Прайд (СИ) - Анатолий Махавкин

– Пойдём все вместе. Завтра.

Подошла Зара и присела на край стола, выжидающе глядя на кошку. Глаза девушки пожелтели ещё больше, а зрачок, в них, начал изменять свою форму. Грудь слегка увеличилась, что было хорошо заметно именно в этой одежде. Возможно, мне и казалось, однако ноги тоже прибавили в длине. Галя склонила голову и невинно улыбнулась.

– Ухожу, ухожу, – промурлыкала она и прыгнула к двери, – освобождаю место и оставляю вас наедине. Чао!

– Ты на неё смотрел! – обвиняюще ткнула в меня пальцем Зара и решительно села на мои колени. Вот же нашли место, для посиделок! – ты на неё развратно смотрел!

– Угу, – подтвердил я, – это же, в конце концов, моя кошка.

– Ах ты, развратный хищник!

Это – эхо? Или у них, у всех, голова работает одинаково?

– Прогуляемся? – предложил я, – могу показать тебе заброшенный зоосад. Зверей там не осталось, однако имеется очень любопытная скульптурная группа

– Не хочу!

– Тогда – оранжереи. Они здорово разрослись и понять, где-что, будет сложновато. Зато – красиво.

– Не хочу, – она поцеловала меня, – хочу сидеть здесь, с тобой, и разговаривать. Расскажи, почему я теперь могу понимать все эти книги.

А я, в этот момент, больше всего хотел заняться с ней любовью и думаю, она была бы совсем не против. Однако приходилось сдерживаться. Кто знает, как это может повлиять на котёнка в самом начале обращения. Но хотелось, просто невыносимо. Особенно теперь, когда она почти не пахла человеком. Всё сильнее становился терпкий цветочный аромат. Очень похоже на то, как пахла Галя, перед тем, как наброситься на меня. О, чёрт! Нужно отвлечься.

– Это – одна из наших способностей, – я провел пальцами по её волосам, обнаружив, что они заметно посветлели, – точно так же, как мы можем понимать речь и разговаривать с кем угодно, на его языке. Как это происходит – не знаю, да я и не интересовался. Если хочешь, спроси у Ильи, он у нас обожает заниматься такими штуками и читать лекции.

– У Ильи? – она отстранилась и задумалась, – слушай, ты же говорил, львицы абсолютно свободны, в выборе партнёров. Так что, – девушка хитро прищурилась, – ты не станешь ревновать, если я буду заниматься этим с Ильёй? Совсем, совсем, не будешь?

– Уже собираешься? – серьёзно осведомился я, – можешь, предварительно, посоветоваться с Галей. Она подскажет, как лучше всего это сделать, чтобы вы оба получили максимум удовольствия.

– Вот идиот! Я же тебя хочу! А ты меня к своему Илье отсылаешь.

– Никуда я тебя не отсылаю. А ну, иди сюда, – мы целовались до тех пор, пока я не ощутил, как горячая волна желания почти лишила меня разума, – пока хватит. ХВАТИТ, я сказал!

Я не удержался и применил ГОЛОС. Погорячился. Зара замерла, изумлённо глядя на меня. Потом, подозрительно осведомилась:

– Это что такое было? Мне словно отстегали! Это, ты?

– Прости, – я смущенно погладил её по щеке, – я не специально. Это – ГОЛОС старшего в прайде. Когда кто-то идёт вразнос и перестаёт подчиняться, я могу применить его и лев, тотчас, становится, как шёлковый. Прости, я действительно, не собирался так поступать.

Она вскочила и начала, нервно, метаться по библиотеке. Потом остановилась, ткнув кулаками в бёдра.

– Значит так, – сердито сказала Зара, – я уже понимаю любой язык, как и все вы; на меня, как и на всех остальных, действует твой рык – не слишком ли всё быстро? Ты, вроде бы, упоминал десятки дней?

– Ага, уже появилась потребность скушать пару – тройку человек? Бежишь охотиться?

– Нет, – девушка рассмеялась, – извини, я – не в своей тарелке. Всё так непривычно, – она повернулась и указала на портрет суровой львицы, – скажи, а я успею стать такой, до того, как придётся снять медальон?

– Хм, интересно, а что скажет муж, когда ты придёшь к нему, такая вот?

– Чар…Чёрт, ещё и это! – она подошла и свернулась калачиком на моих коленях, – не хочу, не хочу уходить от тебя. Хочу стать такой красивой, но людей убивать не хочу. Так много всего… Обними меня.

Мы замолчали и через некоторое время львёнок тихонько засопела. А от зеркал её надо держать подальше. За ничтожное время, миновавшее от пробуждения, курносый носик успел выпрямиться, а глаза стали намного больше. Кожа, на лице, приобрела красивый матовый блеск, избавившись от мельчайшего пушка. Очень быстро Зара обрела черты, присущие лишь львам и продолжала меняться. Сейчас она походила на Галину сестру. Пока – двоюродную.

