Чёрно-белая палитра - Ольга Куно

— Мне это известно.

— И тем не менее вы сочли возможным самым недопустимым образом нарушить устав? — рявкнул полковник. — Воспользовались своим служебным положениям в личных целях? Здесь вам не светский раут и тем более не бордель! Сюда приходят для того, чтобы служить отечеству, а не для устройства личной жизни, и тем более не для утоления низменных потребностей!

Алджи по — прежнему слушал молча, будто так и было надо, не пытаясь вставить ни слова. Не объясняя, что служебным положением он вовсе не пользовался, что в отношения мы вступили по обоюдному желанию и, следовательно, ответственность тоже несём оба. Я понимала, что раз он молчит, сказать всё это следует мне, но краска стыда заливала лицо и уши, и язык будто прирос к нёбу.

— За нарушение устава вы лишаетесь звания майора, в которое были недавно произведены. Отныне вы снова капитан. Я закончил, — требовательно произнёс полковник, давая понять, что не желает долее лицезреть нарушителя в своём кабинете.

Не произнося ни слова, с прежним каменным лицом, Алджи развернулся и послушно покинул кабинет.

— Я крайне разочарован в вас, сержант Рейс, — бросил мне полковник, и я с упавшим сердцем покинула кабинет вслед за Алджи.

Оказавшись в коридоре, я сразу же увидела лейтенанта Каронда, злорадно скалящего зубы. Понять, кто так старательно следил за Алджи, чтобы на чём‑нибудь его подловить и сделать гадость, стало теперь несложно. Ведь именно стараниями Алджи Каронд был в своё время понижен в лейтенанты. И именно за уставные отношения; точнее сказать, за попытку в оные вступить.

— Тиана! Тиана, ну ты что?

Я сидела на диване в гостиной, а Алджи стоял рядом на коленях, прижимая меня к себе. По моим щекам ручьём текли слёзы, а при всхлипываниях тело сотрясалось, как в агонии.

— Никак не ожидал от тебя такой реакции! — растерянно пробормотал Алджи, стирая с моего лица влажную полоску.

Я и сама не ожидала от себя такой реакции. За последний десяток лет я плакала всего во второй раз, и оба случая были связаны с Алджи. Было стыдно, и я отчаянно пыталась взять себя в руки, но выходило из рук вон плохо.

— Тиана, да, мы попались, но тебе ничего за это не будет, — продолжал увещевать Алджи.

Поскольку переживала совершенно о другом, то разревелась ещё сильнее. Он же решил, что я плачу, поскольку сочла его слова неубедительными, и продолжил объяснять:

— В данной ситуации ты формально считаешься жертвой. Так что тебя не тронут. Наказывают только мужчину — начальника, то есть меня. А то, что полковник высказал тебе своё недовольство, так это не трагедия, право слово! Неделя — другая, ну, месяц, и он сам об этом забудет.

— Дело не в этом! — Я, наконец‑то, нашла в себе силы говорить и объяснить Алджи, что он в корне не прав в своих предположениях. Слова давались с трудом, приходилось очень глупо вздыхать и время от времени подавливать судорожные всхлипы. — Разочарование полковника — это неприятно, но это можно пережить. Но то, что произошло с тобой, — это ужасно несправедливо! Ты ни в чём не виноват, ты никого не соблазнял и не пользовался служебным положением! Ты пришёл в участок, чтобы самостоятельно продвигаться, отринув прежние регалии. Ты посвятил себя работе, делал для отдела всё, что мог, отлично справился, кардинально улучшил условия работы, раскрыл преступление против короны. Ты заслужил это повышение! А теперь не прошло и двух недель — и тебя понизили. Это несправедливо! Да ещё и пригрозили тюрьмой…

— Ах, ты об этом? — Алджи тихонько рассмеялся и сел на диван рядом за мной, после чего притянул меня к себе, обхватив рукой плечи. — Тиана, на этот счёт можешь не беспокоиться. Во — первых, в тюрьму сажают не просто за неуставные отношения, а исключительно в случаях изнасилования, а ты, полагаю, не собираешься обвинять меня в подобном?

Я посмотрела на него, как на ненормального, он принял это за положительный ответ и продолжил:

— Что же касается понижения…Тиана, я хорошо знаю устав. И, начиная с тобой встречаться, отлично понимал, что его нарушаю. И что теоретически, если всё всплывёт на свет, меня ждёт наказание. Я это понимал и осознанно пошёл на риск. Поэтому и не сказал ни слова против, когда меня отчитывал Ленн. Я — мужчина и умею отвечать за свои поступки.

Я вытерла глаза — теперь, когда слёзы перестали течь, это имело смысл — и тоже обняла Алджи.

— Всё равно это несправедливо, — упрямо пробурчала я.

Он пожал плечами. Я этого не видела, поскольку смотрела перед собой, на камин, но почувствовала.

— В любом случае эти звания значат для меня не слишком много, — заметил Алджи. — Ну, майор, ну, капитан. Да пусть хоть рядовой будет, как ты когда‑то предлагала. Ты ведь отлично знаешь, всё это не имеет особого отношения к реальному положению дело. Да даже если бы и имело. Тиана, ты для меня точно важнее символа на шевроне. — Его голос стал тише, зато губы приблизились к моему уху. — Именно поэтому я наплевал и на устав, и на некоторые собственные принципы, хотя ни то, ни другое мне несвойственно. — Он прижал меня к себе ещё крепче. — Я тебя люблю.

Я обвила руками его спину и тоже крепко к нему прижалась.

Глава 18

Как водится, поднявшись на крыльцо и начав рыться в сумке, я первым делом извлекла неправильный ключ и лишь потом нащупала нужный, от дома. Нестандартность ситуации проявилась, когда я поднесла ключ к замку. Потому что тут‑то и обнаружилось, что дверь не заперта.

Я задумалась, припоминая, как утром уходила на службу. Нет, дверь я заперла, это абсолютно точно. Я хорошо это помнила, да и вообще не имела привычки безолаберничать в подобных вещах.

Просчитывая варианты, я потихоньку потянулась к самозарядному арбалету. Кто мог отпереть дверь? Соседка, у которой на всякий случай хранился запасной ключ? Но она никогда не приходила без спросу. Алджи? Но он всегда перемещался прямиком в квартиру, открывая портал; ключа у него даже не было, за ненадобностью. Вор? Пожалуй, это казалось наиболее вероятным. Сперва я по привычке отнеслась к такой перспективе довольно‑таки спокойно, дескать, что у меня красть? Потом вспомнила, что теперь очень даже есть что: приёмник эхолиний самой новой модели. И в холодном поту рванула на себя дверь.

Незваный гость обнаружился сразу же, но на вора он походил менее всего. Высокий мужчина лет пятидесяти с холодным серым взглядом. Дворянское происхождение написано на лице и идеально сочетается с выражением лёгкой брезгливости, которую, по — видимому, вызывало у него моё скромное и не самое убранное жилище. Богатая одежда, броские цвета, дорогие украшения из тех, которые подобает носить мужчинам, вроде цепи с крупными золотыми звеньями и висящим на ней медальоном и нескольких перстней с драгоценными каменьями. Но главное — светлые волосы хорошо знакомого оттенка. Глаза, не совсем серые, скорее оттенка, слегка отдающего в голубизну. Холодный взгляд, сохраняющий бесстрастность даже при виде направленного на гостя арбалета. Впрочем, оружие я быстро опустила.