Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как только они оказались в прихожей, обшитой самыми дорогими породами древесины, Степан резко подался вперед и скрылся в одной из комнат. Вскоре он вернулся с большим кожаным саквояжем, который пах гуталином и в свете лампочек блестел, как дорогой шоколадный крем, который нужно намазывать на батон по утрам, если ты из семейки богачей.
— Знаешь, что здесь, Прошка?
— Наверное, ваши деньги… — услышав это, Степан рассмеялся. Но не потому, что Прошка хотел денег. Он увидел в своем новом друге наивного и глупого мальчишку. Впрочем, он уже сейчас знал, что у Прошки будет большое будущее.
— Вовсе не деньги, мой юный друг!
Скрипнув позолоченным замочком, Степан открыл чемодан. В нем лежали аккуратно сложенные цветные фотографии самых разных размеров. Прошка подошел к чемодану и нагнулся над снимками. На приятной матовой бумаге были изображены изувеченные люди, окровавленные части тел и черные обгоревшие трупы, похожие на подкопченные греческие скульптуры из больших столичных музеев.
— Это сержант Пащенко. Ему оторвало ноги, — Степан протянул один из снимков Прошке.
— А вот это — внутренности рядового Петрова. Они похожи на испачканный в солдатской каше длинный кабель, — от сказанного Прошка рассмеялся.
— Вот оголенная кость волосатой руки комбата Семенова. Крупным планом, — Степан доставал фотографии по очереди. Прошка в это же время думал, что их в этом чемодане, наверное, несколько тысяч. — Это близнецы, Тимур и Вахтанг. У одного пробит череп, второй совсем без конечностей. Оба трупы. Развороченный десантный отсек БТРа — из-за кумулятивного заряда сгорели все, и получилась такая вот картина.
Прошка хохотал.
— А вот это диверсионная группа, которую накрыло ГРАДом. Как думаешь, сколько тут было человек?
— Ну, наверное, двенадцать…
— Врешь малой, целых двадцать пять! И все — в кашу!
— Как тушенка из банки! — крикнул Прошка и от радости подкинул фотографию вверх, представляя взрыв фугасного боезапаса.
Просмотрев добрую половину фотографий, они взглянули друг на друга с полным пониманием, будто были лучшими друзьями, как минимум, полжизни.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Так вы деньги и заработали? — спросил дружелюбно Прошка, совсем не подразумевая личную корысть.
— Именно так, дорогой мой друг.
— Мой дедушка говорил, что война — это очень страшно…
— П*здит твой дедушка. А каждый, кто говорит, что война — это страшно, — п*здун. Так и знай. Увидишь визгливую тетку, которая что-то орет про своего фронтового инвалида — называй ее при всех п*здуньей. И будешь прав!
— И буду прав! — сказал командирским голосом Прошка и приставил свою маленькую выпрямленную ладошку к виску.
Вместе они рассмеялись. Рассматривая богатую коллекцию Степана, Прошка на мгновение подумал, что ему нравится внутренний мир человека.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Дмитрий Витер
Оригами
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
«Идея рассказа „Оригами“ практически в готовом виде хранилась в черновиках несколько лет. Ведь оригами — это действительно почти мистическое искусство, позволяющее превращать безликую плоскость во что-то новое, почти живое. Вот и возникла идея такой вот… ммм… болезненной трансформации. По жанру получилось что-то среднее между мелодрамой и боди-хоррором — странное сочетание, но воплощать этот сюжет было интересно. И — да — я люблю японскую кухню!»
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Ну-ка, Машуля, что ты там прячешь? — парень улыбнулся и протянул к девушке руку с ловко зажатыми между пальцев деревянными палочками. — Давай, покажи дяде Стасу.
Он пощелкал палочками у самого ее носа, словно собирался прищемить его.
Худенькая Маша втянула голову в плечи. Больше всего ей хотелось бы сейчас оказаться не здесь, в кафе «Оригами», а в каком-нибудь другом месте. Нет, поправила она себя. Можно остаться и здесь. Только чтобы ее парень не находился рядом. «Дядя Стас»… Всего-то старше ее на пару лет…
Все в ее жизни было неправильно. Она недолюбливала японскую кухню, а Стас обожал суши. Она любила Стаса, а он никого не любил. Вот такой расклад.
— Я сказал, покажи! — Стас снова улыбнулся, но теперь в его улыбке не осталось ничего теплого. Он зажал обе палочки в кулаке, словно кинжал, и помахал двойным острием у левого глаза девушки.
— Вам принести еще что-нибудь? — раздалось у самого уха. От неожиданности Маша вздрогнула и повернула голову к официантке, внутренне вздохнув с облегчением. Если Стас и собирается сделать ей больно, то не при свидетелях.
— Эй, как там тебя? — Стас поморщился, близоруко уставившись на беджик официантки. В отличие от силы мускулов, зрением он не мог похвалиться, но очков не носил, потому что «очки — для задротов».
— Меня зовут Зульфия, — тихо, но с достоинством ответила официантка. — Вы хотите еще что-нибудь заказать?
— Я хочу, чтобы ты не мешала людям вести разговор, Зухра! — припечатал Стас, намеренно сделав ударение на исковерканном имени. — Это понятно?
Маша умоляюще посмотрела на невысокую черноволосую официантку, которая оказалась достаточно смелой, чтобы смотреть Стасу прямо в глаза.
«Не связывайся с ним», — беззвучно шептала девушка Зульфие. — «Будет лишь хуже».
И тут же подумала, что этот совет ей стоило дать самой себе. Только уже поздно. — Если понадоблюсь, позовите меня, — спокойно произнесла официантка, не поведя бровью. Взглянув на Машу, повернулась и отошла к соседнему столику. В пятницу вечером в «Оригами» негде было ветке сакуры упасть.
— Сука… — неслышно прошептал ей вслед Стас, и девушка снова сжалась.
Он еще не произносил это слово по отношению к ней — еще нет. Но что-то подсказывало ей, что этот день не за горами. Возможно, сегодня.
Стас бросил палочки на стол и протянул к Маше открытую ладонь. Он больше не улыбался и не собирался тратить время на расспросы.
— Давай сюда, что ты там прячешь, Машуля. Быстро.
Маша вздрогнула, и достала из видавшей виды серой сумочки листок бумаги. В нем угадывались очертания журавлика. — Так, так, так… — замурлыкал Стас. — Ну и зачем тебе этот мусор?
Он сжал бумажную фигурку в кулаке, и Маше показалось, что внутри нее что-то оборвалось. Белоснежно-хрупкое, величественное и простое, сминалось под толстыми пальцами Стаса, перепачканными в соевом соусе. Рвалось. Гибло. Этого журавлика уже не спасти.
Маша заморгала. «Только бы не заплакать», — подумала она. — «Только бы не заплакать».
Стас разжал пальцы, и бесформенный комок бумаги, отскочив от края стола, упал под ноги проходящей официантке. Зульфия нагнулась, подобрала его и сунула в карман черного передника. Так же ловко она достала оттуда другую бумажную фигурку. Оригами раскрылось в ее руке, словно цветок, и Маша ахнула от восторга. На ладони официантки красовался оранжевый дракон. Он был
