Вся королевская рать - Роберт Уоррен

– Как же это, Хозяин? Все уже устроено.

– Еще не поздно все расстроить, – сказал Хозяин. – Еще не поздно.

– Хозяин… Хозяин… – причитал Крошка, и пепел сигареты сыпался на его белую крахмальную грудь, – вы не можете отказаться от своего слова. Ларсон хороший человек, как же вы откажетесь? Вы же не будете обманывать, Хозяин.

– Я могу отказаться от своего слова, – сказал Хозяин.

– Вы не можете… вы не можете от всего отказаться. Теперь поздно. Теперь нельзя отказываться.

Хозяин резко поднялся с кресла. Он пристально посмотрел на Крошку и сказал:

– Я могу отказаться от чертовой уймы вещей.

В наступившей тишине Хозяин обошел вокруг стола.

– Разговор окончен, – произнес он тихо и хрипло. – Можешь передать Ларсону, пусть хоть на голове ходит.

Крошка встал. Несколько раз он открыл рот и облизнул губы, так что казалось, он заговорит, но каждый раз посеревшее лицо опять наползало на золотые протезы.

Хозяин подошел к нему.

– Скажи это Ларсону. Ларсон – твой приятель, ты и скажи ему. – Твердым указательным пальцем он ткнул Крошку в грудь и повторил: – Ларсон – твой приятель, и, когда будешь говорить с ним, можешь положить ему руку на плечо.

Хозяин улыбнулся. Я не ожидал этой улыбки. Но улыбка была холодная, недобрая. Она печатью скрепляла все, что было сказано.

Крошка покинул кабинет. Он не потрудился закрыть за собой дверь и продолжал идти без остановки по длинному зеленому ковру, постепенно уменьшаясь вдали. Наконец он скрылся.

Хозяин не наблюдал за его уходом. Он хмуро смотрел на голую крышку стола. Через минуту он сказал мне: «Закрой дверь». Я встал и закрыл ее.

Я не сел, а остался стоять между столом и дверью, дожидаясь, когда он скажет то, что собирался сказать. Но он не сказал. Он только посмотрел на меня, посмотрел открыто и вопросительно, и произнес:

– Ну?

Не знаю, что он хотел – или ожидал – от меня услышать. Позже я не раз об этом задумывался. Тут-то и было самое время сказать то, что я должен был бы сказать Вилли Старку, который был дядей Вилли из деревни и стал Хозяином. Но я не сказал этого. Я пожал плечами и сказал:

– Что ж, от лишнего пинка Крошка не умрет. Он для этого создан. Но Ларсон не тот мальчик.

Хозяин продолжал смотреть на меня, и опять казалось, что он хочет заговорить, но вопросительное выражение постепенно стерлось с его лица. Наконец он произнес:

– Надо же когда-то начать.

– Что начать?

Он еще раз внимательно на меня посмотрел и ответил:

– Неважно.

Я пошел к себе. Так начался этот день. Я занялся итоговым обзором для законопроекта о налогах. Суинтон, который проводил его через сенат, хотел получить материалы в субботу, но я не сделал урока. Мы должны были встретиться с Хозяином и Суинтоном в субботу вечером, но у нас не получилось. Позже утром я наткнулся на какую-то путаницу в цифрах. Я вышел в приемную и направился к кабинету Хозяина. Машинистка сказала мне, что он в кабинете Сэди Берк. Ее дверь была закрыта. Я постоял в приемной несколько минут, дожидаясь Хозяина, но он все не выходил. Один раз за дверью послышался громкий голос, но быстро затих.

Звонок телефона в моем кабинете заставил меня вернуться. Это был Суинтон, он спрашивал, какого черта я не несу материалы. Тогда я собрал бумаги и понес Суинтону. Я провел с ним минут сорок. Когда я вернулся к себе, Хозяина уже не было.

– Он поехал в больницу, – сказала машинистка. – Будет во второй половине дня.

Я оглянулся на дверь Сэди, подумав, что, может быть, она разрешит наши с Суинтоном затруднения. Машинистка перехватила мой взгляд.

– Мисс Берк тоже ушла, – сказала она.

– Куда ушла?

– Не знаю, – ответила она, – но могу сказать одно, мистер Берден: куда бы она ни ушла, она уже на месте, судя по тому, как она отсюда выскочила. – Она улыбнулась многозначительной нахальной улыбочкой, которой прислуга намекает вам, что знает куда больше, чем говорит. Она подняла круглую белую ручку с малиновыми ногтями, чтобы пригладить на затылке прядь действительно прекрасных золотистых волос. Поправив прическу жестом, приподнявшим ее грудь на обозрение мистеру Бердену, она добавила: – Не знаю, куда она пошла, но, если судить по выражению ее лица, вряд ли ей там обрадуются. – При этих словах она нежно улыбнулась, показывая, как счастливы были бы там, если бы вместо Сэди пришла она.

