Ленин. Человек — мыслитель — революционер - Воспоминания и суждения современников

Сегодня мы знаем, что в этом и заключалось величие Маркса.

Но сегодня лишь немногие знают о том, что Ленин сделал в отношении нашей эпохи то же, что сделал Маркс в отношении развития капитализма в целом. Он неизменно видел в проблемах развития современной России (начиная от возникновения капитализма в условиях полуфеодального абсолютизма до осуществления социализма в отсталой крестьянской стране) проблемы всей эпохи. А именно вступление капитализма в свою последнюю фазу и возможность обратить в пользу пролетариев та, на дело спасения человечества ставшую неизбежной на этой стадии решающую борьбу между буржуазией и пролетариатом. Подобно Марксу, Ленин никогда не «обобщал» локальный российский опыт. Напротив, взглядом гения он распознал коренную проблему нашей эпохи там и тогда, где и когда она впервые обнаружила себя, — проблему надвигающейся революции. И уже вслед за тем он понимал и делал понятными все явления, будь то российские или интернациональные, исходи из этой перспективы актуальности революции.

„Ленин не был единственным, кто увидел приближение пролетарской революции. Однако Ленина отличают не только мужество, беззаветность и способность к самопожертвованию в сравнении с теми, кто теоретически провозгласил пролетарскую революцию актуальной и трусливо увильнул от нее, когда она стала практически актуальной, но и одновременная теоретическая ясность, которой не было даже у лучших, самых дальновидных и самых беззаветных революционеров среди его современников. Ибо даже они признавали актуальность пролетарской революции только в том смысле, в каком ее можно было признать еще во времена Маркса, — как коренную проблему эпохи в целом. Но они так и не смогли сделать это правильное понимание надежным ориентиром во всех текущих вопросах — политических и экономических, теоретических и тактических, агитационных и организационных. Ленин был единственным, кто совершил этот шаг по пути конкретизации марксизма, приобретающего отныне совершенно практический характер. Вот почему он является единственным теоретиком. выдвинутым по настоящее время освободительной борьбой пролетариата, такого же всемирно-исторического масштаба, как Маркс.

…Историческая задача пролетариата заключается… в том, чтобы высвободиться из идеологической общности с другими классами и на основе своеобразия своего классового положения и проистекающей из него самостоятельности своих классовых интересов обрести ясное классовое сознание. Только так он становится способен повести всех угнетенных и эксплуатируемых в буржуазном обществе на совместную борьбу против тех, кто экономически и политически господствует над ними. Объективную основу ведущей роли пролетариата составляет его положение в процессе капиталистического производства. Но представлять себе дело так, будто верное классовое сознание пролетариата, обеспечивающее его способность к руководству, может возникнуть постепенно, без каких-либо трений и зигзагов, будто идеологически пролетариат может сам собой дорасти до своего классово-революционного призвания, значило бы механически применять марксизм и, следовательно, строить себе иллюзии, совершенно оторванные от реального хода истории.

Ленин был первым — и в течение долгого времени единственным — выдающимся вождем и теоретиком, кто подошел к этой проблеме с центральной в теоретическом отношении и потому с практически решающей стороны — со стороны организации. Сегодня все уже знают о споре, который шел вокруг § 1 Устава на II съезде РСДРП в 1903 году. Эта полемика также может быть понята только исходя из противоборства двух основных воззрений относительно возможности революции, ее вероятного хода, характера и т. д. Хотя в ту пору Ленин был единственным, кто видел все эти взаимосвязи.

