Пепел победы - Дэвид Вебер

— Я слышала, — сказала королева, доверительно взяв Хонор под руку, — равно как и то, что она прелестное дитя.

— Точно, — подтвердила Хонор. — И ей в отличие от меня даже не придется пережить жуткий период, чувствуя себя «гадким утенком».

— О, — рассмеялась Елизавета, — значит, вам тоже знакомо это чувство. Стало быть, мы с вами поймем друг друга. Я добрых пятнадцать лет изводила дворцовых операторов, заставляя их мучиться и мудрить с камерой, чтобы на экране я не выглядела плоскогрудой, костлявой селедкой. Мне казалось, что грудь у меня не разовьется никогда!

Она снова рассмеялась и покачала головой.

— Бог бы с ними, с операторами, но я изводила и Ариэля. Хорошо еще, что он не задал мне хорошую, можно сказать «королевскую», трепку, которой я, по его мнению, заслуживала.

Кот на плече Елизаветы залился чирикающим смехом. Хонор разделила веселье с ним и королевой, хотя к радости примешивалась память о пережитых горестях. Но внезапно она замерла прямо посередине дорожки, и королева, невольно остановившись рядом, подняла на свою рослую спутницу вопросительный взгляд.

— Прошу прощения, ваше величество, — сказала Хонор серьезным тоном. — Я хотела повременить, но в связи с вашим замечанием об Ариэле это будет кстати.

— Кстати? — непонимающе переспросила Елизавета.

Хонор кивнула.

— Нимиц с Самантой подготовили для вас и Ариэля сюрприз. В последние несколько месяцев они с Марком, Мирандой и доктором Ариф работали над одним интересным проектом.

Улыбнувшись ничего не понимающей королеве, Хонор обернулась к сидевшему на плече Нимицу и спросила:

— Паршивец, ты ведь хотел что-то сказать ее величеству?

Кот мявкнул и энергично закивал головой в знак согласия.

— Ну что ж, не сомневаюсь, что Миранда с удовольствием тебе поможет. Не правда ли?

— Конечно, миледи, — ответила служанка, глядя, однако, не на Харрингтон, а на Нимица.

Елизавета проследила за ее взглядом, и глаза ее расширились: руки Нимица начали сложное движение.

Он приложил правую ладонь с растопыренными пальцами к груди, потом поднял руку, свел пальцы в щепоть, провел ими от уха к носу, а потом поднял обе руки перед собой и сложил их, правую поверх левой.

— Моя жена… — начала Миранда, полностью сосредоточившаяся на жестах кота.

Указательным пальцем правой руки Нимиц коснулся своей груди.

— … и я, — продолжила Миранда.

Кот развернул обе ладони от себя, потом снова повернул их к груди и слегка сцепил пальцы.

— … хотим…

Руки продолжали двигаться. В глазах Елизаветы Винтон разгорался огонь изумления.

— … научить вас… — перевела Миранда, когда кот, указав правой рукой на королеву, сделал движение, словно пытался поймать падающий предмет.

— … и Ловца…

Большой и указательный палец правой руки коснулись указательного пальца левой, изобразив что-то вроде треугольного флажка.

— … Листьев…

Указательный палец правой руки обвел круговым движением рот.

— … разговаривать…

Вновь в движение пришли обе руки: на сей раз все пальцы, кроме больших, были сложены, большой палец левой руки повернулся вверх, а правой — вниз.

— … друг с другом…

Указательные пальцы обеих рук трижды соединились перед грудью.

— … как…

Вытянутый палец указал вниз, а потом двинулся по дуге налево.

— … мы.

Миранда кивнула, глубоко вздохнула и, посмотрев на королеву, спокойно повторила все слово в слово:

— Он сказал: «Моя жена и я хотим научить вас и Ловца Листьев разговаривать друг с другом; как мы», ваше величество.

Елизавета медленно перевела взгляд с Нимица на грейсонку, в то время как ее правая рука непроизвольно потянулась к застывшему на плече коту.

— Ловца Листьев? — еле слышно переспросила она. — Это что, настоящее имя Ариэля?

— Не совсем так, ваше величество, — так же тихо ответила Хонор.

Взгляд королевы сфокусировался на ней, и леди Харрингтон улыбнулась.

— В последние несколько недель мы подолгу беседовали с Нимицем, Самантой и Фаррагутом. Как они объяснили, любой кот, принявший человека, имеет два имени. Одно — данное кланом, — является чем-то вроде личной характеристики и меняется на протяжении жизни иногда не один раз; другое — данное принятым человеком, — остается неизменным. Похоже, это имя они рассматривают как официальное признание установившейся связи и придают ему большое значение.

