Герой Веков - Брендон Сандерсон

– Я не понимаю.

Существо замерло. Оно словно испарялось, становясь все менее видимым.

– Погоди! – сказал Эленд, шагнув вперед. – У меня еще один вопрос. Один вопрос до того, как ты исчезнешь!

Дух посмотрел ему в глаза.

– Мы можем его победить? – тихо спросил Эленд. – Мы сумеем выжить?

Существо на несколько мгновений застыло. Потом махнуло рукой. Движение было слабым и каким-то нерешительным. Выражало сомнение. Дух испарился, не завершив свой жест, и туман поглотил его фигуру, не оставив даже намека на то, что кто-то еще недавно стоял рядом.

Эленда окружила темнота. Он повернулся и посмотрел на войско колоссов, похожее на темный лес в отдалении. Потом снова глянул туда, где был дух, – ни малейшего признака его присутствия. Наконец обратился в прежнюю сторону и продолжил прокладывать путь в Фадрекс. Колоссы двинулись следом.

Странное дело, но Эленд вдруг почувствовал себя… сильнее. Глупо – туманный дух ведь не сообщил ничего полезного. Это существо казалось почти ребенком, а все, о чем поведало, было большей частью подтверждением собственных догадок Эленда.

И тем не менее с каждым шагом он ощущал растущую уверенность. Возможно, причина крылась в осознании, что в мире существует нечто, чего он не понимает, а следовательно, существуют и возможности, которых он пока не видит. Возможности выжить.

Приземлиться на другой стороне пропасти, даже если разум утверждает, что перепрыгнуть не удастся.

Трудно сказать, почему Охранитель решил потратить последние крупицы своей жизненной силы на то, чтобы явиться Эленду на обратном пути в Фадрекс. Насколько я могу судить, Эленд не узнал почти ничего нового. В тот момент от прежнего Охранителя осталась лишь тень, и эта тень находилась под мощным давлением Разрушителя.

Возможно, Охранитель – или остов того, чем он когда-то был, – хотел застать Эленда в одиночестве. Или, быть может, увидел, как Эленд упал на колени, и осознал, что император очень близок к тому, чтобы рухнуть лицом в пепел и больше не подняться. Так или иначе, Охранитель пришел к нему и тем самым открылся Разрушителю. Давным-давно минуло время, когда Охранитель мог расправиться с инквизитором одним лишь взмахом руки, и даже дни, когда мог повергнуть любого противника из числа людей.

Когда Эленд увидел туманного духа, Охранитель уже едва мог связно изъясняться. Интересно, что бы предпринял Эленд, знай он, что видит перед собой умирающего бога, – ведь той ночью он оказался единственным свидетелем кончины Охранителя. Если бы Эленд пробыл на том усыпанном пеплом поле еще несколько минут, он бы увидел, как посреди завихрений тумана на землю упало тело мужчины – маленького роста, с черными волосами и длинным носом.

Но Эленд уже ушел, и тело засыпало пеплом. Мир доживал последние дни. Его боги умирали вместе с ним.

56

Призрак стоял перед закрепленным на доске, словно на мольберте, листом бумаги. Он рисовал, но не картины, а идеи. Кельсер всегда демонстрировал друзьям свои планы в виде рисунков на угольной доске. Это был хороший прием, правда сейчас Призрак пытался прояснить детали собственного замысла лишь для самого себя.

Самое сложное – придумать, как заставить Квеллиона проявить свои алломантические способности на публике. А Дарн уже подготовит людей, подскажет, чего именно ждать. Значит, спровоцировать Гражданина необходимо там, где соберется как можно больше народу.

«Если он просто толкнет что-то металлическое, ничего не выйдет, – думал Призрак, царапая заметку на доске. – Надо, чтобы он прыгнул или бросил монеты. Должно произойти нечто заметное – такое, о чем можно заранее предупредить людей».

Задача была непростая, но Призрак ощущал уверенность. Он зарисовал на доске несколько идей: от нападения на Квеллиона во время его выступления перед горожанами до трюка, вынуждающего его применить свои способности в тот момент, когда он будет думать, что рядом никого нет. Понемногу замыслы Призрака складывались в стройную картину.

«У меня получится. – Молодой человек улыбнулся. – Я всегда преклонялся перед Кельсером, перед его способностью управлять людьми. Но это не так трудно, как я думал».

По крайней мере, так ему казалось. Призрак старался не думать о последствиях провала. Не думать о том, что Бельдре по-прежнему оставалась у него в заложниках. Не волноваться из-за того, что иногда по утрам он просыпался с ощущением, что утратил все чувства, потому что за ночь полностью выгорели запасы олова. Поменьше появляться на публике и обращать на себя внимание горожан.

