Смерть в кредит - Луи Селин

— У меня все же… Слышишь, Клеманс? Сильно болела голова… Сегодня днем… Это как-то странно… Ведь совсем не жарко?

Он задумался над этим… Он думал только о своих болезнях… Его больше не интересовало, ухожу я или остаюсь!.. Здесь я или там! Он слишком долго ждал… особенно после ужасного провала в «Конниванс-Инсенди»… Он уже не мог ни о чем думать… Это был слишком сильный удар… В конторе «Коксинель» ему было очень тяжело… его самолюбие постоянно задевалось!.. Становилось все хуже и хуже! Он испытывал такие потрясения, что в течение нескольких недель совсем не брился. Он был слишком расстроен… Он даже отказывался сменить рубашку…

Когда я пришел, они еще не ели… Она объяснила мне, что времена тяжелые, в магазине сплошные неурядицы… и постелила скатерть. Она хромала немного по-другому, может быть, чуть поменьше… Она по-прежнему очень страдала, но теперь сильнее из-за левой ноги. Она непрестанно всхлипывала и стонала… Стоило ей только сесть и отвлечься от боли… как приходил с доставки он… Он очень ослаб… и сильно задыхался… Он тоже устроился за столом… он больше не говорил и не ругался… А только медленно жевал… лук-порей… Время от времени у него наступало прояснение, и он немного возвращался к жизни… По правде говоря, это было всего два раза, за все время моего пребывания там… И выражалось в ворчании… в ругательствах, которые он начинал бормотать в тарелку, и глухих хрипах… «Боже мой! Черт бы вас всех побрал!..» Снова начинал он ворчать… Он привставал… Поднимался из-за стола и ходил покачиваясь!.. Вдоль небольшой перегородки, отделявшей кухню… она была тонкая, как кожура… Он ударял по ней два-три раза… Но больше не мог… Пятился… И влезал на табуретку… глаза его блуждали по плиточному полу… внизу… руки болтались… Моя мать тихонько надевала на него фуражку… и делала мне знаки, чтобы я не смотрел на него… Она уже привыкла… Впрочем, это не могло его смущать… Он уже ничего не замечал… Он зациклился на своем слишком тяжелом положении в конторе… Его занимало только это… Уже два или три месяца он спал лишь один час в сутки… Голова его была забита собственными заботами… остальное его не касалось… Даже на торговлю ему было теперь наплевать… Он не желал об этом даже слышать… Мою мать это вполне устраивало… Я не знал, что и сказать… Я застыл, как столб, и не осмеливался шевельнуться! Я все же попытался немного рассказать о себе… Так, кое-что… Не все, конечно!.. Только чтобы их немного развлечь и разрядить обстановку!.. Тут они вдруг все перекосились! Стоило им только услышать мою болтовню!.. Неожиданно это произвело противоположный эффект!.. О! Черт побери! Мне стало не по себе! Я тоже разозлился! Черт побери! В конце концов!.. Я всем этим был уже сыт по горло! Я уже достаточно молчал! И тогда и теперь!.. Я ведь пришел не попрошайничать! Не ради денег! Или жратвы! И ничего у них не просил!.. Просто мне не хотелось изображать сочувствие! Рыдать им в жилетку!.. Вникать в их горести… Я пришел не для того, чтобы меня утешали!.. И не для того, чтобы жаловаться… Я просто пришел попрощаться… Черт побери! Только и всего!.. Что им еще нужно было?..

Я сказал им в шутку:

— Я пришлю вам из деревни семена садового вьюнка!.. Он хорошо будет расти на четвертом этаже… И залезет на стеклянную крышу!

Я сказал первое, что пришло мне в голову…

— О! Сразу видно, что ты не особенно напрягаешься! Ты не надрываешься здесь! Не лезешь вон из кожи! Чтобы выполнить работу в срок! О! Какая милая беззаботность!..