Потрясенная до глубины души королева ошеломленно смотрела то на Нимица, чьи глаза сияли, как изумруды, то на искрящуюся радостью Харрингтон. Ариэль, похоже, был ошеломлен не меньше, чем сама Елизавета.

— Хонор, — выговорила, прокашлявшись, Елизавета, — вы правда хотите сказать, будто научили Нимица тому… чему, как мне кажется, вы его научили…

От волнения ее голос звучал хрипло.

— Да, ваше величество, хотя заслуга тут не моя, а доктора Ариф и Миранды. У меня, с моей-то нагрузкой в Академии и ВТК, на столь серьезную работу просто не было времени. Не говоря уж о том, что этот придаток, — она помахала протезом, — пока еще слишком неловок и не годится для обучения языку жестов. Собственно говоря, честь сделать этот перевод досталась Миранде именно потому, что она потратила уйму времени и усилий, осваивая этот язык, и владеет им куда лучше меня. К счастью для Нимица и для меня, большая часть этих знаков усваивается на интуитивном уровне. К тому же наша связь с ним настолько глубока, что я в состоянии «читать» эти знаки, не прибегая к сознательному распознаванию каждого из них в отдельности, а сосредоточиваясь лишь на его ощущениях. Но Нимиц с Самантой действительно научились разговаривать знаками и уверяют нас, что они — во всяком случае Саманта, ведь ее «передатчик» по-прежнему работает — могут научить этому любого кота за считанные часы. По правде сказать, мы, люди, не будучи телепатами, только замедляем процесс обучения.

— Боже мой! — благоговейно прошептала Елизавета, чьи карие глаза сверкали почти так же ярко, как глаза Нимица. — Вы хотите сказать, что теперь, после стольких лет, мы с Ариэлем сможем по-настоящему разговаривать? И Монро с Джастином?

— Именно это я и хочу сказать, — подтвердила Хонор. — Конечно, этот язык пока еще не стандартный английский, скорее упрощенный жаргон, но, думаю, по мере того, как мы все будем осваиваться с ним, шероховатости постепенно сгладятся. Во всяком случае могу вас заверить: Миранда с Нимицем свою демонстрацию не репетировали. Все это было настоящим экспромтом, но, думаю, по ее переводу вы убедились, что это действительно работает.

— Боже мой! — в сияющих глазах Елизаветы блеснули слезы. — Спустя четыреста лет вы наконец раз и навсегда доказали, что коты так же разумны, как и мы!

— Это не моя заслуга, ваше величество! — со страстью возразила Хонор. — Я имею к этому отношение лишь в силу того, что мой близкий друг пострадал и оказался инвалидом, моя матушка предложила эту идею, и у меня нашлись деньги, позволившие привлечь к работе поистине блестящего специалиста. Так что если кого-то и следует поблагодарить, то никак не меня, а мою маму и доктора Ариф!

Елизавета, обескураженная этой горячей тирадой, моргнула, а потом криво ухмыльнулась.

— Слушаюсь, мэм, — скромненько прошелестела она.

Хонор явственно расслышала, как стоявшие позади Эндрю Лафолле и Элен рассмеялись, эхом вторя друг другу.

— Вы должны понимать, — продолжила королева, что теперь, вне зависимости от того, что скажу или подумаю я, вам следует ждать шквала репортерских сообщений со всеми грифами срочности и заголовками типа: «Харрингтон совершает прорыв в межвидовых коммуникациях!», а то и того пуще: «Саламандра наносит новый удар!»

— Ну уж нет! — возмущенно воскликнула Хонор. — Ничего у вас не выйдет. По одной простой причине. Вы, ваше величество, в ответ на горячую просьбу одной из наивернейших ваших подданных, конечно же, распорядитесь о том, чтобы первое сообщение об упомянутом вами прорыве было сделано из вашего Дворца. Сделает его доктор Ариф при участии Ариэля. Который и продемонстрирует свое новообретенное красноречие.

— Из Дворца? — Елизавета покачала головой. — Нет, я никак не могу присвоить себе чужую заслугу. Да еще имеющую такое значение для каждого принятого.

— Вы ничего и не присвоите: вся слава достанется моей матушке и доктору Ариф. Вчистую мне, конечно, не отвертеться, доктор наверняка вставит мое имя в одну из своих монографий, но это будет уже потом, когда схлынет ажиотаж. Единственное, о чем я прошу, это провести первую передачу из Дворца, чтобы меня хотя бы в связи с этим не терзали репортеры. Вы сами не раз говорили, что Королевство передо мной в долгу. Я по-прежнему так не думаю, но я готова бесстыдно воспользоваться вашим заблуждением: выполните мою просьбу, и будем считать, что долг уплачен с лихвой.

— Понятно, — с усмешкой сказала Елизавета. — Ну что ж, видимо, у меня нет другого выхода. Придется подчиниться насилию.