого были по четвертаку.

Карга хмыкнула и, подобрав свою палку, ткнула ей в мою сторону.

— Девчонка, молодая… ты и есть тот самый мешок с костями, из-за которого схватили и мучили моего сына.

Колени у меня подогнулись под ее льдистым взглядом. Глаза у нее были того же цвета, что и у Кэла, но гнев и большая закаленность в схватках с жестоким миром сделали их резче, пронзительнее.

— Да, — тихо проговорила я. — Видимо, это я. Меня зовут Аойфе Грейсон.

— Плевать мне на твое имя, мясной бурдюк, — прокаркала она, протягивая руку и впившись когтями мне в плечо. — Ты и котла-то не стоишь, не то что жизни моего мальчика.

— Матушка… — встал между нами Кэл.

— Мне жаль, что Девран забрал у вас Кэла, — сказала я. — Но мы помогли друг другу освободиться, и больше мне идти некуда. — От последних слов спина у меня невольно напряглась — сложно было поверить, что я говорю такое перед лицом существа, способного разорвать меня на мелкие клочки. — Может, вам это и не по нраву, но расспросите лучше обо мне своего сына.

— Резун, что за чушь она мелет? — резко бросила та, наставляя на меня коготь, на конце которого застыло что-то черное.

— Прокторы хотят сжечь меня, — продолжала я. — Добрый Народ грозит мне смертью, и в течение недели я могу сойти с ума — а могу и не сойти. Так что, с вашего позволения… — сделала я паузу, чтобы она могла назваться.

— Мудрость, — прошипела Матушка мне в лицо.

— С вашего позволения, Мудрость, я здесь, чтобы исполнить свой долг перед отцом и моими друзьями, а затем принять то, что меня ждет. Слышать оскорбления и угрозы в свой адрес мне, честно говоря, не в новинку.

Мать Кэла смерила меня взглядом, между ее губами в пятнах пигментации мелькнул бледный-пребледный язык. Ожидая не то получить оплеуху, не то быть съеденной, я тем не менее стояла твердо как скала.

— Ты все равно остаешься мясом, — проговорила она наконец и похлопала по ноге Кэла своей клюкой. — Но за спасение жизни моего сына я сохраню тебе твою. — Она спрятала зубы, и выражение ее лица стало чуть менее ужасающим. — Веди их внутрь, Резун. Кто учил тебя манерам?

— Ты, Матушка, — парировал Кэл.

Мудрость слегка смазала ему по уху, но, когда он зашипел от боли, улыбка ее исчезла.

— Тебя били, — воскликнула она.

— Это из-за меня, — вмешалась я. — Прокторы хотели получить от него информацию. Но на самом деле, я думаю, Девран отыгрался на нем за то, что Кэл не смог остановить меня вовремя.

Мудрость обожгла меня взглядом поверх головы Кэла:

— Ты что думаешь, ты особенная, девчонка? Чем-то отличаешься от прочих мясных бурдюков?

— У меня есть задание, — ответила я негромко. — И хоть мне жаль, что я втянула Кэла во все это, он ведь защищал меня. Вы можете им гордиться.

Мудрость приобняла Кэла одной рукой и отстранила от меня:

— Не нужно говорить мне, что у меня хороший сын, человечье мясо. Я и так знаю это.

Они исчезли в гнезде, и Тоби последовал за ними.

— Подождете со мной, — проворчал он. — Кэл в нашем помете был последышем, вот Матушка над ним и трясется. Но он быстро оправится.

Я пригнула голову, проходя в дверь, и запах горелого мяса и дровяного дыма наполнил мои ноздри. От душного жара слезились глаза, но вообще внутри было чисто и сухо. Миновав плетеный туннель, мы скоро оказались в сердце гнезда.