Принц Галлии - Олег Авраменко

— Ну что ж, — сказал он наконец. — Будем надеяться, что преступник купится на твою шляпу.

— А может, оставим эту затею? — робко предложил Симон. — Пусть стражники схватят его прямо в галерее…

— Нетушки, дружок! Не увиливай! Они схватят его только в том случае, если он раскусит тебя. Но все же постарайся честно отработать те часы, что ты пронежился в постельке с Аделью де Монтальбан, между тем как мы… Ч-черт! И что она в тебе нашла, что решила родить ребенка именно от тебя, а не от меня, к примеру… Ай, ладно. — Гастон подступил к Симону и нахлобучил ему на лоб шляпу с непомерно широкими полями, которую последние несколько дней носил Рикард Иверо. — Вот так будет лучше. Готовься, дружок. Уж близится твой час.

У Симона вдруг затряслись поджилки. Он невольно застучал зубами.

— М-мне уж-же ид-ти?

— Нет еще. Обожди немного, успокойся. Пусть сообщник первым явится в галерею. А то не ровен час увидит, что ты вышел не из той двери… Да прекрати ты дрожать! Ну, прямо как девчонка пугливая.

Постепенно Симону удалось унять дрожь в ногах. Он даже чуток приободрился и расправил плечи.

— Уже пора?

— Пожалуй, да. Долго задерживаться тоже опасно. Он может забеспокоиться и, чего доброго, еще вернется за виконтом. Пошли.

— Мы так и пойдем вместе? — недоуменно спросил Симон.

— До входа в галерею. Я буду подстраховывать тебя — чтобы ты не так волновался.

Они вышли из покоев и крадучись подобрались к галерее. Д’Альбре легонько хлопнул Симона по спине и еле слышно прошептал:

— С Богом, дружище.

Симон вошел в галерею и увидел шагах в пятидесяти впереди себя мужскую фигуру. Его зазнобило, а на лбу выступила испарина. Вне всякого сомнения, это был злоумышленник!

И он поманил его к себе!!!

У Симона подкосились ноги, но он с мужеством насмерть испуганного человека двинулся навстречу своей судьбе. Подойдя к злоумышленнику, он так низко склонил голову, пряча лицо под полями шляпы, что наблюдавший за ним из-за угла Гастон про себя выругался:

«Негодный мальчишка! Сейчас он испортит все дело…»

К счастью, злоумышленник ничего не заподозрил, по-видимому, отнеся его странное поведение на счет вполне естественного волнения.

— Вы опоздали, кузен, — с ледяным спокойствием произнес он. — И не тряситесь так. Все будет в порядке.

«Матушка моя родная! Амелинка моя любимая!» — мысленно вскричал Симон. Он узнал голос злоумышленника и громко застучал зубами.

Между тем злоумышленник извлек из кармана какой-то пакет и протянул его Симону.

— Надеюсь, это вас успокоит. Здесь все ваши долговые расписки — на восемьдесят две тысячи скудо.

Дрожащими пальцами Симон взял пакет и запихнул его за отворот своего камзола.

— Так идемте же, кузен, — сказал злоумышленник. — Все будет в полном порядке, уверяю вас.

Весь путь они прошли молча. Симон плелся позади злоумышленника, низко склонив голову, и видел только его ноги. В голове у него царил полнейший кавардак. Потрясенный своим открытием, он никак не мог собраться с мыслями и готов был разрыдаться от ужаса и отчаяния. Больше всего на свете ему хотелось броситься наутек, но страх показаться трусом удерживал его от этого поступка.

Наконец они подошли к двери покоев Жоанны. Как ни в чем не бывало, злоумышленник вошел в переднюю и тихо произнес:

— Входите живее. И закройте дверь.

Симон машинально подчинился этому приказу, и они очутились в кромешной темноте. В руках злоумышленника вспыхнула искра — сердце Симона ухнуло в холодную бездну, и он едва не лишился чувств, — но тут же искра погасла, и в передней снова воцарился мрак. Злоумышленник хотел лишь выяснить, где находится следующая дверь.

Когда они вошли в прихожую, Симон облегченно вздохнул — теперь уже не понадобится чиркать огнивом. Ставни окон были открыты, шторы раздвинуты, и сумрачного света, проникавшего извне, было вполне достаточно, чтобы идти, не рискуя натолкнуться на мебель.

— Так, — прошептал себе под нос злоумышленник. — Теперь направо… Вон та дверь. Следуйте за мной, кузен.

Они пересекли еще одну комнату и оказались перед дверью в спальню. Злоумышленник осторожно приоткрыл ее, и полумрак комнаты, где они находились, рассекла тонкая полоска света. В спальне, видимо, горела свеча.