О! Черт побери! Только у них одних были неудачи, неприятности и тяжелые испытания. Все, что случалось со мной, было не в счет! Если послушать этих скотов, то во всех своих несчастьях был виноват только я сам… Я чувствовал страшную злобу на них! Я был всего лишь дерьмом! Наглецом! Я позорил их! В то время как они были только жертвами!.. Разве можно было нас сравнивать! Я не имел права ошибаться в моей такой благополучной юности!.. И тем более сбиваться с пути истинного!.. И это я должен был постоянно слушать! Усваивать!.. Изо дня в день… Я дрянь! И еще раз дрянь! Все понятно! Стоило мне только немного посидеть за столом — сначала была фасоль, а потом швейцарский сыр — и все прошлое встало у меня перед глазами… Мать с трудом сдерживала слезы, ее голос задрожал… И она замолчала… Это было очень великодушно с ее стороны… Я бы с удовольствием попросил у них прощения за все мои ошибки, капризы, невероятные извращения и ужасные преступления!.. Если бы этого было достаточно!.. Если бы это была единственная причина, заставляющая ее страдать!.. Если бы только это мучило ее!.. Я бы, конечно, попросил у нее прощения! А потом сразу бы смылся!.. Чтобы со всем этим покончить, я готов был признаться, что мне всегда ужасно везло! Просто невероятно! Что я ужасно избалован!.. Что всю свою жизнь я только и делал, что развлекался!.. Хорошо! Я готов был сказать что угодно, лишь бы она отвязалась… Я уже посматривал на дверь… Но она жестом попросила меня остаться… Он поднялся к себе в комнату… Он чувствовал себя не совсем хорошо… Он цеплялся за перила… И ему потребовалось по крайней мере минут пять, чтобы дойти до четвертого этажа. А потом, когда мы остались одни, она еще пуще стала жаловаться… Она рассказала мне все подробности… Как она надрывается, чтобы свести концы с концами!.. И о своем новом занятии… По утрам она ходила теперь в магазин позументов… И зарабатывала таким образом уже почти двести франков… Днем она лечилась, т. е. сидела в магазине, положив ногу на стул… Она больше не могла видеть этого Капрона… Он все время твердил ей о необходимости полного покоя!.. А ей ведь нужно было пошевеливаться!.. В этом ведь заключался весь смысл ее существования… Она предпочитала лечиться сама методом Распая… Она купила его книгу… Там описывались все снадобья… смеси… настойки… И даже масло резеды для вечернего массажа ног… У нее все еще были нарывы, но боль от них была терпимой, и ногу уже не так раздувало. Они почти сразу же лопались. И самое главное, не мешали ей ходить!.. Она продемонстрировала мне свою ногу… Такое впечатление, как будто, начиная с колена, мясо было намотано на палку… И кожа повсюду желтая, покрытая толстой коркой и местами выделяющая жидкость… «Это ничего, когда проходит!.. Сразу же все успокаивается, и становится гораздо лучше… но перед этим просто ужасно, перед тем, как вскрыться, все это становится фиолетовым!.. К счастью, у меня есть припарки!.. Я не знаю, что бы я без них делала!.. Ты не представляешь, как они помогают мне! Без них я стала бы калекой!..» А потом она опять заговорила о своем Огюсте… О том, что он гибнет… и больше не справляется со своими нервами… обо всех его ночных страхах… Больше всего он боялся увольнения… От этого он даже просыпался по ночам в холодном поту… Подпрыгивал на кровати и вопил: «На помощь! На помощь!..» В последний раз он кричал так громко, что соседи в Пассаже проснулись… Они решили, что у нас драка!.. Что это я опять пришел, чтобы задушить его!.. Они все примчались сюда! Папаша впал в транс и был невменяем… С трудом удалось заставить его снова лечь в постель… Потом еще несколько часов ему прикладывали к голове ледяные салфетки… Тогда и начинались кризисы… они все время усиливались… Это была просто адская мука!.. Страдания не прекращались ни на секунду… Он уже не понимал, что говорят… Никого не узнавал… Путал соседей… И очень боялся машин… Часто по утрам, после очередной бессонной ночи, она провожала его до дверей страховой конторы… К дому 34 на улице Тревиз… Но это было еще не все… Ей нужно было зайти и поинтересоваться у консьержки, нет ли каких-либо новостей? Чего-нибудь насчет моего отца… Не уволили ли его?.. Сам он уже не отличал действительности от воображаемого… Без нее, можно с уверенностью сказать!.. Он никогда бы туда не пошел!.. и стал бы совсем полоумным… окончательно рехнулся бы от отчаяния… В этом можно было не сомневаться… Приходилось как-то балансировать, не давая ему окончательно опуститься… Она всеми способами поддерживала его… Делала все что могла, чтобы он пришел в норму… Ко всему прочему, чтобы заработать только на дополнительное питание, ей приходилось бегать по всему Парижу… В поисках клиентов… и она еще умудрялась открывать лавку… на несколько часов днем… Пусть она выглядит в Пассаже жалко, только бы она не закрылась совсем!.. А ночью ей тоже хватало дел! Нужно было отгонять от него тоску и стараться рассеять его страхи… На столе, посредине комнаты, она зажигала ночник. А чтобы он быстрее заснул, затыкала ему уши маленькими ватными тампонами, смазанными вазелином… Он подскакивал при малейшем шуме… Стоило только кому-нибудь пройти по Пассажу… В раннюю рань, когда приходил молочник… Эхо шагов гулко раздавалось под стеклянной крышей… С тампонами все-таки было немного лучше… Он сам это говорил…

