Комната с призраком - Питер Хэйнинг

Наконец мы легли спать. Но у меня не выходила из головы история, рассказанная Сюзанной; судьба бедной Агнес Гарт и, наконец, не в последнюю очередь, белый заяц, пробежавший по ногам мистера Арлея. Должно быть, мне присуща доля романтики, поскольку белый заяц все время вторгался в мои мысли.

В последнее время у нас возникли затруднения с домашней птицей, особенно с гусями. И вот утром, управившись со своими разнообразными обязанностями, я надела свой солнцезащитный капор и собралась сходить к Майклу Харту, леснику мисс Бертрам, чтобы посоветоваться с его женой, которая была знатоком в птицеводстве, о гусях. Мери Харт не было дома. Однако Майкл, покуривая послеобеденную трубку у дверей коттеджа, сказал, что она отправилась в сторону болота с порцией тушеного кролика для старой вдовы Лоум, которая сейчас болеет. Я не знала, ждать ли мне Мери Харт. Уже было около часа — время обеда у нас. Майкл предполагал, что она долго не задержится. Я села на скамейку у кухонного окна и завела с ним разговор.

— Здесь есть белые зайцы, Майкл?

— Белые зайцы?! — произнес он, поворачивая голову ко мне. — Что вы, мисс Бесси, у нас такой дичи нет.

— Моя кузина, мисс Стенхоуп, говорит, что видела, как белый заяц бежал через парковую тропу вчера вечером.

— Наверное, это был кролик, — сказал Майкл; так же, как я — Сюзанне. — Люди в этом краю не любят белых зайцев, — добавил он, перекладывая трубку из руки в руку. — Говорят, если увидишь — не жди ничего хорошего.

— Но как можно их видеть, Майкл, если их нет?

— Дело в том, что белые зайцы — это не настоящие зайцы, а духи, мисс Бесси, призраки. Я видел белого зайца только однажды и не хотел бы его увидеть снова.

— Так вы видели одного зайца?

— Я видел его, мисс Бесси. Дело было десять лет тому назад. Вы помните те времена?

— Конечно, помню, Майкл. Мне двадцать два года.

— В этом красном доме — его трубы видны над деревьями — жили старый Трехерн, его жена и сын. Молодой Трехерн был сумасбродом и доставлял родителям немало хлопот. Однажды осенним днем, когда я сопровождал сэра Уильяма и компанию охотников с собаками, молодой Трехерн, входивший в эту группу, отстал от других, рассказывая мне о своей заболевшей собаке. Как раз когда мы пересекали пятиугольную рощицу, белый заяц — так он выглядел — выбежал из зарослей прямо ему под ноги. Прямо под ноги, мисс Бесси. Я никогда ничего такого не видел. Молодому Трехерну это не очень понравилось — я видел, как он отпрыгнул в сторону. Я полагаю, что он вспомнил суеверие, но захотел заставить говорить меня. «Что это было, Харт?» — спросил он, ругаясь и отряхивая ноги, как бы желая стряхнуть с них следы, которые оставила эта тварь. «Это выглядело похоже на зайца, сэр, — сказал я, — но он удрал так быстро, что невозможно толком разобрать». Мы пошли дальше. Больше ничего необычного не случилось. Девять дней спустя молодой Трехерн погиб. Его выбросило из кабриолета, когда он возвращался из гостей, и он умер на месте.

— И все же, Майкл, что это за суеверие?

Прежде чем ответить, Майкл не спеша затянулся трубкой.

— Не такое это дело, мисс Бесси, чтобы его рассказывать молодой леди.

— Но я хочу знать. У меня есть веская причина для этого. К тому же я взрослая женщина, заметьте, Майкл, а не ребенок.

— Ну ладно. Что касается Трехерна, то он слишком много болтал и хохотал с Патти, дочерью вдовы Лоум. Она была молоденькая и прелестная, а он посмеялся над ней. Говорили, что вдова прокляла его. Я не знаю, как все случилось, но Патти умерла.

— А как же суеверие, Майкл?

— Это и есть суеверие, мисс Бесси. Если с молодой девушкой обходятся подобным образом и она умирает, она возвращается в виде белого зайца, и вот тогда наступает смерть ее бывшего возлюбленного. Она, влюбленная, возвращается, чтобы предупредить его.

Легкая дрожь охватила меня при этих словах. Неужели мистер Арлей настолько близок к смерти? Что за глупая мысль? Я стряхнула с себя дрожь вместе с суеверием. Мы, жители Корнуэлльса, склонны верить многочисленным фантазиям, но уж наверняка не таким нелепым.