Злоумышленник замер и несколько секунд обождал. Никакой реакции не последовало. Тогда он шире отворил дверь. Симон проворно отступил в сторону и спрятался в тени. Злоумышленник предостерегающе поднял палец и вкрадчивой поступью вошел в спальню.

На ночном столике возле кровати горела свеча. В постели ничком лежала укрытая до плеч девушка; ее пышные темно-каштановые волосы веером рассыпались по одеялу и подушкам.

Злоумышленник остановился посреди спальни и довольно ухмыльнулся. Его правая рука потянулась к поясу, где висел короткий кинжал. Но тут меж лопаток ему кольнуло что-то острое, а в локоть мертвой хваткой вцепились чьи-то стальные пальцы. В тот же момент из-за дальнего полога кровати выглянула белокурая голова Филиппа.

— Ну и ну! — пораженно произнес он. — Надо же, кто почтил нас своим визитом…

Девушка, лежавшая в постели, быстро перевернулась на бок, чтобы взглянуть на злоумышленика… и вдруг ее красивое лицо исказила гримаса неподдельного ужаса. Широко раскрывая рот, она судорожно хватала воздух, будто вынутая из воды рыба. Зрачки ее глаз расширились почти на всю радужную оболочку.

— Игры окончены, дон Фернандо, — прозвучал за спиной злоумышленника голос Шатофьера. — Именем высшей справедливости мы арестовываем вас за попытку убийства госпожи Жоанны Наваррской, княжны Бискайской.

— Боже! — с невыразимой болью в голосе прошептала Бланка, к которой наконец вернулся дар речи. — Боже милостивый! Мой брат — убийца!..

Глава LIV

Рикард Иверо

Тибальду как раз снилось, что он силится надеть на себя наваррскую корону, но огромные ветвистые рога чувствительно мешают ему это сделать, когда в его вещий сон ворвался громкий стук и встревоженный девичий голос доносившийся из-за двери:

— Просыпайтесь, кузина! Да проснитесь же вы, наконец!

Тибальд раскрыл глаза. В комнате царила кромешная тьма — вечером, прежде чем лечь в постель, они затворили на окнах ставни и задернули их шторами.

— Кузина! — продолжал вещать нежный голосок. — Я знаю, что вы здесь. Отзовитесь же!

Лежавшая в объятиях Тибальда Маргарита убрала голову с его плеча и откинулась на подушку.

— Эо-ы, аэй? — зевая, произнесла она, что, видимо, должно было означать: «Это вы, Адель?» — Что вам надо?… Кстати, который час?

— По-моему, начало двенадцатого.

— Так какого же дьявола…

— Кузина! — взволнованно перебила ее графиня де Монтальбан. — Случилось нечто ужасное! Я… О, Господи!..

— Что стряслось?

— Кузен Иверо… Его избили.

— Рикарда?! — Маргарита мигом села в постели, свесив ноги на пол, и принялась на ощупь искать свою одежду. — Кто его избил? Как это случилось?

— Я… я не знаю. Я недавно проснулась… и не нашла…

— Вот черт! — раздраженно выругалась Маргарита. — Я тоже не могу найти! У вас есть свет, кузина?

— Да, свеча.

— Тогда входите. А ты, Тибальд, укройся.

Дверь приоткрылась, и в спальню проскользнула наспех одетая графиня де Монтальбан. В руке она держала зажженную свечу в подсвечнике. Ее растрепанные черные волосы обрамляли неестественно бледное лицо, чувственные губы дрожали. Адель быстро взглянула на укрытого по шею Тибальда, затем поставила на стол свечу и переключила свое внимание на Маргариту.

Принцесса тем временем надела короткую нижнюю рубаху и подобрала с пола чулки.

— Рассказывайте, кузина. Что вы знаете?

Графиня присела на табурет и вздохнула.

— Недавно я проснулась и не увидела… э-э… Я была не одна…

— Вы не увидели виконта де Бигора. Я знаю, вы были с ним. Что дальше?

— Я немного обождала, потом оделась и пошла его искать. Я разбудила лесника, и тот сказал, что около десяти они все уехали.

— Кто — они?

— Господа де Шатофьер, д’Альбре и де Бигор.

— Так это они избили Рикарда?

— Я, право, не знаю. Но Си… виконт де Бигор тут ни при чем. Он был со мной, когда господа де Шатофьер и д’Альбре с кузеном Иверо отправились в лес… Правда, сначала они ходили посмотреть, как допрашивают преступника…

— Какого преступника?

— Я не знаю. Говорят, в лесу схватили какого-то разбойника и здесь же, в подвале, допрашивали его. Из Сангосы специально был вызван секретарь городской управы, мэтр… он представился мне, но я забыла его имя.

— Ладно, черт с ними обоими — и с тем разбойником, и с мэтром. Меня интересует Рикард.

— В том-то и дело, что этот мэтр, кажется, имеет самое непосредственное отношение к тому, что случилось с кузеном Иверо.