Ричард Длинные Руки – воин Господа - Гай Орловский

– Фаэтон – это тот демон? – спросил я.

Старик пожал плечами.

– Это все пересказы… Так ли его имя, уже не узнаем. И что это за реки: Нил, Евфрат, Дунай?.. Может быть, они текут за стенами наших домов, но мы знаем их под другими именами?.. Или вот еще запись: «…упало древнее небо, поднялись тучи, возник запах, стал дымом, а дым стал тучей… Новая земля поднялась из лона прошлой…» Понимаешь, те странные земли, которые мы называем Темными, остались от того, старого мира!.. И те существа, которых ты встречал, они из того мира, до той исполинской битвы богов… или демонов, теперь уже не узнать.

Я буркнул:

– Разве я говорил, что встречал каких-то существ?

Старик бросил косой взгляд, скупая улыбка тронула губы.

– Ты да чтоб не повстречал? Если любой другой сделает любой крюк, чтобы обойти неведомое, то герой сделает такой же крюк, чтобы с ним столкнуться!.. Да что я говорю, тот любой другой вообще не пустится в такой путь… Слушай дальше: «Молнии сверкнули, и небеса взорвались, куски рухнули на землю и убили всех. Небо и земля поменялись местами…» Гм, как видишь, не всех убили, не всех. Но насчет земли и неба – кое-что верно заметили. Ага, вот еще: «Все дома на земле были разрушены, ветер перевернул землю вверх дном и швырнул ее в небо… вся земля полопалась и была выворочена ветром, выплеснулся подземный огонь и сжег все живое…» Ладно, на этом чтение книг закончим, чтобы не утомлять тебя. Ведь героев чтение почему-то утомляет больше, чем самые тяжелые и кровавые битвы, так ведь?

– Конечно, – ответил я, вспомнил речи Сигизмунда и Бернарда, сказал в их духе: – Походы укрепляют мышцы и боевой дух, а кровавые схватки взвеселяют сердце! Недаром же наши певцы сравнивают битвы с пирами, где как вино льется кровь.

Старик взглянул подозрительно, не шутит ли воин над волхвом, но я сидел красивый и надменный, как и надлежит держаться герою рядом с червем, не знающим солнца, ветра и мелькающей под копытами быстрого коня выжженной земли.

Забытый нами Атарк закряхтел, сундук под ним заскрипел, а когда Атарк повернулся, то и затрещал.

– Кончил дело, – сказал он, – бабу с воза… Закончили, умники? Эх, не все то золото, что плохо лежит… Вставай, надо идти.

Маг посмотрел на него хмуро.

– Любишь кататься, – сказал он выразительно, – так и катись к такой матери. А герой пусть останется, я ему еще много чего могу рассказать.

– О, – сказал Атарк с издевкой, – это можешь, знаю. Нет, герой, лучше меньше, но – бабу. Пока семь раз отмеришь, другие уже отрежут! На то они и герои, и не маги, что жуют сопли. Мир принадлежит героям, а не всяким там умным. Пойдем отсюда! Умность заразительна.

На витой лесенке Атарк снова охал и хватался за сердце. Я спросил подозрительно:

– А что ты там насчет героев?

– Рожденный ползать, – ответил Атарк, – летает боком. Ну, не дано магам завоевывать земли, сердца женщин, искать волшебных коней! Это все вы, герои. Сытый, как говорится, конному не пеший. Где ты пройдешь по тонкому льду, как по каменной горе, там под худосочным магом враз проломится по самую… самую преисподнюю. Это для вас, героев: умереть на бегу, на скаку, на лету, а для магов и всех прочих: тише едешь – дольше будешь… Или еще: тише едешь – меньше должен.

Я кивнул, это понятно. Герой всегда всем должен: стране, отечеству, друзьям, своему депутату, не должен ничего только нищий.

Яркий лунный свет ударил по глазам. Мир был залит этим солнцем ночи, я видел совсем других птиц, что наполняют воздух, других зверей и зверушек, даже муравьи ночью бегают совсем другие, пока дневные спят. Ноздри затрепетали от непривычных ароматов: цветы ночью раскрываются тоже иные, а дневные крепко спят, сомкнув чашечки.

– Красивый у вас мир, – сказал я совершенно искренне. – Как много мы не замечаем… пока случай или несчастье не ткнет носом! Прощай Атарк. Спасибо за все.

– Должок, – сказал он многозначительно и засмеялся.

– Мог бы и не напоминать, – ответил я.

И вот на мне лохмотья, иду пешком, на поясе только молот, но сердце подпрыгивает в радостном возбуждении. Гномы не просто излечили, они еще и засадили под кожу какой-то дури, что сердце стучит, а ноги все стараются подпрыгнуть. Или это от молота на поясе, в рукояти которого три хитрые гемы? Атарк сказал, что в замке сильный и опасный человек, ему служат многие воины и что у них там богатые каменоломни, где работают пленные люди и даже плененные гномы.

Я вышел утром, целый день двигался через редколесье, по косогорам, почти узнавал место, где в бешеной скачке меня нес конь наемного убийцы, и только ближе к вечеру вышел к замку герцога Арлингского. Правда, замок на дальнем холме, хорошо укрепленный, но дорогу к нему почти загораживает просторный солдатский барак. Не совсем загораживает, можно обойти, но я засел в кустах, внимательно осматривался. Атарк обронил, что в каменоломнях работают пленные люди и плененные гномы. Если удастся освободить гномов, может быть, этого хватит в уплату?

Стены – из толстых каменных глыб, а узкие окна обезопасены толстыми решетками. Здесь можно выдерживать осаду много дней, пока не подойдет помощь. Такие стены разрушить разве что тараном, но его и на равнине не просто найти, а в горы поднять вообще немыслимо. Так что сама казарма неприступна…

Вокруг барака чисто, даже трава вытоптана или сожжена, чтобы никакой гад не подобрался незамеченным. Шагах в пяти от входа из серой каменистой земли гордо поднимается огромное дерево. Я бы сказал, дуб, но слишком высокое, стройное, ветви начинаются только у вершины… Впрочем, здесь могло быть много деревьев, но их срезали и выкорчевали, чтобы под их защитой никто не подобрался. А это единственное дает густую широкую и плотную тень, что в этом знойном краю не лишне, не лишне.

Я подполз ближе. У костра, если увидел всех, трое. Двое бросают кости, третий точит меч. На костре, к счастью, ничего не жарится. Иначе тут же сидел бы еще кто-нибудь, роняя слюнки. Всегда, как помню, кто-то сидит и подает советы, как держать шампур, как брызгать на мясо вином, как прокладывать кусочки мяса тонкими ломтиками лука…

Я сглотнул слюну, рука нащупала молот, пальцы неслышно вытащили из петли. В это время двое переругались, один вскочил на ноги, размахивал руками. Второй хладнокровно сгреб в стакан костяшки, забрал монеты. Когда он поднялся, первый отскочил, но игрок направился к бараку. Второй, все еще ругаясь, поплелся за ним.

Дверь за ними захлопнулась, у костра один. Я подполз еще ближе, встал на колени, лежа метать молот как-то непривычно, но и с колен не бросишь, на коленях и есть на коленях. Я наконец решился встать во весь рост, лунный свет пал на мои голову и плечи. От костра все еще идет скрежет точильного камня по металлу.