Религии народов современной России. Словарь - М Мчедлов

Нганасаны (П.И. Третьяков, А.А. Попов, Б.О. Долгих, Г.Н. Грачева, Ю.Б. Симченко и др.); обские угры ханты и манси (В.Н. Чернецов, Г. Старцев, З.П. Соколова, В.М. Кулемзин, И.Н. Гемуев, А.М. Сагалаев и др.); якуты (И.А. Худяков, В.Л. Серошевский, А.Ф. Миддендорф, Н.П. Припузов, В.Л. Приклонский, Н.А. Виташевский, В.М. Ионов, Э.К. Пекарский, В.Ф. Трощанский, B. Н. Васильев, А.Е. Кулаковский, Г.В. Ксенофонтов, А.А. Попов, С.А. Токарев, Г.У. Эргис, И.С. Гурвич, А.П. Окладников, Н.А. Алексеев, Т.В. Жеребина, Е.Н. Романова, Ф.Ф. Васильев и др.); эвенки (С.М. Широкогоров, Г.В. Ксенофонтов, И.М. Суслов, Г.М. Василевич, А.Ф. Анисимов, В.А. Туголуков, А.И. Мазин и др.); кеты (В.И. Анучин, Е.А. Алексеенко, Е.А. Крейнович и др.); селькупы (Г.Н. Прокофьев, Е.Д. Прокофьева, Г.И. Пелих и др.); тувинцы (Л.П. Потапов, С.И. Вайнштейн, В.П. Дьяконова, М.Б. Кенин-Лопсан, 3. К. Кыргыс и др.); буряты (Н.Н. Агапитов, М.Н. Хангалов, Г.Н. Потанин, Б.Э. Петри, Г.В. Ксенофонтов, Н.Л. Жуковская, Т.М. Михайлов, И.А. Манжигеев, Д.С. Дугаров, К.М. Герасимова, Г.Р. Галданова, Г.Н. Очирова, Л.Л. Абаева и др.); народы Алтая (В.И. Вербицкий, В.В. Радлов, А.В. Анохин, Л.П. Потапов, Н.П. Дыренкова, С.А. Токарев, А.В. Чанчибаева и др.); народы Нижнего Амура (Л.И. Шренк, П.П. Шимкевич, Л.Я. Штернберг, И.А. Лопатин, А.Н. Липский, A. М. Золотарев, Е.А. Крейнович, В.А. Аврорин, И.И. Козьминский, А.В. Смоляк, С.В. Иванов, Н.Б. Киле и др.).

Социология религии (И.Н. Яблоков, Д.М. Угринович, Р.Г. Балтанов (Казань), Н.П. Алексеев (Орел), М.К. Тепляков (Воронеж), М.Г. Писманник (Пермь), Г.Е. Кудряшов (Чебоксары), B. С. Соловьев (Йошкар-Ола) и др.).

Психология религии (Д.М. Угринович, К.К. Платонов, В.Р. Букин, В.И. Носович и др.).

Нетрадиционные религии и культы (И.Р. Григулевич, Л.Н. Митрохин, П.С. Гуревич, Е.Г. Балагушкин, А.А. Ткачева, И.Я. Кантеров, Л.И. Григорьева и др.).

Широкий круг проблем религиоведения освещался в сборниках «Вопросы истории религии и атеизма» (12 выпусков) и в «Ежегоднике музея истории религии и атеизма» (7 томов). С 1964, со времени создания Института научного атеизма АОН при ЦК КПСС, стало выходить периодическое издание «Вопросы научного атеизма», в к-ром центральное место отводилось религиоведческим проблемам. За период существования ин-та с 1964 по 1992 было выпущено 39 сборников, в т. ч. тематических, посвященных православию, католицизму, исламу, христ. сектантству, нетрадиционным религиям. Разумеется, некоторые статьи, помещенные в этих изданиях, наряду с научным содержанием, включали и пропагандистский в духе «государственного атеизма» элемент.

В 60—70-х гг. был проведен ряд социологических исследований в нек-рых автономных республиках и областях РСФСР: на Северном Кавказе (Дагестан, Чечено-Ингушетия), в Татарии, Чувашской, Марийской и Мордовской автономных республиках, в Коми и Карелии, в Бурятии, ряде областей и краев Сибири (Омская, Новосибирская обл., Алтайский край и др.). Эти исследования позволили выявить специфику проявления религиозности и процессы, происходящие в религ. сфере у целого ряда народов, проживающих на территории России. Аналогичные исследования проводились в эти годы на Украине, в Белоруссии, Молдавии, республиках Прибалтики, в Казахстане и Средней Азии. В 90-х гг. 20 в. изучение проблем религии продолжается в ин-тах Российской Академии наук: Институт российской истории, Институт всеобщей истории, Институт философии, Институт востоковедения, Институт Европы, Институт США и Канады, Институт государства и права, Институт этнологии и антропологии и др., в к-рых созданы отделы и группы по религиоведческой проблематике.

Большую работу в области религиоведения продолжают вести МГУ (кафедра философии религии и религиоведения философского факультета), Санкт-Петербургский государственный университет (кафедра истории и философии религии), ун-ты в Перми, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону и др. Функционирует кафедра религиоведения в Академии государственной службы при Президенте РФ, специализирующаяся на проблематике государственно-церковных отношений. В Российском независимом институте социальных и национальных проблем действует центр «Религия в современном обществе», занимающийся проблемами свободы совести, этноконфес. отношений, роли религии в национальных процессах, социологии. анализом религ. ситуации в России и др.

