Жажда смерти - Кирилл Шелестов

— А она не умрет с похмелья? — поинтересовался я, подходя.

— Старик, — усмехнулся Костя, — ты ее не знаешь! Пьет как лошадь. Трезвая на сцену не выходит. Ты же сам видел. Еле на ногах стояла.

Я не успел выразить своего удивления привычками звезды. Потому что в эту минуту сама звезда в той же игривой тунике, поверх которой, правда, уже была небрежно накинута длинная шуба, появилась в зале. Все сразу заволновались и повернулись к ней. Те, кто стоял сзади, вытянули шеи.

— Кривоносова! Кривоносова! — прокатился шепот.

— Привет всем! — громко объявила она. В отличие от звучавшего на концерте мелодичного сопрано, ее бытовой голос был хриплым и грубоватым. — Не опоздала? Холод в зале был собачий. А я голая совсем. Скакать приходилось, чтоб не околеть. Вань, чего стоишь как пень? Познакомь меня с народом, — последняя реплика адресовалась Вихрову.

Он по-хозяйски сгреб ее в охапку и подвел к нашему столу.

— Знакомься, Элка, — начал он. — Это мой друг, Егор, губернатор Уральской области. Это его супруга. Это семейство. Так, кажется.

Он, по-видимому, не запомнил ничьих имен, кроме имени губернатора, и потому просто тыкал пальцем в тех, о ком говорил. Лисецкие улыбались и приветственно наклоняли головы.

— А это еще один мой друг, Вова Храповицкий, — завершил Вихров, подталкивая ее к шефу. — Он здесь главный человек.

— Главный человек тут все-таки Егор Яковлевич, — поспешно поправил Храповицкий, чуть наклоняясь в сторону губернатора.

— Ну, а меня вы все и так знаете! — прервала его Кривоносова. — Я вообше-то собралась уже в отель ехать, завтра же вылетать ни свет ни заря. Да вдруг поняла, что проголодалась до смерти. Покормите девушку? Что тут у вас есть съедобное?

— Вам как раз тут легкий завтрак в дорогу собирали, — заметил я.

Она посмотрела на коробку с бутылками, потом перевела взгляд на Костю. Глаза ее потемнели. Она поманила его пальцем.

— Это что? — грозно прошипела она. Костя дрогнул.

— Элла Львовна, — залепетал он. — Да мы же как лучше хотели. Как бы ребятам вашим... — он ткнул пальцем в кордебалет. — «Перекусить, там...

В ответ она развернулась и влепила ему такую затрещину, что у него дернулась голова.

Все выдохнули. Кто-то уронил вилку на пол и полез поднимать. Елена в восторге хлопнула в ладоши. Костя схватился за горевшую щеку.

— Вы что делаете? — заскулил он. — Я вам штрафные санкции за это выставлю!

— Засунь их себе знаешь куда? — огрызнулась она. — Мразеныш долбанный! А ну катись отсюда!

Она властно махнула рукой и прибавила пару фраз, от которых даже у Плохиша отвисла челюсть.

Костя на цыпочках метнулся к выходу. Его помощник забился куда-то в угол.

— А теперь с бизнесом закончили, можно и разговеться, — сообщила она как ни в чем не бывало.

— Вам помочь? — к ней рванулись сразу два официанта.

— Отдыхайте, мальчики, — успокоила она их. — Я девушка самостоятельная.

Она щедро наложила себе в тарелку различных закусок и вооружилась вилкой и ножом.

Гости смотрели на нее с обожанием. Особенно наслаждались близостью к звезде Ольга и Анжелика, предвкушая, как потом будут рассказывать об этом подругам.

— Я так люблю, как вы поете, — светски протянула Елена Лисецкая.

— Да ладно, — отмахнулась Кривоносова. — Раньше, бывало, голосила. А сейчас на одном мастерстве выезжаю. Мастерство-то не пропьешь.

Она принялась за еду.

— Можно ваш автограф? — застенчиво краснея, спросила жена Николаши, доставая из сумочки заранее припасенный диск, на обложке которого была напечатана свадебная фотография Кривоносовой и Пажова, приторно отретушированная.

Кривоносова что-то небрежно черкнула на диске золотой ручкой, которую заботливо протянул ей Вася, и, кинув взгляд на фотографию, вспомнила про мужа.

— А где же Кеша? — осведомилась она с набитым ртом. — Чего он там застрял? Пусть его приведут.

Прятавшийся за спины помощник Кости опрометью кинулся за Пажовым.

3

Пажов, томно покачиваясь, вплыл в зал через несколько минут. Он вновь переоделся и сейчас был в длинном сюртуке с подложными плечами и узких брюках, обтягивающих его полные ляжки.

— Эллочка, ты уже здесь? — с высокими жеманными интонациями заговорил он. — Что ж ты меня не дождалась?

— Да ты пока ресницы накрасишь, два часа пройдет! — проворчала она.

— Ты меня в краску вгоняешь, — ответил он, кокетливо прикрывая глаза рукой и косясь из-под ладони в сторону смазливого танцора кордебалета.

