Древний свет - Мэри Джентл

— Вот что мы получаем, соблюдая правила. — Я взглянула на Дуга. — Кори Мендес теперь не станет мириться с этими ограничениями, понимаете? А если Сетри и Анжади обзавелись земной техникой, заполучив ее на черном рынке, то они не будут соблюдать никаких правил.

Некоторое время царила тишина. Дуг прищурился, глядя на блеск Звезды Каррика на воде гавани Таткаэра, почесал седеющие рыжие волосы.

— Перейдена еще одна грань, — сказал он. — Устранено еще одно ограничение.

Существуют неосязаемые меры защиты, которые замечают лишь тогда, когда лишаются их; я успела содрогнуться, почти буквально, и подумать: «Как долго вообще не существовало никаких правил?» Затем нас окликнул Блейз и попросил поскорее подняться на борт джат-рай по качающимся сходням.

Небольшое судно закачалось на морской зыби. Остров Кумиэл, казалось, едва приближался. На свежем ветру мои волосы стали жесткими от соли и губы пересохли, и я с благодарностью взяла фляжку с зииром , которую мне подал Блейз, отпила из нее, стоя у поручней судна и видя, как с торопливым ревом с Кумиэла поднялся «челнок» Миротворческих сил. От жара Звезды Каррика мерцали скалы, море и судно.

— О, Мать-Солнце! — Блейз ударил крепким кулаком по раскрытой ладони. — Пересечь на кораблях Внутреннее море во время Штормового солнца… — он криво усмехнулся: — Сетри Анжади. Он бы стал хорошим наемником.

— Как вы можете такое говорить?

— Гордость входит в искусство ведения войны, — сказал Блейз Медуэнин. — Послушали бы вы вашу Корасон Мендес, С'арант . Стань эта война войной Земли, то, возможно, она была бы закончена и ее методами.

Лицо в шрамах было открытым, честным, и его взгляд встретился с моим, как если бы он обсуждал серьезную возможность. Наемник когда-то — наемник всегда? Прежде чем я успела сказать хоть слово, джат-рай со скрипом коснулся бортом крошечного причала Кумиэла.

Дуг Клиффорд, не оглядываясь на нас, едва дал нам время войти в правительственный «челнок» и сразу же хлопнул ладонью по клавише закрывания входного люка. Солнечный свет сменился зеленоватым внутренним освещением, а летняя жара — прохладным воздухом, я упала на пилотское сиденье и ввела с пульта управления необходимую для взлета последовательность команд с такой скоростью, на какую не могла даже надеяться, а Дуг, прежде чем мы почувствовали крен, свидетельствовавший об отрыве от земли, успел включить режим записи на головизоре и одновременно открыть все каналы на коммуникаторе. Блейз Медуэнин, опершись на спинку моего кресла, внимательно вглядывался в небольшое голографическое изображение, обеспечиваемое навигационной системой.

— Я задаю движение на восток вдоль линии побережья, — сказала я.

— Сто пятьдесят зери , — подсказал Блейз. — Кристи, используйте для посадки песчаные отмели Мелкати.

Скажем, сто восемьдесят миль. В тот момент, когда я за давала схему опознания, у Дуга, наконец, начал действовать коммуникатор:

— …получен визуальный контакт 01.76.345/97.31.823, повторяю: 01.76…

— …Оттовэй, доложите. Доложите местоположение. Где Зеленый Два?

— …Зеленый Два докла…

Белый шум заглушил все каналы, затем стал прерывисто замирать.

— …переход на низкую орбиту с высокоорбитальной станции, занять положение на широте 65: стабилизировать и вести наблюдение.

— Коэффициент ошибок аппаратуры наблюдения со спутников до 83%. Дьявольщина, что за атмосферные помехи в этом мире…

Дуг уменьшил громкость. Мы втроем прильнули глазами к большому головизору, разглядывая изображение того, что находилось снаружи. Легкая дымка частично закрывала находившуюся под нами землю. Серо-голубое море сливалось с серо-голубыми холмами Имира. Возникавшее от Звезды Каррика световое пятно отсвечивало от воды, перемещаясь за нами в восточном направлении. На столь небольшой высоте полета, составлявшей не более двух тысяч футов, дороги, обозначающие границы между телестре , выглядели как белые нити, а дома телестре — как превосходные модели. Теперь, когда мы начали полет над Мелкати, этой песчаной, бесплодной землей, они были тоньше и находились дальше друг от друга.

— Держите термодатчики в режиме тренировки, — приказал Дуг.

Это было бы только чем-нибудь вроде перестрелки между мелкими отрядами. Один или два корабля, либо…

— По рашаку -связи, сообщено о пятидесяти военных джатах , — сказал Блейз. — Это, конечно, преувеличение. Но насколько сильное?

«Челнок» становился на дыбы и подпрыгивал в пустом воздухе, и я, снова наклонившись к приборной доске пилота, увидела, что наши приборы зарегистрировали движение других летательных аппаратов — то были «челнок» Кори и низкоорбитальный спутник наблюдения — и произвела по ним коррекцию. Пока ее корабли продолжают настойчивое наблюдение…

— Почему они не отвечают? — расстроенно спросил Дугги, а затем резко перешел на официальный тон, когда на экране коммуникатора появилось лицо Прамилы Ишиды. — Свяжите меня, пожалуйста, с Молли Рэйчел. Мне нужно поговорить с представителем Компании.

— У меня нет на это времени. У нас есть собственные проблемы, — ответила тихоокеанка, лицо которой выражало нечто среднее между раздражением и страхом. — Молли Рэйчел в Кель Харантише, контакт с ней невозможен, и я боюсь…

Белый шум оборвал ее слова, изображение расплылось и пропало. Я все еще размышляла над тем, был ли это отказ техники или намеренное отключение связи, как Блейз ткнул пальцем с похожим на коготь ногтем в главный головизор:

— Вот они!

Спекшаяся под светом Звезды Каррика равнина. Здесь побережье понижалось, образуя илистые поймы и песчаные отмели, окаймленные белыми бурунами. Черный дым растекался по восточному горизонту. Я повернула «челнок» в сторону моря, затем к суше, снизилась до высоты в тысячу футов. Черное пятно стало столбом дыма, вздымавшегося вверх, расползавшегося в стороны, просачивавшегося в небо, и, приблизившись к нему, мы погрузились в свет, окрашенный в цвет сепии.

— Это джаты с Побережья, — сказал Блейз.

На песчаном берегу блестели металлические корабли с кольцеобразными мачтами, и когда мы подлетели ближе, я увидела, что они, наскочив на мель, лежат, завалившись на бок. Не было заметно никакого движения.

Руки Дуга осторожно парили над регуляторами датчиков, его лицо выражало пристальную сосредоточенность, словно он был музыкантом или гравером. — Термодатчики не улавливают ничего достаточно крупного, что могло бы быть гуманоидной формой жизни… Этот пожар — примерно в тридцати милях от берега.