Английский детектив. Лучшее - Артур Дойл

После приезда полицейских события развивались быстро. Однако произошли четыре вещи, которые заставили меня на какое-то время забыть об убийстве: кажется, в ноябре того года умерла мисс Тереза, мисс Юнис сделалась еще более молчаливой, война разгоралась, и меня призвали в армию.

Следующий раз я вспомнил о двух дамах из Розового коттеджа, как это ни покажется странным, в Египте, в сентябре 1942 года. Я служил в Восьмой армии и тогда нес ночное дежурство недалеко от Эль-Аламейна. Ничто не может сравниться с жутковатой красотой ночной пустыни. Первое, что удивляет, — это ночной холод, который приходит на смену невыносимой дневной жаре. Тебя охватывает трепет от ощущения бесконечного пространства. Но еще более удивительными кажутся разбитые танки, джипы и грузовики, причудливо искореженные и напоминающие в лунном свете какой-то окаменевший лес или обнажившийся коралловый риф.

Чтобы мешать нам спать, немцы из Африканской армии Роммеля каждую ночь включали запись «Лили Марлен» и беспрерывно транслировали ее на направленные в нашу сторону огромные динамики. В одну из таких ночей, пытаясь согреться и не уснуть и стараясь не обращать внимания на музыку, я разговорился с одним солдатом из Дорсетского полка, звали его Сидни Феррис.

Когда Сидни упомянул, что вырос в Пиддлхинтоне, я вдруг вспомнил про двух дам из Розового коттеджа.

— А у вас там не происходили какие-нибудь убийства? — спросил я, угощая его сигаретой. — В деревне Верхний Бокхемптон?

— Когда я был маленьким, там часто говорили об убийствах, — сказал он, не забывая прикрывать огонек сигареты. — Лучше, чем радио.

— Я имею в виду, когда жена убила мужа.

Он кивнул.

— Таких историй было полно. И когда мужья убивали жен, тоже было. Тут задумаешься, стоит ли вообще жениться, верно? Верхний Бокхемптон, говоришь?

— Да. Женщину, кажется, звали Тереза Морган.

Он задумчиво нахмурился.

— Нет. Это имя мне ни о чем не говорит, — сказал он. — Но я помню, что у нас говорили о какой-то женщине, которая убила мужа, разрезала его на куски и закопала, в саду. Пару лет назад какие-то дети там нашли кости, когда копали бомбоубежище. Но, я думаю, это были кости какого-то животного.

— А что в деревне? Поверили в эту историю?

Он пожал плечами.

— Не знаю, как остальные, но лично я не поверил. Про что-нибудь подобное постоянно болтают, так что все эти истории не могут быть правдой, иначе половина из нас была бы уже на том свете. — И он затянулся сигаретой, пряча ее в кулаке, как делают все солдаты, чтобы противник не заметил красный огонек.

— Кто-нибудь рассказывал, что стало с той женщиной? — спросил я.

— Через несколько лет она уехала. Еще говорят, будто видели, как из того дома кто-то выходил той ночью, когда якобы и произошло убийство.

— Может, это он и был? Муж?

Он покачал головой.

— Нет, тот человек был худым, а ее муж был крупным мужчиной. Потом стали говорить, что это был ее любовник. Такие истории никогда не обходятся без любовника, ты не заметил? Ты же знаешь, о чем думают люди, которые распускают подобные слухи.

— Никто не догадывался, кто это мог быть?

— Нет, этого никто не знал. Так, говорили разное. Но все это бабские сплетни, не больше.

— Но, может, какая-то правда…

В эту секунду пришел мой сменщик, и следующая неделя была такой напряженной, что больше Сида я не встречал. Потом я узнал, что он погиб в битве за Эль-Аламейн всего через месяц после нашего разговора.

К загадке Розового коттеджа я вернулся только в начале пятидесятых. В то время я жил в Иствейле в небольшой квартире, выходящей окнами на булыжную мостовую рыночной площади. Город этот тогда был намного меньше и спокойнее, чем сегодня, хотя сама площадь почти не изменилась с тех пор: старинный ярмарочный крест, гостиница «Куинс Армс» на углу, норманнская церковь и полицейский участок с фасадом в тюдоровском стиле — все они и сейчас выглядят как прежде.

Недавно вышел из печати мой первый роман, и я все еще наслаждался тем неповторимым ощущением, которое в жизни писателя бывает только раз, когда он впервые берет в руки напечатанные и заключенные в обложку страницы своего самого первого произведения. Разумеется, сочинительство не приносило доходов, поэтому я подрабатывал в книжном магазинчике на Норт-маркет-стрит. Однажды утром, в выходной (помню, это был базарный день), когда я был поглощен работой над третьей главой того, что должно было стать моим вторым романом, в мою дверь негромко постучали. От неожиданности я вздрогнул, потому что ко мне редко кто приходил.

