Быт русской армии XVIII - начала XX века - Карпущенко Сергей Васильевич

Первый русский император Петр Великий, желая блага и процветания государству Российскому, учредил постоянное войско, обязанное защищать Русь от внешних и внутренних врагов. Содержа армию, наше отечество с тех пор является обеспеченным в самозащите. Но ныне не то, что было во время оно, от воина требуется большое умение и опыт, так как техника по военному искусству ушла слишком далеко. Ныне на войне все таинственно, рассеяно, далеко, невидимо (отвлеченно); борьба жестов воздушной сигнализации, электрических или гелиографических сношений. Теперь мало надежды на одну выправку и воинский вид солдата, нужна техническая опытность обращаться со скорострельными дальнобойными пушками, моментально заряжать ружья, пулеметы, подводить мины, фугасы, заграждения, ориентироваться по картам местности, с биноклем и т. п.

Обращаться с такими техническими усовершенствованиями должны знающие и умелые солдаты. Лихость и удалость кавалерии теперь почти не имеют значения на поле брани, а пословицу «пуля — дура, штык — молодец» нужно отнести в область преданий.

Боевой опыт последней кампании показал, что ныне не только от офицера, но и от солдата требуются самостоятельные и сознательные отношения к своим обязанностям и действиям[69].

Чтобы не отстать, — урок задан, — нужно подготовлять русского солдата к современному бою, опытности в наблюдениях и находчивости. Кроме труда на это нужно положить кое-какие издержки. Труд и капитал, затраченные на армию, не пропадут даром.

Главная нужда нашего русского солдата — школа и материальные недостатки, препятствующие его развитию. То и другое следует поднять теперь же на необходимую высоту.

Общеобразовательных школ в России ныне не так уж мало, как это было 25 лет тому назад, и развитых до некоторой степени людей является на военную службу гораздо более, чем раньше, а специальные войска по-прежнему страдают отсутствием расторопных и сметливых людей. Причина — отсталый способ выбора и распределения новобранцев по частям войск. На старичке, уездном воинском начальнике, во время призыва новобранцев лежат две обязанности: он — член присутствия и блюститель военных интересов (военный приемщик), обязанный тотчас после слов «годен в строевую» предназначить новобранца в тот род оружия, куда он более способен по физическому и умственному развитию. Чтобы не сделать ошибку, воинский начальник должен спрашивать его самого и пользоваться для сего справками от волостных старшин, сельских старост и тому подобных лиц, всегда присутствующих при призыве. Воинские начальники во время призыва в большинстве случаев никаких списков не ведут. И вследствие отсутствия необходимого материала разбивку новобранцев производят на авось. Выстроят людей на дворе или в казармах и сортируют их на глаз, вытаскивая или выкликая по формулярам высоких в гвардию. При таком, можно сказать, огульном (не везде, но в большинстве) распределении люди получают несоответствующие назначения: тот, кому нужно служить в кавалерии, попадает в артиллерию, и наоборот. Покуда воинский начальник во время призыва исполняет две обязанности, распределение новобранцев будет страдать недостатками.

По окончании столь примитивной разбивки, продолжающейся всего день, два самое большое, люди отправляются в полки командами под начальством сверхсрочных кадровых унтер-офицеров, до «тонкости» изучивших правила сопровождения новобранцев в войска. Сверхсрочные кадровые унтер-офицеры не пользуются симпатией в кругу солдат и носят название «шкура». Кадровые унтер-офицеры Управления воинского начальника — бесполезная обуза правительства.

С момента выхода или выезда к месту назначения у людей является сильное желание узнать, что их ожидает на службе. Умеющие читать и писать стремятся во что бы то ни стало запастись подробным уставчиком, из которого можно было бы почерпнуть всю премудрость солдатской службы. Но, к великому сожалению, в продаже их нет да и изданными не значатся. Частные уставчики покупать запрещается, да и их достать негде. Магазин Главного штаба, откуда можно выписать, далеко: «Улита едет, когда-то будет».

Лет восемь тому назад я просил предложить новобранцам на сборном пункте учебник: «Друг молодого солдата».

