Непрощенные (СИ) - Штефан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Слушая радио, по которому озвучивались имена погибших или пропавших волшебников, Гермиона и Гарри сидели в своей палатке. Рон ушел от них около месяца назад, и после этого вестей о нем не было.
Голод, усталость, отчаяние и страх за свою жизнь и за жизнь близких.
Вот эти четыре всадника войны одолевали мысли и разум друзей, прятавшихся в лесах от пожирателей и егерей.
Одиночество и ответственность за два мира одновременно — это был их груз, лежавший на плечах уже давно и так соблазняющий сдаться. Но нет. Нет. Нет.
Мы должны выиграть, мы победим и мир станет прежним, наши дети будут жить в другом волшебном мире, в том, где нет сумасшедшего волшебника, желающего подмять под себя не только магов, но и всех маглов.
Тогда они танцевали под песню Ника Кейва “O children” в момент полнейшего опустошения. Неловко двигаясь рядом друг с другом и держась за руки, они пытались просто отключиться. Три минуты ложного, искусственно вызванного чувства счастья дали им надежду. Ее так давно не было.
И вот сейчас, спустя три безумных года они стоят посреди расступившихся гостей на свадьбе Гарри, который закручивает Гермиону вокруг себя в танце, ритмично пританцовывая в несвязных движениях.
— Гарри, я тебе всегда буду благодарна за тот танец, — шептала ему на ухо подруга.
— Я был настолько хорош? — рассмеялся Поттер и сильнее прижал к себе Гермиону. — Ох, я хочу забыть все, что было, как страшный сон.
Сделав еще один поворот вокруг себя, девушка вернулась к другу, взяв его за одну руку, а второй держась за плечо.
— Нет, я не забуду, — она поджала губы и замотала головой. — Мы должны помнить, чтобы не совершать те же ошибки и не допустить больше смертей близких нам людей.
— Ты абсолютно права, но иногда хочется отключить эти воспоминания, — Гарри нахмурился и старался не наступить девушке на туфли. Они просто переминались на одном месте, лишь качаясь из одной стороны в другую.
— Я чувствую себя старухой, нет больше той легкости и авантюризма. А моя аптечка ломится от зелий. Даже на твоей свадьбе меня накрыло и, если бы не Малфой… — она удрученно покачала головой.
— Иногда я не могу отделаться от мысли, что все это из-за меня. Я понимаю, что это была общая война, но я был втянут туда не по своей воле, и Волан-де-морт сознательно уничтожал всех, кто мне дорог только ради того, чтобы я сдался.
— Не вини себя. К тому же, кто, если не ты бы нас спас? — она постаралась улыбнуться, но получилось не убедительно, и улыбка тут же сползла с ее лица.
— Без вас с Роном я бы умер еще на первом курсе, мне повезло, я заимел в подруги самую умную ведьму.
Девушка хмыкнула, поджав губы.
— Ее больше нет, Гарри. Я — лишь ее неяркая тень. Та Гермиона умерла во второй магической войне.
Музыка начала стихать, и к ним подбежала Джинни. Она вытирала слезы и кинулась обнимать мужа и подругу.
— Ваша дружба такая трогательная, — хлюпала носом новоиспеченная миссис Поттер. Заиграла новая ритмичная мелодия, и толпа снова заполонила танцпол.
— Я люблю вас, — прошептала Гермиона, освобождаясь из тесных объятий. — Я во многом виновата перед вами, и я в вечном долгу, — она наградила Гарри теплым и каким-то многозначительным взглядом, понятным только им двоим, и отпустила его руку.
— Так, что за кружок по обнимашкам?
Все втроем обернулись на голос. Рон слегка улыбался и неловко стоял в стороне. Гермиона давно не знала, как теперь общаться с Рональдом после всего того, что между ними было, а точнее, не случилось. Гарри терял связь с другом весь последний год, сильно чувствуя отдаление друг от друга. Но, понимая, что из песни слов не выкинешь, он притянул Рона к себе и, схватив руку Гермионы, обнял ее за плечи.
— Прям как в старые-добрые, — заметил их рыжий школьный друг, и все искренне улыбнулись. Вспышка фотоаппарата на мгновение ослепила Золотое трио.
Проморгавшись, Гермиона вытерла одинокую слезу на щеке и тихонько отодвинулась, наткнувшись спиной на кого-то из гостей.
— Мерлин, извините…
— О, Грейнджер, не извиняйся, — Малфой схватил ее за локоть. — Все в восторге от вашей с Поттером импровизации, — холодно и показательно равнодушно заметил Драко.
Гермиона закрыла глаза от сильной усталости и нежелания оправдываться.
— Ты владеешь легилименцией?
Парень изогнул бровь и чуть наклонил голову.
— Да.
— Тогда посмотри. Я открою сознание.
Малфой застыл, не веря услышанному, но ему не надо повторять дважды. Такие предложения не отклоняют. Очистив свое сознание, он незаметно вытащил палочку и направил ее на девушку. Парень прошел сквозь сдвинутый барьер в голове Гермионы и посмотрел обрывки воспоминаний о поиске крестражей.
Через десять минут вынырнув в реальность, он все еще держал ее за локоть и теперь фокусировал взгляд.
— Даже не знаю, что больше на меня произвело впечатление. То, что ты владеешь окклюменцией или то, что вы полгода скитались по лесам и жили… в таких условиях… и
голодали и…
— Хватит.
Ее голос прервал его монолог.
— Твоя очередь.
Парень вскинул вверх темные брови.
— Хочешь знать мою историю?
Девушка кивнула, но, схватив его за руку, потащила прочь. На улице она свернула за шатер и прошла в ближайший сарай, служивший чем-то наподобие теплицы и пристанищем для всех лопат, метел и прочего сельскохозяйственного оборудования.
— Просто расслабься и произнеси заклинание, я открою барьер, — понизив голос, почти шептал Драко. Она не ответила, лишь склонила голову и задрала подол платья, обнажая голые ноги. На бедре тонким ремнем была прикреплена волшебная палочка.
Малфой глазами прошелся по ее голым щиколоткам, коленям и скользнул к бедру. Блять. Грейнджер, блять!
И, не успев, поднять глаза, понял, что палочка девушки своим острым древком упирается ему в грудь.
— Малфой, не будь типичным мужланом. Один раз мы уже совершили ошибку. Одного замужества мне выше крыши, давай к делу.
Парень ухмыльнулся. Слова девушки, которая с недавних пор была его женой, являлись красной тряпкой для быка. Тесный сарай не давал большого пространства, поэтому, нагни он голову чуть ниже и притяни девушку за талию, как тут же та окажется в его объятиях.
— Легилименс, — четко произнесла Гермиона. Малфой сдвинул стену в голове, решив показать собрание пожирателей с Волан-де-мортом. Естественно, опуская все подробности. Ему не хотелось жалости. Надо было только коротко описать весь тот пиздец, который происходил на шестом курсе.
То самое собрание, на котором он измывался круциатусом над
