Под властью отчаяния. Часть 1: Химера - Магдалена Уинклер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, держась за руки, они подошли к дому Оливера и тут же озадаченно остановились. Лекса вырвала свою кисть из хватки друга и слегка отошла в сторону, после чего посмотрела на него с искренним беспокойством. Расмуссен тоже почувствовал себя неуютно, увидев на пороге дома своего отца. Сколько там время?.. Ещё же нет девяти, верно?..
Йоханесс, который мгновение назад почему-то выглядел растерянно, перевёл взгляд на сына и тут же недовольно нахмурил брови, пускай и некоторое беспокойство не пропало с его лица. Сейчас точно не девять, а гораздо позже. Отец злился и ругал достаточно редко, несмотря на то, что был человеком достаточно импульсивным. Всё, что он говорил, когда якобы сердился, было скорее похоже на шутку. Но сейчас папа точно не собирался шутить, и Оливер тяжело вздохнул, пытаясь смириться со своей судьбой.
Рядом с отцом стояла незнакомая женщина, которая выглядела не менее угрожающе. Она сложила руки на груди и с блестящими от гнева глазами смотрела в сторону приближающихся детей. Незнакомка была небольшого роста, но выглядела весьма пугающе. А ещё Оливер увидел висящий на ней длинный кардиган отца, который юноше всегда казался… несколько странным.
— Это моя мать, — приглушённо произнесла Лекса. — Нам пиздец.
И Расмуссен округлил глаза, чувствуя себя предельно виноватым. Он помнил, что подруга говорила о своей семье и прекрасно понимал, что эта женщина здесь из-за того, что уже точно далеко не девять, и отец начал волноваться.
Когда они подошли ближе, отец открыл рот, пытаясь что-то сказать, но незнакомка оказалась быстрее.
— И где ты шлялась? — грозно спросила она, испепеляюще смотря на дочь.
— Я гуляла! И я отпрашивалась у папы, так что ты не можешь меня ругать! — вероятно, лучшая защита — это нападение. По крайней мере, так думала Лекса.
— У папы? — зло усмехнулась мама подруги. — То есть ты теперь считаешь, что ставить в известность следует только отца, а я так, дополнение к вашему прекрасному тандему, к моему мнению не следует прислушиваться?
Оливер испуганно смотрел на женщину, боясь даже пошевелиться и пытаясь притвориться, что его здесь нет. Папа тоже выглядел потерянным и явно решил отложить свои планы на сына. Конечно, юноше отчасти было некомфортно, он понимал, что должен быть на стороне Лексы, но сердце вдруг неприятно кольнуло.
Почему Лекса поступала по отношению к своей матери так жестоко? Почему не предупреждала её, почему не слушалась и отчаянно давила на то, что уже считает себя взрослой? Мальчик помнил, что отчасти подруге всё же не хватало внимания мамы из-за её работы, и это сильно повлияло на их отношения, но… она у неё была.
Самая настоящая мама. Пускай, кажется, она была гангстером, пускай, возможно, убивала людей и делала прочие пугающие вещи, но Оливер видел, что в горящих от гнева голубо-зелёных глазах было и искреннее беспокойство. Ему даже показалось, что женщина смахнула со щёк застывшие на них слёзы. В этом она чем-то напомнила юноше его собственного отца: тоже пытался казаться сильным, бесчувственным, но в душе всегда глубоко переживал. И ведь Оливеру тоже часто не хватало его в своей жизни, но юноша всё равно знал, что папа его любит, просто у него работа и кучу забот, просто он такой сам по себе.
Может, Лекса и её мама просто не понимают друг друга? Да, это было глупо — пытаться понять незнакомую женщину, пытаться её оправдать, но сердце ныло и стенало от зависти. У Лексы была мать, которая волновалась о ней, которая приехала поздно вечером одна, в одежде, совершенно не подходящей для осени, чтобы понять, где её дочь, которая явно волновалась и нервничала. И что-то юноша совершенно не видел здесь такого прекрасного и идеального отца Лексы.
— Ты бы меня не отпустила! Завалила тупыми вопросами, пытала бы, может, ещё бы гангстеров своих тупых приставила, чтобы следили за мной! — продолжила держать стойкую оборону девушка. — А папа меня просто берёт и отпускает, потому что он понимает, что я уже взрослая.
— Господи, да я верю, что ты взрослая, — вздохнула женщина. — Но разве ты не понимаешь, где живёшь, разве не понимаешь, чья ты дочь? Я приставляла гангстеров не для того, чтобы они следили за тобой, а чтобы с тобой ничего не случилось. Да, я хочу знать, с кем и куда ты пойдёшь, но лишь для того, чтобы быть уверенной, что ты в порядке.
— Ты просто помешана на контроле! — вспыхнула Лекса ещё сильнее. — Ты просто хочешь отслеживать каждый мой шаг так же, как делаешь это со своими подчинёнными! Тебе плевать на меня на самом деле — признай! Ты равнодушная… черствая… и я не верю, что ты меня любишь! Мне кажется, что в этой семье по-настоящему обо мне беспокоится только папа!
Незнакомка застыла на мгновение, она сжимала губы в тонкую линию, и Оливер смотрел на это с трепетом. Пыталась сдержаться? Лекса, казалось, не замечала, что только что сильно обидела мать, она топталась на месте и сжимала пальцы в кулаки, хмуря брови и раздувая от гнева ноздри. Это всё выглядело глупо и странно. Оливер не мог представить, чтобы они с отцом когда-нибудь ругались настолько сильно, но, кажется, для этих двоих это было привычно.
— Садись в машину, — наконец, тихо произнесла женщина.
— Я на автобусе доеду, — процедила сквозь зубы Лекса, и Олли тяжело вздохнул: вот ведь упрямая.
— Лекса, пожалуйста, сядь в машину. Обещаю, я не буду тебя ругать, — казалось, слова ей давались тяжело.
Девушка осмотрелась по сторонам, раздумывая, потом кивнула головой Оливеру и залезла на заднее сиденье машины, громко хлопнув дверью. Женщина тяжело вздохнула, после чего развернулась, чтобы тоже отправиться к своему автомобилю и уехать домой.
— Эр… мисс Ричардсон, — тихо позвал отец, сделав несколько шагов по направлению к незнакомке. Она остановилась и обернулась, бросив на Йоханесса полный гнева взгляд.
— Мистер Ольсен, избавьте мою семью от влияния вашей семьи. Я больше не хочу никогда вас видеть, — после этого, не дожидаясь ответа, она вновь быстрым шагом направилась к своей машине.
Отец застыл на месте, пустым взглядом наблюдая за тем, как автомобиль покидает улицу, он ещё долго смотрел в сторону, куда уехали Лекса с её мамой, и Оливер буквально ощущал во всём происходящем что-то неладное. Как будто бы до