— Не похоже, чтобы ваша жена возвращалась, Майкл, — сказала я, поднимаясь со скамьи. — Я больше не буду ждать. Возможно, она зайдет ко мне на ферму. Я бы хотела, чтобы она посмотрела на наших гусей.

— Она обязательно придет, мисс Бесси.

Я ушла, но, что бы ни делала, мне не удавалось выбросить эту историю из головы. Нет, не суеверие; я не могла забыть историю, рассказанную Сюзанной об Агнес Гарт и о том сходстве, которое существовало между нею и девушкой, посетившей миссис Меллон год назад.

Сегодня, во второй половине дня, мы пили чай необычайно рано, в четыре часа, из-за отца, которому надо было уходить. Я решила потом заскочить к миссис Меллон, порасспросить ее кое о чем. Сюзанна была занята красивыми старыми кружевными лентами для наволочек, которые остались ей от матери и от долгого хранения слегка пожелтели. Она их постирала и сейчас вытягивала, прежде чем разложить для отбеливания. Это и пригодилось как повод, чтобы оставить ее.

— На кого была похожа молодая леди, которая пришла сюда год тому назад, мисс Бесси? — повторила миссис Меллон мой вопрос. — Знаете ли, мисс, я сама не могла ее видеть, но моя сестра Анна, которая как раз была здесь, не могла наговориться о ее красоте, болезненном виде и ужасной печали.

— Она была очень красивая, не так ли? С голубыми глазами?

— О да, очень красивая, и глаза были самые голубые, прелестные и печальные; а волосы у нее были ярко-золотого цвета. Минни не далее как вчера сказала, что у молодой леди, которая приходила сюда с шерстью от вас, были такие же красивые золотые волосы.

Это было похоже на подтверждение, и я медленно перевела дыхание.

— Можете ли вы рассказать мне подробности ее прихода и пребывания здесь? — попросила я.

— Это было год назад, мисс Бесси. После полудня Анна, я и ребенок пили чай за этим круглым столом, когда снаружи послышалось какое-то движение. Анна отворила дверь. Там стояла одетая в черное молодая девушка, бледная и утомленная, как после долгого пути, с болезненным, но красивым лицом. Не разрешим ли мы ей присесть на несколько минут, спросила она, попросив стакан воды. Анна ввела ее в комнату, и тут она потеряла сознание, едва опустившись в кресло. Мы раздели ее и положили в постель Минни, потому что она была слишком слаба, чтобы уйти вечером. В этой постели она оставалась почти три дня, не имея сил, чтобы встать с нее, и плача почти все время.

— Назвала ли она вам свое имя? — прервала я рассказ.

— Она не называла своего имени, не говорила, откуда она, не рассказывала ничего о себе. Но все же сказала, что в тот день она вышла ранним утром из Сент-Хута. Мы поняли, что она где-то здесь прождала весь день, ожидая кого-то, так как ее видели два или три человека. Майкл Харт, по его словам, тоже видел ее, но он сказал мне, что лучше об этом не говорить, — внезапно оборвала свой рассказ миссис Меллон. — Так что оставим это. На третий день она поднялась, мисс Бесси, и я хорошо помню, как она сидела здесь со мной после легкого обеда, расспрашивая о мисс Бертрам и о ее предстоящем замужестве, будто она знала мисс Розу прежде. Я задала ей прямой вопрос. Нет, ответила она, никогда в жизни не видела мисс Бертрам, но слышала о ней. После этого надела шляпу и накидку, собираясь уходить. Я спросила, достаточно ли хорошо она себя чувствует и далеко ли ей идти. «Нет, совсем близко», — ответила она, заметив, что чувствует себя совсем здоровой. При этом она сняла медальон, висевший у нее на шее, надела на голубую ленту и повесила Минни на шею. «Храни его, моя дорогая, — сказала она. — Это все, что я могу тебе дать. Я не хочу его брать с собой туда, куда я пойду». Потом она поспешно попрощалась со мной и ушла прежде, чем я смогла сказать слово, оставив на столе (как я обнаружила позднее) золотой соверен, завернутый в лист бумаги. «Беги, Минни, — сказала я, — посмотри по какой дороге она пойдет». Я боялась, что девушка может снова упасть в обморок. Итак, Минни побежала и проследила ее путь очень далеко — до самого болота, не так ли, дочка?