Охваченный удивлением и любопытством, я оторвался от печатной машинки и пошел открывать. На пороге стояла высохшая старушка, сутулая, с совершенно белыми волосами. Одной рукой она опиралась на палочку с медной ручкой в виде головы льва, а в другой держала перевязанный пакет.

Наверное, она заметила мою растерянность, потому, слегка улыбнувшись, сказала:

— Вы не узнаете меня, мистер Райли? Боже, боже, неужели я так постарела?

И тут я узнал ее, узнал ее голос.

— Мисс Юнис! — воскликнул я и распахнул дверь. — О, простите меня, я просто задумался о своем. Прошу, входите! И зовите меня Кристофер.

Когда мы расположились на креслах с чаем (но, увы, без лепешек мисс Терезы), я заметил у нее темные круги под глазами, желтизну вокруг зрачков и пергаментную сухость кожи. Мисс Юнис была серьезно больна.

— Как вы нашли меня? — спросил я.

— Для этого не нужно быть Шерлоком Холмсом. Каждый в таком небольшом городе, как Иствейл, знает, где живет знаменитый писатель.

— Я бы не назвал себя знаменитым, — скромно ответил я, — но все равно спасибо. Я и не знал, что вы следите за моими успехами.

— Так хотела Тереза. Вы ей очень нравились. Кроме нас с ней и полицейских, вы единственный в Линдгарте человек, который бывал в Розовом коттедже. Вы знали это? Если помните, мы не любили компании.

— Да, я помню, — сказал я.

— Я пришла, чтобы отдать вам вот это.

Она вручила мне пакет, и я аккуратно развязал его. Внутри оказалось выпущенное издательством «Смит, Элдер и К°» первое издание «Вдали от обезумевшей толпы», то самое, с посвящением Томаса Гарди Тэсс.

— Я не могу это принять, — сказал я. — Она, наверное, очень ценная. Это же пер…

Она нетерпеливо махнула рукой.

— Пожалуйста, возьмите. Так хотела бы Тереза. И я тоже так хочу. Послушайте, — прибавила она, — я пришла к вам не только ради этого. Я должна сказать вам что-то очень важное. Помните, как много лет назад к нам приезжала полиция? Мне не хочется умереть, не рассказав никому правду.

— Но почему вы решили рассказать это мне? И почему именно сейчас?

— Я уже говорила. Вы очень нравились Терезе. К тому же вы — писатель, — загадочно добавила она. — Вы поймете. Если захотите использовать эту историю в какой-нибудь книге — пожалуйста. Ни у Терезы, ни у меня нет живых родственников, так что никто не будет в обиде. Единственная моя просьба: подождите несколько лет после того, как я умру, прежде чем что-то печатать. А умереть, по прогнозам врачей, я должна в течение нескольких месяцев. Я ответила на оба ваших вопроса?

Я кивнул:

— Простите, мне так…

— Не нужно. Как вы знаете, я давно уже пережила восьмой десяток, и не скажу, что последние несколько лет были мне в радость. Но на все воля Божья. Так вы согласны с моими условиями?

— Конечно. Это, очевидно, как-то связано с предполагаемым убийством?

Она подняла брови.

— Так до вас дошли эти слухи? — сказала она. — Да, убийство было. Тереза Морган убила своего мужа, Джейкоба, и похоронила его в саду.

Она приподняла чашку, и я налил ей чаю, заметив, что ее рука немного дрожит. У меня рука тоже задрожала. Через открытое окно с базара донеслись крики торговцев.

— Когда она это сделала? — Других слов мне на ум не пришло.

Она закрыла глаза и поджала потрескавшиеся губы.

— Я не помню точно, в каком году это произошло, — промолвила она. — Но это и не важно. Вы сами сможете это узнать, если вам будет нужно. В том же году в Индии Викторию провозгласили императрицей.

Я знал, что это случилось в 1877-м. У меня всегда была хорошая память на даты. Если мои подсчеты верны, мисс Терезе тогда было около двадцати семи.

— Вы расскажете, как это произошло?

— Для этого я и пришла сюда, — довольно резко ответила мисс Юнис. — Муж Терезы был грубым, жестоким пьяницей. Она бы никогда не вышла за него, если бы могла сама решать. Но ее родители настаивали на этом браке. У него была своя небольшая ферма, а они — всего лишь арендаторы. Тереза была очень умной девушкой, но в те времена это ничего не значило. Можно даже сказать, считалось недостатком. Так же, как ее строптивый характер. Он избивал ее до полусмерти… И, конечно, бил всегда туда, где синяки не проступают. Однажды она решила, что с нее хватит, и убила его.