Организационный план большевиков выдвигает из более или менее хаотической массы всего рабочего класса группу ясно осознающих свои цели, готовых на любое самопожертвование революционеров. Не закладывается ли тем самым опасность того, что эти «профессиональные революционеры» оторвутся от реальной жизни своего класса и, отделившись от него, выродятся в заговорщическую группу, в секту? Не есть ли этот организационный план всего лишь практическое выражение того «бланкизма», который «проницательные» и «глубокомысленные» ревизионисты сумели отыскать, как они полагали, еще у Маркса? Здесь нет возможности разбирать, насколько неверен этот упрек по отношению к самому Бланки. Существа же ленинского плана организации он попросту не затрагивает уже потому, что, согласно Ленину, группа профессиональных революционеров ни на минуту не ставит перед собой задачи «сделать» революцию или же с помощью самостоятельной смелой акции увлечь за собой бездеятельную массу, чтобы поставить ее перед свершившимся фактом революции. Организационная идея Ленина исходит из факта революции, из актуальности революции. Партия, как строго централизованная организация наиболее сознательных элементов пролетариата — и не только их, — мыслится в качестве инструмента классовой борьбы, в революционный период. Нельзя, часто повторял Ленин, механически отделять политическое от организационного. И тот, кто одобряет или отвергает большевистскую партийную организацию независимо от вопроса, живем ли мы в период пролетарской революции, абсолютно не понял ее сущности.

…Пролетариат захватывает государственную власть и устанавливает свою революционную диктатуру: это означает, что осуществление социализма становится вопросом, непосредственно стоящим на повестке дня. То есть проблемой, к которой пролетариат идеологически подготовлен менее всего. Ибо так называемая «реальная политика» социал-демократии всегда относилась ко всем текущим вопросам только как к текущим — другими словами, никогда не выходя практически и конкретно за пределы буржуазного общества, именно в силу этого вновь придала социализму в глазах рабочих характер некоей утопии.

Великолепный реализм, с которым Ленин в период диктатуры пролетариата рассматривает все проблемы социализма (что вынуждены с уважением признавать даже его буржуазные и мелкобуржуазные противники), есть, таким образом, не что иное, как последовательное применение марксизма, историко-диалектического подхода к ставшим отныне актуальными проблемам социализма. В речах и работах Ленина, как, впрочем, и в трудах Маркса, можно найти очень немногое о социализме как состоянии. И напротив, куда больше о шагах, способных привести к его осуществлению. Конкретное понимание социализма — точно так же, как и он сам, — является продуктом борьбы, которая ведется за него; оно достигается только в борьбе за социализм, только в процессе и итоге этой борьбы. И любая попытка прийти к пониманию социализма вне этого диалектического взаимодействия с повседневными проблемами классовой борьбы приводит к метафизике, утопии, к чему-то чисто созерцательному, а не практическому.

Реализм Ленина, его «реальная политика» означают, следовательно, окончательную ликвидацию всяческого утопизма, означают конкретно-содержательное выполнение программы Маркса — дать теорию, ставшую практической, дать теорию практики. Ленин сделал в отношении проблемы социализма то же, что в отношении проблемы государства, — он вырвал ее из прежней метафизической изоляции, избавил ее от обуржуазивания и включил во всеобщую взаимосвязь проблем классовой борьбы. Он проверил на материале конкретной жизни исторического процесса те гениальные указания, которые дал Маркс в «Критике Готской программы» и других работах, сделал более конкретными и наполненными исторической действительностью, чем это было возможно во времена Маркса даже для такого гения, как Маркс.

Проблемы социализма являются, таким образом, проблемами экономической структуры и классовых отношений, существующих в тот момент, когда пролетариат берет в свои руки государственную власть. Они проистекают непосредственно из того положения, в котором пролетариат устанавливает свою диктатуру.

…Величие Ленина как диалектика состоит в том, что он постоянно рассматривал основные принципы диалектики, развитие производительных сил и классовую борьбу согласно их глубочайшей внутренней сущности, конкретно, без абстрактной предвзятости, но и без фетишистского искажения их поверхностными явлениями. В том, что он неизменно сводил все явления, с которыми сталкивался, к их глубинной основе: конкретным действиям конкретных (то есть классово обусловленных) индивидов, на основе их реальных классовых интересов. Именно в свете этого принципа рушится легенда о Ленине как «мудром реальном политике», как «мастере компромиссов», и перед нами предстает подлинный Ленин — последовательный созидатель марксистской диалектики.