Улыбаясь, я открыл книгу и погрузился в чтение. В описании, тоже, назревало нечто драматичное. Акка умудрилась перессориться почти со всеми сородичами и окружила себя исключительно людьми. Лев, комментировавший повествование, в этой части, стал особенно язвителен и, не сдерживаясь, именовал кошку изощрённо ругательными прозвищами. Между строк угадывалось некое событие, неведомое рассказчику, которое отделило амбициозную львицу от всех остальных. Судя по ряду комментариев, она убила одного из вожаков, может быть даже вожака своего прайда. Надвигалась война. Меня просто поражала самоуверенность Акки: как она могла надеяться на победу, опираясь лишь на поддержку людей?

Здесь автор опять начал упоминать лаборатории Питомника, куда кошка наведывалась всё чаще. Кроме того, всплыло имя Лайал – похоже один из пажей львицы, чуть ли не её талисман. Автор комментариев подчеркнул когтем это имя, причём с такой силой, что прорвал крепкую бумагу. И больше ни слова, будто ярость, обуявшая читавшего, помешала ему написать что-то вразумительное.

– Как интересно! – Зара потянулась и обняла меня, – я, словно дремала, но при этом, всё видела и слышала. Правда, забавно?

– Конечно, милая, – я поцеловал её, совершенно прямой, носик. Ольга, в своё время, называла подобное состояние, медитацией, А Галя, попросту – дрёмой. Отчего кошки, время от времени, впадают в дремоту, не знал никто. У львов такого и близко не было, – чем хочешь заняться?

– Тем, чем ты, негодяй, не желаешь со мной заниматься! – она тряхнула головой, в волосах которой начинал преобладать белый цвет, – пошли, прогуляемся, куда-нибудь. В оранжерею твою, хотя бы…

– Я уже передумал туда идти, – сообщил я и захлопнул книгу, с удовольствием наблюдая, как она начинает закипать, – но я могу отвести тебя к прелестному бассейну, где ещё можно поплавать. Представляешь: прозрачная вода, с ароматом цветов! М-м…

– Соблазнитель, – продолжая хмуриться, она повела плечами, – знаю – ты хочешь увидеть меня голой и посмеяться.

– Это ещё почему? – я ссадил её на пол, – увидеть твоё обнажённое тело, действительно, было бы неплохо, но смеяться то зачем? Как можно смеяться над таким очаровательным котёнком? Разве, совсем чуть-чуть…

Бассейн, в свои лучшие времена, был воистину великолепен, поражая масштабами и пышностью оформления. Огромные, коленопреклонённые, изваяния обнажённых женщин, с кувшинами в руках, наполняли белоснежную каменную чашу круглого водоёма. На противоположной стороне, столь же исполинская, лежащая львица разглядывала свою ладонь, нависающую над водой. Ладонь можно было использовать, как трамплин и мы, очень часто так и делали.

К сожалению, машины, нагнетавшие воду, работали далеко не в полную силу, из-за чего кувшины исторгали лишь тонкие струйки прозрачной жидкости.

Около воды, прежде, располагалась площадка для игр и солярий. Однако, теперь там вольготно разбросало ветви массивное поваленное дерево. Его иссохшие сучья торчали в разные стороны, а в глубокой яме, оставленной корнями, чернела грязная жижа, с плавающими листьями. Естественно, картины это не улучшало.

Зара, некоторое время, молча изучала панораму водоёма, стоя около ниспадающей гривы каменной львицы, а потом лукаво взглянула на меня. Её взгляд лучился весельем, когда она потянулась к застёжке платья.

– Кажется, мне что-то мешает, – пробормотала она, – не подскажешь, что?

– Помочь? – осведомился я, подойдя ближе.

Хитрюга молниеносно освободилась от одежды и вцепившись в меня, повалилась в бассейн. Мы тотчас погрузились в прохладную влагу, с головой, и прозрачные пузырьки воздуха окружили нас, будто облако. Девушка продолжала крепко обнимать меня, а потом ещё и впилась своими губами в мои. Я оказался совсем не против.

Мы повисли посреди голубого пространства, не имеющего чётких границ. Солнечные лучи пронизывали прозрачную воду насквозь, но по какой-то загадочной причине, дно и стенки белой чаши исчезали из вида и возникало ощущение, будто мы парим в сверкающей бесконечности, а что-то, ослепительно яркое, пляшет над нашими головами. Прохлада вокруг и тёплые губы на моих – ничего больше.

Потом мы вынырнули. Львёнок тотчас удрала на каменную ладонь и улеглась там, болтая ногой и поднимая фонтаны брызг. На её хитрой физиономии цвела блаженная улыбка. Я медленно подплыл и положил подбородок на камень, рядом с опущенной ногой. Тотчас, вторая нога опустилась на мою спину и принялась почёсывать её розовой пяточкой.