Монах: время драконов - Роберт Ши

Сердце ее было полно скорби. С Дзебу все произойдет так, как было с Кийоси, В один из дней кто-нибудь небрежно сообщит ей, что он мертв.

Через несколько дней после этого ее разговора с Кублаем пришли ошеломляющие новости о другой смерти. На одиннадцатый день Седьмого месяца Года Овцы Великий Хан Менгу, старший брат Кублая, умер от дизентерии в Учуане. Буркина велела ей приготовиться к долгому путешествию.

– Мы доберемся до Шангту не раньше, чем через месяц.

– Кто, кроме нас, отправится туда?

– Все из окружения хана, кто еще не прибыл в Шангту. Его советники и министры. И все Левое Крыло нашей армии.

– Что мы там будем делать?

– Ждать и смотреть, что будут делать великие люди империи – братья хана и оставшиеся в живых из рода Огодая, члены других фамилий, ведущих свое происхождение от Чингисхана, нойаны, оркхоны, гурханы.

– А осада Учжоу?

– Она закончилась. Все это не имеет сейчас значения.

– Что с Гуайлинем? Он пал?

Буркина улыбнулась.

– А, там находятся люди из твоей страны, не так ли? Потребуется время, чтобы гонец гурхана Аргуна добрался до нас, но, по последним донесениям, Гуайлинь еще продолжает держаться. Войны с Китаем больше нет, госпожа. Нам предстоит решить более важный вопрос, от которого будет зависеть будущее Монголии, Китая и всего мира. Не говоря уже о твоем и моем будущем. Кто станет следующим Великим Ханом?

Глава 16

Сейчас Танико сидела на галерее огромного дворца в Шангту вместе с женами и наложницами Кублай-хана и наблюдала, как он принимает открытый вызов противников его избрания.

Кублай уселся на кресло из слоновой кости, которое когда-то принадлежало императору Кинь, правившему Иенкинем. Он вел себя скорее небрежно, чем церемонно, как будто удобно устроился в юрте с несколькими близкими друзьями. Так же небрежно он произнес:

– Ты озадачиваешь меня, Торлук. Прошло десять месяцев с того времени, как мой старший брат ушел от нас по воле Вечных Небес. Перед нами такие великие задачи, а мы стоим как стреноженные лошади, Сколько еще времени мы должны, по-твоему, ждать?

У Торлука, командира десяти тысяч воинов, был голос, который разносился по всему залу.

– Впервые курултай проводится не на родине, на берегах Керулана, – сказал он. – Все члены Золотой Семьи должны присутствовать. Почему этот курултай проходит в городе развлечений на завоеванной земле? Почему на нем так мало кровных родственников Чингисхана? Где Биркай, хан Золотой Орды в России? Где Кайду, внук Огодая? Где твой брат Хулагу? Где Аргун Багадур, великий начальник кампании в юго-западном Китае? Почему ты принимаешь советы только своих помощников из Левого Крыла – Байана и Уриангкатая – и чужеземцев: китайцев, турков, тибетских лам? Могут ли эти не пользующиеся авторитетом люди по праву избирать Великого Хана? Примет ли монгольский народ их выбор? Кроме того, где твой брат Арик Бука? По монгольскому обычаю, младший сын является наследником. Арик Бука – младший сын Тули, правитель родины, Хранитель Очага. Пусть он созовет истинный курултай на родине, о хан, и ты свято соблюдешь заветы Прародителя.

Один из военачальников Кублая прокричал:

– Голос твой, Торлук, но слова принадлежат врагам хана.

– Прошу вас, – сказал Кублай, – многие будут нападать на нас за происходящее сегодня по тем же причинам, что и Торлук. Хорошо, что нам представился шанс ответить сейчас.

Кублай встал. Многие из монголов были крупными людьми, но он был самым крупным среди них. Танико слышала, что его дед Чингисхан тоже был очень высок ростом.

– Что касается места проведения курултая. Мы – к северу от Великой Стены. Эти земли всегда были частью родины. Когда пришли вести о кончине моего брата, мы сражались на юге. Отсюда мы сможем быстрее вернуться на поле битвы, чем проделав весь путь от Каракорума. Пусть каждый обладающий правом голоса в управлении империи придет сюда, где мы эту империю строим.

Его голос, сначала спокойный, становился более яростным с каждым словом. Когда он замолк, послышались одобрительные возгласы собравшихся вождей, но он заставил всех замолчать, подняв вверх руку.

– Что касается тех, кого здесь нет. Ханы России не присутствовали на курултаях со времен моего деда. Им придется поддерживать любого, кого бы мы ни избрали. Мой брат Хулагу также далеко, сражается с арабами. Мамлюки Египта наседают на него, и он не может уйти оттуда, не потеряв все, что мы завоевали за тридцать лет сражений, Хулагу прислал мне разрешение воспользоваться его голосом по собственному усмотрению. Что касается Кайду, Аргуна и моего брата Арика Буки, то, быть может, ты сам, Торлук, скажешь, где они. Почему старшие пожиратели навоза уговорили моего младшего брата остаться в своей юрте рядом с Гоби, вместо того чтобы наслаждаться развлечениями в Шангту?

Раздались смешки, которые мгновенно стихли, когда Торлук стал отвечать.

– Позволь напомнить тебе, хан, что живущие в юртах всегда брали верх над купающимися в роскоши во дворцах. И пока твой брат остается в Каракоруме, этот курултай нельзя признать настоящим.

Молодой гурхан, в котором Танико узнала Байана, вышел вперед и обнажил саблю. Танико перестала дышать. На Священных Островах, если воин обнажал свой меч, он не мог уже вложить его обратно с честью, не пролив чьей-либо крови. Но Кублай что-то тихо сказал Байану, и тот вложил саблю в ножны и сел.

– Я одинаково чувствую себя дома и во дворце и в юрте, Торлук, – улыбаясь, произнес Кублай. – А тебе советую быть осторожным. – Улыбка исчезла, лицо стало суровым, как у высеченного из камня изображения бога. – Ты едва не сказал, что не признаешь решения этого курултая. А это было бы уже изменой.

Торлук по-прежнему стоял, но не произносил ни слова, пронзаемый взглядом Кублая. Наконец он отвернулся от хана и стал пробираться сквозь толпу, Кублай тихо разговаривал с сидящими рядом советниками. Огромный зал медленно наполнился гулом множества голосов.

«Какой странный способ решать государственные вопросы», – подумала Танико. Она еще ни разу не присутствовала на собраниях, где бы все говорили одновременно, не обращая внимания на своих вождей, а сами вожди, не обращая внимания на собравшихся, говорили между собой. Она попыталась представить себе, что бы случилось, если бы Сына Небес стали выбирать на собраниях, проводимых знатными людьми империи. Это было немыслимо, кощунственно. Но император Священных Островов был богом.

Теперь гурхан Байан стал призывать к тишине. Он произнес длинную речь по-монгольски. Танико прожила среди монголов уже достаточно долго, чтобы понять ее суть. Он призывал курултай избрать Великим Ханом Кублая. Он привел очень много доводов. Все они были очевидными. И все сводились к одному – кроме Кублай-хана, никто в мире не был способен править, поддерживать и расширять огромную монгольскую империю. Ей было непонятно, почему Арик Бука и его приверженцы не понимали этого?