Кельсер твердил, что переживать не надо. Разве этого было недостаточно?

Он обернулся на тихие шаги и шуршание платья.

– Призрак?

Бельдре стояла у дальней стены «комнаты». Призрак устроил себе логово между несколькими стеллажами с консервами, отгородившись с помощью нескольких одеял. Сестра Гражданина предстала в роскошном платье бело-зеленого цвета.

– Любишь платья? – улыбнулся Призрак.

Бельдре оглядела себя и чуть покраснела:

– Я… не одевалась так уже несколько лет.

– Никто в этом городе так не одевается. – Молодой человек отложил карандаш и вытер пальцы тряпкой. – Тем проще достать подобную одежду, если знаешь, в каком из заброшенных домов искать. Кажется, я угадал с размером, да?

– Да. – Девушка двинулась вперед. Платье и в самом деле сидело отлично, и Призрак почувствовал, что с каждым ее шагом соображать ему становится все трудней. Бельдре посмотрела на доску и нахмурилась. – В этом… есть какой-то смысл?

Призрак сбросил оцепенение. Изображенное на доске представляло собой смесь рисунков и записей. А кроме того…

– Я пишу большей частью на восточном уличном жаргоне.

– Это язык твоего детства? – Бельдре вела пальцем по краю доски, стараясь не коснуться надписей, чтобы случайно не стереть.

Призрак кивнул.

– Как непривычно… Что значит «рвать»?

– «Убегать». А «рвать когти» означает «убегать быстро».

– «Сварганить заначку», – с улыбкой прочитала Бельдре. – Полная тарабарщина!

– Только для тех, кто по фене не ботает, – машинально перешел на жаргон Призрак.

Сказал – и тотчас же вспыхнул и отвернулся.

– Что такое? – встревожилась Бельдре.

«Почему в ее присутствии я всегда веду себя так глупо? – подумал Призрак. – Все смеялись над тем, как я говорю, – даже Кельсер считал, что жаргон звучит по-дурацки. И вот теперь я с ней на нем заговорил?»

Погрузившись в свои планы, он почувствовал себя спокойным и уверенным, а потом появилась она. Отчего эта девушка заставляла забывать о своей новой роли и превращаться в прежнего Призрака? Призрака, который никогда ничего не значил.

– Не стоило бы тебе стыдиться акцента. Он мне кажется очаровательным.

– Сама сказала, что мои слова звучат как тарабарщина.

– Так это же самое главное! – воскликнула Бельдре. – Это преднамеренная тарабарщина, верно?

Призрак с нежностью вспомнил родителей, пытавшихся понять, когда он говорил на жаргоне. Он чувствовал над ними странную власть, произнося слова, которые имели смысл только для его друзей. Неудивительно, что в конце концов увлекся и едва не позабыл нормальную речь.

– Итак, – снова обратилась к доске Бельдре. – Что же это такое?

– Просто кое-какие мысли, – после некоторого колебания ответил Призрак.

Она была его врагом – не стоило об этом забывать.

– А-а…

На лице девушки промелькнуло странное выражение, и она повернулась к доске спиной.

«Брат всегда выгонял ее прочь, начиная собрание, – подумал Призрак. – Не рассказывал ей ничего важного. Вынуждая чувствовать себя бесполезной…»

– Я должен заставить твоего брата применить алломантию на публике, – неожиданно для самого себя признался Призрак. – Чтобы все увидели, какой он лицемер.

Бельдре вытаращила глаза.

– На доске записаны мои идеи. Большей частью не очень удачные. Я склоняюсь к тому, что нужно просто напасть на него и заставить защищаться.

– Не сработает.

– Почему?

– Он не станет использовать против тебя алломантию. Он не выдаст себя.

– Если почувствует, что угроза нешуточная, то выдаст.

– Ты обещал не причинять ему вреда. Помнишь?

– Нет. – Призрак вскинул палец. – Я обещал попытаться отыскать иной путь. И я ведь не собираюсь его убивать. Я просто хочу, чтобы он лишь вообразил, будто вот-вот умрет.

Бельдре не ответила. У Призрака душа ушла в пятки.

– Я этого не сделаю, Бельдре, – сказал он. – Я не убью его.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Она улыбнулась:

– Я хочу написать ему письмо. Вдруг я смогу заставить его выслушать тебя, и мы еще сможем избежать всего этого.

– Ладно… – согласился Призрак. – Но ты должна понять, что я прочитаю это письмо, чтобы убедиться, не выдаешь ли ты сведения, которые могут мне навредить.