В.Н. Басилов, Э.Г. Филимонов

Религиозная психология — одно из направлений соц. — психологической науки, тесно связанное с психологией религии как научной дисциплиной. В основе Р. п. соц. — психологический подход к исследованию внутренних механизмов религ. поведения людей, религ. объединений, орг-ций и общин. Выделяется несколько аспектов изучения религ. феномена в рамках Р. п.: 1) совокупность мыслей, чувств и переживаний личности, обусловленная верой в существование высшего (надприродного и надчеловеческого) начала, почитанием этого начала и поклонением ему; 2) коллективные психологические состояния и переживания (а также механизмы их формирования, воспроизводства и закрепления), обусловленные участием в событиях религ. значения (обрядах, праздниках, богослужениях, процессиях, религ. собраниях и т. п.); 3) описание состояний 1 и 2 в лит-ре богословской и религ. направленности; 4) анализ 1, 2 и 3 в религиоведческой лит-ре на основе данных физиологии высшей нервной деятельности, с позиции общей и соц. (в т. ч. исторической и этнонациональной) психологии.

Р. п. отличается непосредственным отношением к предметам и символам религ. значения, обостренным восприятием их функций, динамичной сменой переживаний личности в ходе богослужения, отношением к религ. праздникам и обрядам как к смысложизненным событиям для верующего. Смирение является одной из ключевых категорий регулирования и саморегулирования внешнего поведения и духовной жизни религиозно настроенного человека; оно предполагает осознание личностью принципиальной ограниченности своих способностей и возможностей, ее готовность принять трудные (иногда безысходные) условия существования и деятельности и продолжать в них выполнение своего долга.

Все мировые религии, представленные в России, а также нек-рые (как правило, наиболее развитые) национальные религии выделяют страдание как одну из высших ценностей индивидуального духовного опыта личности и основной путь достижения духовно-нравственного совершенства. В основе таких представлений лежат эмпирические наблюдения, к-рые показывают, что тяжелые физические и духовные испытания ведут при попытке осознать их значение для человека — к переоценке привычных, традиционно освоенных ценностей, следствием чего часто бывает изменение сложившейся шкалы нравственных оценок, образа жизни и поведения личности, характера ее умонастроений и переживаний. В условиях соц. кризисов религ. почитание страдания выполняет компенсаторные и регулятивные функции («Христос терпел и нам велел»).

С развитием научно-практических и социальных технологий акценты религ. значения страдания смещаются в сторону высоких оценок умения личности справиться с мучительными психологическими коллизиями и ее готовности следовать религиозно мотивированному нравственному долгу вопреки неблагоприятным внешним обстоятельствам и трудностям осуществления нравственного выбора.

Характерной чертой Р. п. является состояние катарсиса (внутреннего очищения, духовного обновления), периодически переживаемого верующими в соответствии с кульминационными событиями религ. календаря или в результате совершения религ. обрядов. В разных религиях существует своя последовательность этапов в достижении этого состояния. Коллективные переживания (в ходе совместных богослужений, процессий, обрядов) резко усиливают, как правило, это состояние, придают ему особое значение в общении и эмоциональном объединении верующих. Обряды и праздники, обеспечивающие достижение катарсиса, по своему происхождению восходят к древнейшим родоплеменным ритуалам, трансформировавшимся на протяжении тысячелетий. Распространение в России христ-ва, ислама, иудаизма и буддизма изменило как идейное содержание, так и структуры воспроизводства Р. п. на основе вероучений и культовых систем этих религий, локализовавших свое влияние среди определенных этнонациональных групп и отчасти сосуществовавших с элементами архаических культов. Отсюда феномен двоеверия, свойственного психологии практически всех народов России (см. Язычество в России, Неоязычество).

Если для традиционного уклада об-ва характерным состоянием Р. п. является обрядоверие, то в ходе модернизации и разрушения традиционных укладов наблюдается усиление индивидуализированного отношения как к религии в целом, так и к ее основным аспектам (идеологии, культу, орг-ции, профессиональным и личностным качествам священнослужителей и т. д.).

В процессе секуляризации Р. п. претерпела существенные изменения. Во-первых, более сложной и опосредованной стала ее зависимость от социокультурной жизни об-ва; более динамичными и индивидуально окрашенными стали релит, образы и переживания. Во-вторых, по мере освоения верующими достижений совр. культуры на первое место в Р. п. все больше выступают разнообразные эмоциональные аспекты экзистенциальной проблематики. В-третьих, совместные культовые действия в модернизирующихся об-вах гораздо реже сопровождаются одновременно переживанием религ. энтузиазма, чем это имеет место в об-вах, где сохраняется традиционный бытовой и религ. уклад. Вместе с тем кризисные периоды модернизации об-ва, тупиковые ситуации в попытках ее осуществления вызывают, как правило, заметное оживление Р. п., стимулируют эмоциональное отношение к религ. ценностям, представленным в традиционных, по своей ориентации, этнонациональных формах. Институты старейшин, существующие в ряде национальных укладов страны, подчеркивают приоритет «своей» веры и «своих» религ. ритуалов. Вненациональные и внеконфес. образования Р. п. остаются преимущественно достоянием космополитизированных и высокообразованных слоев и групп, где популярны неоиндуистские, теософские и др. экуменические идеи и верования (см. Аум Синрике, Общество Сознания Кришны, Вневероисповедная религиозность, Церковь сайентологии, Нетрадиционные религии и культы в России). Последние встречают жесткое осуждение правосл. и исламских традиционалистов. Большую готовность к диалогу с носителями синкретических вариантов Р. п. обнаруживают лидеры модернистского крыла в католицизме, протестантизме, иудаизме (см. Синкретизм религиозный).