Конечно, моя мать, и это вполне понятно, от необходимости день и ночь поддерживать моего отца чувствовала все возрастающую ужасную усталость!.. Всегда быть начеку… Подбадривать его!.. Отгонять навязчивые идеи! Но она старалась не жаловаться! Если бы я хоть сделал вид, черт возьми! Что я раскаиваюсь!.. и осознаю все свои пороки… и свою скотскую неблагодарность… это было бы для нее как бальзам… Конечно же!.. Она бы успокоилась… Она бы сказала себе: «Что ж, у Фердинанда еще не все потеряно… Еще есть надежда!.. Его сердце еще не окончательно ожесточилось! Он не такой уж испорченный и неисправимый!.. Возможно, он еще станет человеком…» Это облегчило бы ее страдания… Она так нуждалась в утешении… Но я был слишком испорчен… При всем желании я бы не смог этого сказать… Это было выше моих сил… Конечно, я огорчился… Ведь я видел, как она несчастна! Не видеть этого было нельзя! Но у меня не было ни малейшего желания мусолить перед кем-нибудь свои несчастья! И особенно перед ней!.. И все же… Все равно… когда я был совсем маленьким… и еще ничего не понимал… Кто тогда получал по роже?.. А? Не только она одна!.. Я тоже!.. Всегда я!.. И она сама мне щедро отвешивала… Мне осточертела эта патока!.. Молодость!.. Черт бы ее побрал!.. Всегда она была преданна, жертвовала собой… Хорошо! Пусть так!.. Если честно, то мне противно даже думать об этом… И черт побери! Она сама была виновата! Я старался никогда не напоминать ей об этом! Для меня это было тяжелее, чем все остальное… Но стоило мне попытаться хоть что-то сказать ей… Она смотрела на меня так, как будто я ее ударил! Чтобы, чего доброго, не поругаться с ней… Лучше всего мне было бы исчезнуть… Однако я позволил ей говорить… Сам же старался не открывать рта… Она могла спокойно продолжать, ей никто не мешал!.. И она отвела душу… Засыпала меня советами!.. Нравоучениями, которые я уже сотни раз слышал!.. Все это было необходимо для поднятия моего духа!.. Чтобы я больше не уступал своим инстинктам!.. А следовал достойным примерам! Она заметила, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отвечать… Тогда она изменила свою тактику… Чтобы задобрить меня, она решила сделать мне подарок… Она отыскала в буфете бутылку с сиропом… Это было для меня, я мог взять ее с собой в деревню… Ведь я туда отправлялся… И еще бутылку целебного эликсира… Она настаивала, чтобы я взял ее, потому что я слишком быстро ем… и мог испортить себе желудок. И наконец, она поинтересовалась, не нужны ли мне деньги… для путешествия и вообще?.. «Нет! Нет! — ответил я. — У нас есть все необходимое!..» И я даже продемонстрировал ей свой капитал… Вся сумма у меня была стофранковыми билетами… Что еще? В заключение я пообещал ей писать и держать их в курсе… наших успехов на сельскохозяйственной ниве… Она не совсем поняла то, что я сказал… Для нее это был совершенно другой мир… Но она доверяла моему хозяину… Я был уже на лестнице… И поднимался, завязывая на ходу сверток…