— Не могу, — сказал воинский начальник, — не рекомендовано.

— Но ведь книжка военной цензурой просмотрена, — повторил я.

— Нужно циркуляром Главного штаба, — добавил полковник.

При отправлении людей я дал 10 экземпляров начальнику команды для добровольной продажи в пути новобранцам.

При возвращении вот что доложил мне унтер-офицер: «Когда мы сели в вагоны и когда мои новобранцы «очухались», стали грустить, я вынул учебники и стал им читать. До Новороссийска всю книжку прошли. В Новороссийске нас задержали на три дня. Нечего делать, скука — смерть. Соберу людей да и опять за уставчик. На пароходе до Батума мы и вовсе стали солдатами. Уставчики на пароходе у меня расхватали в один миг. А когда приехали мы в Мерв, то мои новобранцы знали «словесность» лучше всякого старого солдата, и не в долбеж, а примерами. Здороваясь, командир сразу заметил и меня благодарил.

С прибытием в часть начинается обучение молодых солдат. Для этого их разбивают на группы от 6 до 10 человек. Люди вручаются особым учителям — рядовым, ефрейторам и редко унтер-офицерам. Прежде всего заучиваются цитаты из уставов и титулование начальствующих лиц. Пресловутая словесность не так была бы трудна, если бы ее преподавал офицер. Учителя — нижние чины заваливают своих учеников сведениями, и деревенские парни запутываются окончательно в мудреных словах. Развить нашего парня можно, но нужна постепенность: «Он сер, но ум его не черт съел». Развивать их следует без принуждения, не все о службе — беседовать о деревне, о хозяйстве, о любви к родине и т. п. Кто должен вести такие беседы и увлекать простолюдина и невольно заставлять его мыслить? Специалистов нет. Офицеры деревни и хозяйства не знают. Да они вести беседы «по душам» с солдатами считают, можно сказать, за лишнее. Пренебрежительные отношения к солдату — не редкость. Прямая якобы обязанность офицера лишь наблюдать за обучением, искуривая бездну папирос от делового безделья, и заниматься хозяйственными делами и сопряженным с ним письмоводством. Для последней надобности выбираются лучшие «строевики», конечно, во вред боевым основаниям армии.

Срок для изучения солдатской премудрости дается четыре месяца, считая с 1 января следующего за призывом года. Люди же начинают прибывать с 15 ноября. Несмотря на столь продолжительное время и немудреную солдатскую науку, очень редкие достаточно усваивают и понимают требуемое. Объясняется это просто — нет в руках как у учащих, так у учащихся соответствующих программе учебников. Причина: части войск не могут выписывать уставов ввиду их непомерной дороговизны. По закону (циркуляр Главного штаба) войсковые части имеют право выписывать как официальные издания, так и все бланки только из магазина Главного штаба и военных типографий. Не имея конкурента, магазин и типографии назначают цену за «уставчики» такую, какую им заблагорассудится, причем, если уставчик обошелся военной типографии какой-нибудь грош-копейку, то за него назначают 20 копеек, если в 2–3 копейки — назначают 40 копеек и т. д. Частные издатели могли бы выпустить дешевые уставчики, да не могут на том основании, что приобретение уставов «неофициальных», «нерекомендованных» воспрещается.

Но если приобрести все официальные уставы, какие нужно знать солдату (выдержки), то на это требуется потратить минимум 10 рублей. Такую сумму израсходовать не только солдату, но и офицеру не под силу.

Не только за учебники, приказы и бланки, но и за прейскуранты свои военные типографии берут деньги. Однако далеко не все части заказывают бланки в военных типографиях; некоторые выписывают из частных типографий — и дешевле, изящнее, и бумага лучше. Ввиду отсутствия заказов, вследствие непомерно высоких цен, многие военные типографии идут в последнее время на хитрости. Еще в начале декабря требуют выслать в счет будущих заказов столько-то рублей, и тогда волей-неволей получай, что дают. Дороговизна уставов и бланков отражается на солдатском пайке.