Система экономических противоречий, или философия нищеты. Том 1 - Пьер Жозеф Прудон

Иногда я слышу, как сторонники статус-кво утверждают, что в настоящее время мы наслаждаемся достаточной свободой и что, несмотря на выступления против порядка вещей, мы находимся ниже наших институтов. Я, по крайней мере, с точки зрения налогообложения, вполне согласен с этими оптимистами.

Согласно только что рассмотренной нами теории, налог — это реакция общества на монополию. Мнения на этот счет единодушны: народ и законодатель, экономисты, журналисты и писатели, переводя каждый на свой язык общественную мысль, заявляют с завистью, что налог должен падать на богатых, бить по излишеству и предметам роскоши и оставлять в покое предметы первой необходимости. Если коротко, то мы сделали налог своего рода привилегией для привилегированных: плохая мысль, так как это было признанием легитимности привилегии, которая ни в каком случае, в какой бы форме она ни проявлялась, ничего не стоит. Народ должен был быть наказан за эту эгоистическую непоследовательность: Провидение не миновало исполнения своей миссии.

Моисей, разделив землю, объявив наследство неотчуждаемым и, назначив в каждом пятидесятом году всеобщее очищение без возврата всех закладных, противопоставил барьер вторжениям силы

На репродукции: Моисей со скрижалями завета, Исход: 34, 29–33

С момента, как налог был задуман как требование, он должен был устанавливаться пропорционально способностям, либо поражая капитал, либо более конкретно влияя на доход. В то же время я хотел бы отметить, что распределение налога является именно таким, которое было бы принято в стране, где все состояния были бы равны, за исключением разницы в размере и сборе, сбор налогов — то, что в нашем обществе наиболее либерально, и в этом отношении наши обычаи (нравы) фактически отстают от наших институтов. Но так как с нечестивцами даже лучшие вещи не могут не быть отвратительными, мы увидим, как эгалитарный налог сокрушает людей именно потому, что люди находятся в положении ниже.

Я предполагаю, что валовый доход во Франции на каждую семью, состоящую из четырех человек, составляет 1,000 франков: это немного больше, чем цифра г-на Шевалье, нашедшего всего 63 сантима в день на человека, или 919 франков 80 сантимов на домашнее хозяйство. Поскольку в настоящее время налог составляет более миллиарда, или примерно восьмую часть общего дохода, каждая семья, зарабатывая 1,000 франков в год, облагается налогом в размере 125 франков.

Из этого следует, что доход в 2,000 франков требует налога в 250 франков; доход в 3,000 франков — 375; доход в 4,000 франков — 500 франков и т. д. Пропорция строгая и математически безупречная: сборщики налогов уверены, что арифметически ничего не теряют.

Но со стороны налогоплательщиков все выглядит совершенно по-другому. Налог, который, по мысли законодателя, должен соотноситься с состоянием, напротив, прогрессивен в смысле нищеты — так что, чем беднее гражданин, тем больше он платит. Это то, что я постараюсь дать почувствовать с помощью нескольких цифр.

Согласно пропорциональному налогу, налоговому органу причитается (во французских франках):

Таким образом, согласно этим подсчетам, налог увеличивается пропорционально доходу.

Но если учесть, что каждая сумма дохода состоит из 365 единиц, каждая из которых представляет собой ежедневный доход налогоплательщика, то обнаружится, что налог более не пропорционален; обнаружится, что он равен. Действительно, если за доход в 1,000 франков государство взимает 125 франков налогов, это похоже на то, что оно отнимает у семьи 45 дней пропитания; таким же образом взносы в размере 250, 375, 500, 625, 750 франков, соответствующие доходам в 2,000, 3,000, 4,000, 5,000, 6,000 франков, по-прежнему составляют для каждого из бенефициаров только 45-дневное сальдо.

Теперь я говорю, что это равенство налогов — чудовищное неравенство, и что это странная иллюзия воображения, поскольку ежедневный доход более значителен, чем плата, основой которого он является. Перенесем нашу точку зрения от личного дохода к коллективному доходу.

Под влиянием монополии общественное благосостояние, в котором отказано рабочему классу для того, чтобы не отказать в нем классу капиталистов, целью налога было умерить смещение и реагировать на узурпацию, осуществляя пропорциональное изъятие у каждого привилегированного. Но пропорциональное чему? тому, что привилегированный воспринимал как слишком большое (изъятие), без сомнения, а не той доле социального капитала, которую представляет его доход. Значит, цель налогообложения упущена, и закон оказывается перевернутым в сторону обмана, поскольку налоговый орган, вместо того чтобы взять свою восьмую там, где эта восьмая существует, требует ее именно у тех, кому он должен ее вернуть. Последняя операция сделает это ощутимым.

Предполагая, что доход во Франции составляет 68 сантимов в день на человека, отец семейства, который либо в качестве зарплаты, либо в качестве дохода от своего капитала зарабатывает 1,000 франков в год, получает четыре доли национального дохода; тот, кто получает 2,000 франков, имеет восемь долей; тот, кто получает 4,000 франков, имеет шестнадцать, и т. д. Отсюда следует, что рабочий, который с дохода 1,000 франков платит 125 франков налогов, отдает общественному порядку половину доли, что составляет одну восьмую от его дохода и средств к существованию его семьи; в то время как рантье, который с дохода 6,000 франков платит только 750 франков (налога), получает прибыль в размере 17 долей от коллективного дохода или, другими словами, зарабатывает с налогом 425 процентов.

Воспроизведем ту же истину в другой форме.

Во Франции насчитывается около 200,000 избирателей. Я не знаю, какова сумма взносов, уплачиваемых этими 200,000 избирателями, но я не думаю, что сильно отклонюсь от истины, предположив среднее значение для каждого в 300 франков, а всего для 200,000 плательщиков — 60 миллионов, к которым мы добавим дополнительно еще четверть их доли косвенных взносов, то есть 75 миллионов, или 75 франков на душу (предполагая, что семья каждого избирателя состоит из пяти человек), которые выплачивает государству класс избирателей. Бюджет (Франции), согласно Экономическому ежегоднику за 1845 г., составляет 1,106 миллиона, остается 1 миллиард 31 миллион[219], что дает 31 франк и 30 сантимов на каждого гражданина, не являющегося избирателем, — две пятых взноса, выплачиваемого богатым классом. Значит, для того, чтобы эта доля была справедливой, необходимо, чтобы среднее благосостояние