Время перемен. Лабиринт Безумия - Александра Лисина

Проклятый камень глухо стукнулся о серебристый диск под ногами, разукрашенный кровавыми разводами, и немедленно погас. А до рычащей Гончей донесся, как из-под земли, полный ярости и нерастраченного бешенства вой. Она кинула быстрый взгляд наверх, уткнулась в люто горящие глаза в дрожащем мареве не до конца открытого Портала, затем разглядела белеющее снаружи обнаженное мужское тело, от вида которого могла сойти с ума добрая половина женского населения Лиары. Затем презрительно сплюнула и, поняв, что Изиар еще не может ворваться, принялась лихорадочно отколупывать остальные камешки.

«Умница, — устало подумал Таррэн, заслышав, как упал второй, а затем и третий кусочки внезапно сложившейся мозаики. — Я так тебя люблю, малыш. Ты молодец. Ты сможешь. Только поспеши, моя хорошая, потому что если я умру, он сумеет вырваться»…

— Таррэн! — выдохнула она, не отрываясь от своего занятия. В тот же миг острие соскользнуло и рассекло большой палец чуть не до кости. — С-собака какая… Таррэн, твою мать! Не вздумай там сдохнуть! Ты обещал свою шкуру мне! И уши, помнишь?!! А я, между прочим, намереваюсь получить обещанное, наглый эльф! Но если ты тут помрешь, все это богатство достанется вон тому голому мужику, у которого на тебя явно есть виды! Видал, как на тебя зырит, извращенец ушастый! Наверняка мечтает, как вопьется в твои губы и смачно чмокнет… неужели ты променяешь меня на него? Таррэн!!

— Н-нет, — из последних сил прохрипел эльф.

— Тогда живи, гад! Живи, чтобы я потом смогла сама тебя прибить! Я сейчас, я скоро… ты погоди еще малость, ладно?

Он слабо улыбнулся и, наконец, потерял сознание.

Белка скосила глаза на слегка поблекшее зеркало, из которого на нее уже с нескрываемой ненавистью смотрело безумное лицо древнего Владыки эльфов — правильное, безупречное, настолько совершенное, что на него было больно смотреть. Оно до ужаса напоминало ей другое лицо — то, которое лишь совсем недавно перестало являться в кошмарах: лицо Талларена Илле Л'аэртэ — старшего наследника Темного трона. И еще одного эльфа. Того, что медленно умирал совсем рядом, на красных от крови камнях.

— Что б ты сдох! — прошептала Гончая, отбрасывая в сторону два последних камешка и с радостью видя, как неумолимо гаснет теряющий подпитку Портал. — Что б все вы сдохли, уроды ушастые! Ненавижу вас! Проклинаю! Чтоб вам пусто было!!

Она зло наступила на освобожденные изумруды, понимая, что оказывает их бывшим владельцам неоплатную услугу, как недавно Таррэн — тому Светлому эльфу. С удовлетворением услышала мерзкий хруст под каблуком, для верности притопнула еще разок, раздробила даже мельчайшие осколки и только тогда облегченно вздохнула. Ну вот, теперь можно не бояться, что Проклятый Владыка вдруг зайдет на огонек. Смотреть — пускай смотрит, сколько влезет, но без магии и силы восьми остальных претендентов (это ж каким надо было быть уродом, чтобы даже из другого Мира убивать своих внуков и правнуков!!) просто не сможет преодолеть барьер. Если, конечно, здесь не случится очередное убийство.

Гончая вздрогнула, внезапно не услышав дыхания истекающего кровью напарника, быстро обернулась и побелела — Темный не шевелился.

— Таррэн!!! — она стремглав кинулась к нему, обняла, подняла голову, затеребила, страшно боясь опоздать. Наконец, просто прильнула всем телом, торопливо отдавая остатки сил, и так замерла, встревожено косясь на заерзавшего в своем изумрудном плену Изиара. — Вот, бери, сколько нужно. Давай, хватит ломаться! Ты ж не девица, в самом-то деле, чтобы сцену оскорбленной невинности тут устраивать! Таррэн! Да очнись же, нелюдь ушастая! Гляди, какой есть шанс поиздеваться и похвастаться перед Элиаром! Я даже ему такого не позволяла! Представляешь, какая у него морда будет, если ты проболтаешься?! Рыжий же на слюни изойдет! Давай, ты не можешь ему уступить!