Народ с удовольствием прислушивался к диалогу звездной пары.

— Съесть, что ли, что-нибудь? — продолжал Пажов. Он вопросительно посмотрел в сторону жены, словно прося у нее разрешения.

— Куда тебе есть-то? — мрачно хмыкнула она, окидывая его критическим взглядом. — И так штаны на тебе лопаются.

— А ты сама разве не на диете? — обиженно отозвался он.

— В гробу я видела эти диеты! — бесцеремонно заявила она. — Меня народ и толстую любит. Чтоб я еще в еде себе отказывала?! Да я лучше потом на операцию лягу, чем голодом себя морить буду. Ты за меня не переживай! Со мной все в полном порядке. Это у тебя, друг мой, все через задницу!

От этого грубого каламбура, открыто намекавшего на пристрастия Пажова, наш провинциальный бомонд сомлел. Певец испуганно огляделся и надулся. Вихров, а следом за ним и Виктор расхохотались.

— Я предлагаю тост на нашу великую певицу! — галантно провозгласил Храповицкий.

Гости потянулись чокаться к Кривоносовой.

— Ну, а теперь танцевать! — объявил Лисецкий, когда все выпили.

Оркестр послушно заиграл вальс. Мышонок встрепенулась и шагнула к губернатору.

— Разрешите вас пригласить, — радостно пропищала она, поспешно одергивая складки на длинной юбке своего платья. — Первый танец — мой!

— А вот про это, милочка, забудь! — холодно отрезала Елена Лисецкая. — Иди поищи себе другого кавалера, более подходящего. И не заставляй меня повторять. Я ведь таких, как ты, знаешь сколько на своем веку перевидала?

От неожиданности Мышонок замерла на месте, беспомощно хлопая глазами.

— Это правильно, — насмешливо поддержала Елену Кривоносова. — Учить надо молодежь хорошим манерам. А то так и Кешу уведут, — подмигнув, прибавила она, понижая голос.

Мышонок чуть не плакала. Дрожа от публичного оскорбления, она метнула взгляд на Лисецкого, ища поддержки, но тот только ухмыльнулся и цинично щелкнул языком.

— Ревнует, видишь, — снисходительно пояснил он Мышонку, кивая на Елену. — Ну, ничего. Как нибудь в другой раз.

— Я тебе дам в другой раз! — ядовито пообещала Елена. — Ловелас нашелся!

Губернатор засмеялся, довольный, подхватил ее и неуклюже закружил в танце. Раздавленная «королева красоты», спотыкаясь, попятилась к своим соперницам, которые наблюдали за этой сценой с нескрываемым злорадством и оживленно шушукались.

Решив, что с меня хватит, я отошел от их стола и направился в угол, где стояла Диана, окруженная своей компанией. Меня давно подмывало это сделать.

Однако дойти я не успел. Меня перехватили Пономарь и Плохиш.

— Что, сбежал от начальства? — понимающе толкнул меня в бок Плохиш. — Да оно и правильно. Че там делать, в натуре? Ни поесть, ни выпить, ни матом выругаться.

Очевидно, он не знал худшего наказания, чем эти. В отличие от него, Пономарь явно страдал оттого, что его не позвали за губернаторский стол, низведя тем самым до ранга Плохиша и прочих. Он бросал неприязненные взгляды на Виктора и Храповицкого и пребывал в скверном настроении.

— Да просто скажи, что Андрей с Лисецким друг друга не выносят, — возразил он Плохишу. — Брось ты с ним цапаться, Андрей! Что ты героя из себя строишь? Он — губернатор. А ты кто? Раздавит и не заметит. Все равно ты ничего этим не добьешься! А проблем себе наживешь. Я тебе как друг говорю.

Я знал, что он был прав во всем, кроме того, что он не был мне настолько близким другом, чтобы давать подобные рекомендации. Я десять раз обещал себе не задирать Лисецкого и столько же раз нарушал обещание. Скверно, что это уже замечали посторонние.

— Когда ты с Бабаем чуть не подрался, ты моего товарищеского совета не спрашивал, — дипломатично улыбнулся я.

При этом неприятном для него воспоминании Пономарь поморщился.

— Всем им головы оторвут рано или поздно, — мрачно процедил он. — Бандиты, мать их. Братва-ботва...

— А ты че? С Бабаем зарубился, что ли? — удивился Плохиш. — Чего не поделили?

— Да так, — неопределенно промямлил Пономарь. — Побазарили маленько.

— Ты, кстати, что думаешь насчет генерала? — спросил он меня, резко меняя тему. — Для чего он этот концерт в перерыве устроил?

Мне показалось, что вопрос Пономарь задал неспроста. В эту минуту он был раздражен на нас и бессознательно хотел уколоть. Пономарь поддерживал с генералом приятельские отношения. Возможно, он что-то знал или догадывался. А поскольку у меня не было окончательного мнения по поводу визита Лихачева, я решил его раззадорить и заставить проболтаться.