Я вернулся в кабинет и до второго завтрака написал несколько писем. Я съел бутерброд в полуподвальной закусочной Капитолия, где завтракать было все равно что в веселой, чистенькой, отделанной мрамором мертвецкой. Я столкнулся с Суинтоном и, поболтав с ним, отправился по его предложению в сенат, который снова собрался после завтрака. Часа в четыре ко мне подошел служитель и вручил листок бумаги. Это была записка сверху: «Звонила мисс Стентон и просила вас немедленно приехать к ней на квартиру. Срочное дело».

Я скомкал записку, бросил на пол и поднялся к себе за пальто и шляпой. В приемной я попросил позвонить мисс Стентон, что я выехал. Выйдя на улицу, я обнаружил, что начался дождь. Солнце, такое чистое и бледное утром, спряталось.

Анна открыла на мой стук так быстро, как будто дожидалась за дверью. Но когда дверь распахнулась, я, наверно, не узнал бы ее лица, если не был уверен, что это Анна Стентон. Лицо было белое, измученное, полное отчаяния, но глаза – сухие, хотя она явно плакала. И можно было догадаться, как она плакала – редкими, трудными слезами и очень недолго.

Она схватилась за мою руку обеими руками, словно боясь упасть.

– Джек! – воскликнула она. – Джек!

– Да что такое? – спросил я и толчком захлопнул за собой дверь.

– Ты должен найти его… найти его… найти и объяснить… – Она дрожала, точно в ознобе.

– Кого найти?

– Объяснить ему, как это было… ведь это было не так… не так, как они сказали…

– Бога ради, кто сказал, что сказал?

– …сказали, что это из-за меня… из-за того, что я с ним… из-за…

– Кто сказал?

– …найди его, Джек… найди и объясни… приведи его ко мне…

Я крепко схватил ее за плечи и встряхнул.

– Стой! – сказал я. – Возьми себя в руки. Перестань бормотать, возьми себя в руки на минуту.

Она молчала, подняв ко мне бледное лицо и вздрагивая у меня в руках. Дышала она часто, отрывисто, сухо.

Через минуту я сказал:

– А теперь говори, кого я должен искать?

– Адама, – ответила она. – Адама.

– Зачем его искать? Что случилось?

– Он пришел сюда и сказал, что все это было из-за меня. Из-за того, что я с ним…

– С кем – с ним?

– Из-за меня его назначили директором. Он поверил. Из-за того, что я сделала. Он поверил. И он сказал… ой, Джек, он сказал…

– Что сказал?

– Он сказал, что не будет сутенером у своей сестры-проститутки… Так и сказал… так и сказал, Джек… Джек, это мне… Я хотела объяснить ему… объяснить, как это было… а он меня оттолкнул, и я упала на пол, и он убежал… он убежал, Джек, ты должен его найти… найти его и…

Она опять забормотала. Я сильно встряхнул ее.

– Прекрати, – крикнул я. – Прекрати, или я из тебя зубы вытрясу.

Когда она замолчала и совсем обмякла у меня в руках, я сказал:

– Теперь начни сначала, медленно, и рассказывай, что случилось. – Я подвел ее к креслу и с силой усадил. – Ну, рассказывай, только спокойнее.

Она смотрела на меня снизу, словно боясь заговорить.

– Рассказывай.

– Он пришел сюда, – начала она. – Около трех. Как только он вошел, я поняла, что случилось что-то ужасное… Со мной уже произошла сегодня беда, но тут было другое… Он схватил меня за руку, посмотрел в глаза, но ничего не сказал. Я, кажется, все время спрашивала его, что случилось, а он все крепче и крепче сжимал мою руку.

Она подняла рукав и показала синие отметины на левой руке, под локтем.

– Я все спрашивала, что случилось, и вдруг он говорит: «Случилось, случилось, сама знаешь, что случилось». Потом он сказал, что ему позвонили по телефону, и кто-то… Мужчина… какой-то мужчина… позвонил и рассказал про меня… про меня и…

Она не могла закончить фразу.

– Про тебя и губернатора Старка, – договорил я за нее.

Она кивнула.

– Это было ужасно, – прошептала она, но не мне, а как бы в забытьи. – Это было ужасно.

– Прекрати, давай дальше, – приказал я и встряхнул ее.

Она очнулась и посмотрела на меня.

– Он рассказал ему про меня… и будто только из-за меня его назначили директором, и будто губернатор хочет теперь его снять… потому что он сделал его сына калекой, и хочет от меня отделаться… прогнать меня… этот человек так и сказал по телефону… отделаться… за то, что Адам искалечил его сына… и Адам, когда это услышал, сразу побежал сюда… поверил ему… поверил, что я…

– Ну, – свирепо перебил я, – насчет тебя ему, кажется, не соврали?

– Он должен был у меня спросить, – сказала она и поднесла пальцы к вискам, – он должен был спросить, а не верить на слово неизвестному человеку.