Эльф вяло мотнул головой и снова обмяк.

— Господи… да что ж такое-то?! — в отчаянии застонала она, лихорадочно озираясь. — Мне что, самой тебя целовать, чтобы ты глаза открыл?! Почему у тебя все не как у людей, а? Где надо, так нет тебя, а где не надо — там ты первый! Сплошное недоразумение, а не эльф! Гад!! Сволочь!! Не зря тебя из Темного Леса выгнали!!

— Я… сам… ушел… — вдруг просипел полузадушенный эльф, и она радостно вздрогнула.

— Живой! Так и знала, что не удержишься и вернешься, чтобы толкнуть мне какую-нибудь хренятину в оправдание!

— Это… ненадолго…

— Что теперь делать? Таррэн, я убрала все изумруды, но этот урод никуда не делся! Так и зырит с той стороны. И, знаешь, он как-то странно на меня поглядывает… влюбился, что ли? Что мне с ним делать?!

— Разбей… — прошелестел он, едва не утонув в облаке ее мягких волос. — Разбей зеркало… это — Портал… он не должен быть открыт… никогда больше…

— А ты не помрешь без меня? — серьезно спросила Белка, настойчиво заглядывая в его затуманенные глаза. — Вдруг я уйду, а ты гадость-то и подстроишь? Знаю я ваше племя — никому верить нельзя! Только отвернись, как уже готова новая подлянка! Эй, не мри, я сказала! Таррэн!! Я серьезно!

— Поста…ра…юсь…

Гончая закусила губу.

— Врешь ведь, гад.

— Вру…

Она сжала губы так плотно, что превратила в идеально прямую линию. Затем снова взглянула в быстро угасающие зеленые глаза, где почти не осталось жизни, заколебалась, проследила за густеющими ручейками, в которые превратилась его выцеженная по каплям кровь. Мгновенно поняла, что его резервы уже на исходе, а потом зло прошептала прямо в белое, как снег, но все еще невыносимо прекрасное лицо:

— Только попробуй кому-нибудь брякнуть! Удавлю на месте, понял?!

«О чем?» — хотел он спросить, но не успел: она низко наклонилась и внезапно коснулась его губ, мягко поцеловала, обдав умопомрачительным запахом меда и чем-то удивительно нежным, а потом тихонько выдохнула:

— Забирай!

Таррэн вздрогнул и машинально вдохнул теплый воздух, дразняще пощекотавший его шумно раздувшиеся ноздри. Белка… что же ты делаешь?!! В тот же миг его будто молния пронзила — от макушки до самых пяток. Его изогнуло дугой, подбросило, буквально сорвав с железных крючьев и подкинув вверх на добрую ладонь. По жилам бешеным ураганом пробежался жидкий Огонь, наполнив тело неимоверной мощью. Его мигом разогрело, почти сожгло неистовым пламенем. Уши нещадно заложило, в глазах полыхнул настоящий пожар, а с губ сорвался хриплый стон. На бесконечно долгую секунду эльф утратил собственное «я», которое так долго держал в жесткой узде, и бездумно рванулся навстречу — к ней, к подаренному ей теплу, к ее силе, на ее чарующий запах, на неслышный зов ее измененного тела, которому не мог противиться даже в таком состоянии. Он яростно дернулся, затем еще раз, с сожалением сознавая, что какая-то сволочь нарочно не пускает и крепко держит за руки и за ноги какими-то дурацкими зажимами. Затем дернулся уже всей мощью, напрягся, едва не разрывая жилы, потому что ОНА была важнее и сильнее даже боли, а потом… под звонкий щелчок разорванных оков и чмокающий звук вырванных с мясом наконечников грузным мешком свалился на холодный пол.