Зеркало судьбы - Виктор Павлович Точинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Про меня там, в уютненьком журнальчике, вообще ни слова. Ну и правильно. Зачем. Я же демоверсия сына. Хороший, годный полтергейст, который приносит Алка-зельтцер и ходит за едой. Мне за Мишку обидно. Он же любит её, понимаешь? Вот какой бы он ни был, но её он любит.
Да, так чего я пишу.
Мишка нарисовал картинку. Он, вообще, любит рисовать. И иногда у него неплохо получается. Ну да я не требовательный критик.
А в этот раз так вообще отлично вышло, радоваться, блин, надо. А мне что-то не по себе. Ты смеяться будешь.
Да к чёрту.
Тут у входа в парк есть грот со скульптурой. Лермонтовский Демон. И Мишка этого Демона изобразил, очень похоже. Нарисовал чёрным и красным фломастером. Но ведь он эти цвета не любит, вот совсем-совсем не любит! И обычно он рисует осторожно, тоненько, боится рисунок испортить. А тут прямо разошёлся. Линии уверенные, чёткие, то есть ну вот совсем это не похоже на Мишкино художество.
Нет, я не говорю, что это чужая картинка. Он мог, конечно, найти на прогулке, но листок точно из его альбома.
Так вот. Я сижу в комнате, и тут врывается мать, бросается ко мне и шипит на ухо: «Ты помогала ему? Помогала?» А я вообще не понимаю, о чём она, Мишка на кухне рисовал. И знаешь, я поняла, что если отвечу «да», то она меня ударит.
Но он и правда сам!
И вот сейчас они сидят вдвоём в комнате матери, и она ему читает «Демона», а он молча слушает и не отвлекается. Ну вот. Говорила же — ерунда.
19Jul. 2014 11:10
From: Дарья Зотова <[email protected]>
To: Кристина Фёдорова <[email protected]>
Он выбросил Плюшу.
Я, блин, серьёзно.
Понимаешь, в мире есть незыблемые вещи. В Новый год по всем каналам крутят «Иронию Судьбы», в сутках двадцать четыре часа, Волга впадает в Каспийское море, а Мишка любит Плюшу. Вот с тех пор, как папа ему этого зайца подарил, он с ним не расстаётся. Даже в школу с собой таскал.
И он его выбросил. В мусорное ведро. Ещё и присыпал сверху картофельными очистками, чтобы незаметно было.
Я думала, это у матери сдвиг по фазе. Она же иногда прятала Плюшу, надеялась, что Мишка про него забудет. Но мать тоже ни сном ни духом, как такое могло получиться. Она врать не умеет, так что я верю.
Ну а предположить, что кто-то посторонний влез в окно, чтобы выбросить игрушечного зайца… Мир безумен, конечно, но это уже перебор.
Остаётся Мишка.
Мать его позвала (он в комнате играл), показывает на мусорное ведро, спрашивает: «Это ты сделал?» Мишка в слёзы. Схватил Плюшу — вот как есть, грязного, в очистках, — гладит его, к себе прижимает. Даже не отдал постирать. Вот что это было, а?
С матерью поругались. Я говорю, надо Мишку свозить к врачу. На всякий случай. А она взбесилась, наорала на меня. Мол, брату стало лучше, он начал выздоравливать, а мне лишь бы всё изгадить. Но какое тут — «выздоравливать»? Это же врождённое. Он может лучше или хуже адаптироваться к самостоятельной жизни, однако нормальным он не будет. И то, что с ним сейчас творится — странно, по-настоящему странно. Мать утверждает, что всё дело в смене обстановки. Новые впечатления, новый виток развития. Ну может быть. Но разве это так должно происходить?
Не знаю даже. Может, попытаться самой Мишку на приём записать? Но мы ещё на учёт в поликлинике не встали. Попробую поискать частного врача. Вообще, бывают в платных клиниках врачи-психиатры?
20Jul. 2014 05:33
From: Дарья Зотова <[email protected]>
To: Кристина Фёдорова <[email protected]>
Поговори со мной. Пожалуйста.
Мне страшно.
Вот теперь страшно.
Я постараюсь по порядку. Я вообще крепко сплю, но этой ночью проснулась. Показалось, Мишка зовёт. Смотрю — нет, спит, только одеяло сбилось. А в комнате темно, мы ночник в Москве оставили, а новый ещё не купили.
Я решила поправить одеяло — холодно же. А оно мокрое.
Ну что ж, бывает. Редко, но бывает.
Я тормошу Мишку за плечо, мол, иди в душ, я бельё заменю. А у него вся пижама мокрая, хоть выжимай. И волосы.
И он спит и улыбается.
И дверь открыта. И мокрые следы туда, в коридор, а там темно, хоть глаз выколи.
Кристин, я сама чуть не описалась. Рванулась к окну, шторы отдёрнуть, а они скреплены степлером. Сверху донизу.
Вот представь, вечером, пока меня не было, Мишка сидел здесь один — и несколько часов, наверное, скреплял края штор. Чтобы не видеть того, что там, за окном? Но там же нет ничего, там ничего нет, я сейчас была на улице, там тихо и холодно, и вообще ни души кругом, на всём этом чёртовом Курортном бульваре. Только туман.
Ну, мать прибежала, включила свет — а то я всё не могла выключатель нашарить. До сих пор руки, как деревянные. Мишка проснулся. Захныкал, что мокро и холодно.
Мать говорит, он ходил во сне, когда был маленьким. Я что-то не помню такого, но с чего бы ей врать. Говорит, наверняка именно так всё и было. Он встал ночью, постоял под душем и вернулся в постель. Мало ли, что там ему приснилось. Он же у нас мальчик необычный.
Разумно ведь?
Да.
Вот только в ванной пол сухой.
Мишка обычно, когда сам купается, целое болото на пол наливает. Поэтому мы всегда жили на первом этаже, а то соседи бы нас линчевали. А тут — ночью, во сне, искупался, и не пролил на пол ни капли?
Чушь какая-то.
Кристин, мне страшно.
Мы его переодели, и он сейчас спит у меня под боком, такой тёплый и испуганный, и обнимает своего Плюшу. А я тебе пишу. А мать пол в коридоре вытирает, и на занавесках всё ещё скобки.
Я их не сниму.
27Jul. 2014 00:53
From: Дарья Зотова <[email protected]>
To: Кристина Фёдорова <[email protected]>
Я вижу, что от тебя пришло уже пять писем. Но я их не читаю. Прости. Просто если ты ещё раз напишешь, что мне надо бы нервы подлечить…
Знаю, ты говорила с отцом. Он звонил вчера. Мать долго орала на него, потом позвала этого, и тот объяснил, куда и
