Девять королев - Пол Андерсон

О, Дахилис! Бык потрясал рогами, рыл копытом землю. Грациллоний почувствовал, как Гвилвилис перекатилась на спину, раздвинула колени. Не Грациллоний, кто-то другой бросил свое тело между ее бедрами, прорвал пелену девственности, наслаждаясь криком боли, и вбивал, вбивал, вбивал… А Грациллоний стоял в стороне, стоял, как часовой на опостылевшем посту, в надежде, что когда все кончится, боги Иса наконец позволят ему уснуть.

Похоронная баржа. Пятьдесят футов в длину, черная с золотом. Низкие борта и широкая палуба. Форштевень и кормовой брус украшены простой спиральной резьбой. На мачте венок из остролиста.

Если не мешала погода, она отчаливала каждый третий день, увозя умерших. Тела доставляли близкие или служители Дома Странников.

Нынешнее утро было морозным и тихим. Рябь отливала сапфиром и изумрудами. Отлив легко отворил ворота. Над уходящим судном кружились чайки, у бортов мелькали головы тюленей.

Мертвые лежали на носилках. К ногам каждого тела заранее привязали тяжелый камень. Команда молча исполняла свою работу. Самым громким звуком, раздававшимся на борту, был тихий звон гонга, отмеривавшего ритм гребли. Провожавшие в темных одеждах безмолвно стояли у бортов или сидели на скамьях. Трубач и барабанщик привычно держались в стороне.

Сегодня на борт взошла не одна галликена, а все Девятеро, вместе с королем пришедшие проводить свою Сестру. Они теснились у кормы, касаясь друг друга плечом или локтем, но взгляды женщин были устремлены вдаль.

Плавание предстояло недолгое. Отмели простирались недалеко от берега, и капитан, убедившись, что судно вышло на глубину, подал знак. Трубач протрубил протяжный сигнал, замер звон гонга, и гребцы опустили весла.

Капитан обратился с ритуальной просьбой к жрице. Сегодня был черед Квинипилис исполнять печальный обряд, и старая королева в высоком белом головном уборе вышла вперед, воздела руки.

— Боги неведомые, боги жизни и смерти, море, питающее Ис, примите тех, кого мы любили…

Капитан подал ей табличку с именами. Имена, как и тела, были расположены по времени смерти. Квинипилис начала зачитывать их. При каждом имени матросы поднимали очередные носилки, и тело соскальзывало в море за бортом. «Прощай», — повторяла галликена раз за разом.

— …Без имени…

Иннилис вздрогнула, потянулась к Грациллонию, стоявшему рядом. Он сжал ее ладонь.

— Прощай.

Слабый всплеск за бортом.

— Дахилис…

Кто-то стиснул и другую его руку. Грациллоний оглянулся-Бодилис. Тело скользнуло за борт.

— Прощай.

Носилки поставили на место. Снова прокричала труба, глухо ударил барабан. Тишина. Только плеск волн да крики чаек.

— Разворот! — скомандовал капитан. Весла легли на воду, снова зазвучал гонг. Судно повернуло к земле.

В закатном солнце волны горели расплавленным металлом. Золотые блики отражались на стене, играли на башнях. Тени в расщелинах утесов превратили скалы в таинственные мрачные скульптуры, и город лежал между ними словно обрывок цветного сна.

Баржа проскользнула в сужавшуюся щель ворот, прошла в синюю тень гавани. Высоко в небе кружил альбатрос. Солнце освещало снизу его белые крылья. Шум моря и города затихал, словно дыхание засыпающей женщины.

Сошедших на берег встретили на причале мужчины в жреческих одеяниях. Среди них был и Сорен Картаги, Оратор Тараниса, и Ханнон Балтизи, Капитан Лера. Грациллоний смотрел на них в недоумении.

Сорен отдал салют.

— Мой король. До сих пор я не имел случая выразить свою печаль.

По древнему закону ни он, ни Ханнон не допускались на баржу до своего последнего путешествия.

— Да, — сказал седой шкипер. — Она была дорога всем, но твоя потеря — тяжелее других.

Сорен перевел взгляд на Ланарвилис, затем снова на Грациллония и больше не отводил глаз.

— У тебя останутся воспоминания, король, — сказал он. — Они жгут душу, но порой помогают согреть ладони в холодную ночь, — голос у него сорвался. — Довольно. Я… Мы хотели сказать: мы считаем, что боги получили свое и примирились с Исом. И в какой-то мере это твоя заслуга, повелитель. Ты хороший король. Я не стану больше мешать тебе.

Ланарвилис понимающе улыбнулась. Сорен предостерегающе поднял палец.

— Помни, повелитель, — добавил он. — Ты можешь ошибаться и впредь, и мы встанем у тебя на пути, если увидим, что он ведет к беде. Но мы всегда будем верны тебе. Рассчитывай на нашу поддержку.

Грациллоний помолчал, собираясь с мыслями.

— Благодарю вас, — сказал он. — Вы не представляете, как я вам благодарен. Мы пойдем вперед вместе.

Он вдруг осознал, что говорит искренне. Впереди был труд, сражения, мечты. Жизнь Дахилис продолжалась в маленькой Дахут. Ему предстоит позаботиться о ее будущем.

Следующее Бдение в лесу приходилось на Рождество Митры.

Глава двадцать седьмая

Маэлох проснулся. Ночь. Темно, только мерцают угли в очаге. Единственная комната маленькой хижины полна запахов: дым, соль, рыба, сало, человеческие тела, море. Зябко. Снова стук в дверь: раз, другой, третий…

Он сел. Рядом шевельнулась жена, зашуршал соломенный тюфяк. Кто-то из ребятишек всхлипнул во сне.

Тук-тук. Тук.

— Иду, — отозвался он.

— Призыв? — шепнула Бета.

— Ясное дело, — прошептал он ей в ухо. — Остров-то наконец освятили, как я слышал. Долгонько им пришлось ждать. Полный корабль наберется.

Соответствующая случаю одежда всегда была сложена так, чтобы легко одеться в темноте. В такое время лучше не зажигать огня. Медлить не стоит, но и видеть слишком ясно не хочется.

— Чье сегодня Бдение? — бормотал он под нос. — Королевы Бодилис вроде. Молись хорошенько, королева Бодилис.

Команда уже собралась на тропе к бухте. Маэлох наспех поцеловал жену и тоже вышел. В ясном небе светила полная луна. Вдоль края тихого прибоя белела кайма пены. Луна затмила все звезды, кроме самых ярких. Над утесом склонялся Орион, да мимо Ока Севера через все небо текла в неведомые края Река Тиамат. На дерновых крышах поблескивал иней. Слабый бриз тянул с юго-востока. Попутный на Сен. Ну что ж, они недаром зовутся Перевозчики Мертвых.

Среди собравшихся на причале Маэлох узнал еще двух капитанов. Три полных корабля, стало быть. Так много не собиралось с того летнего сражения.

Рыбачьи челны закачались на воде Призрачной бухты. Ударились о причал сходни. Море тихо шепталось с ветром.

Ничего не было видно, кроме блеска мокрой гальки, волн и скалы. Ни звука, кроме шепота волн и ветра. Но Маэлох чувствовал вереницу всходивших на борт, видел, как все ниже погружается в воду корма. Сегодня смэку нести тяжелый груз.