Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впервые за вечер отложив золотую корону, Ивар встал и приблизился к Вульфгару.
– Ну что же, – проговорил он, – неплохая работа. Но похоже, что не моя. Во всяком случае, я не помню лица. Кто это сделал, хеймнар?
Бледное лицо зарделось, губы скривились, взор отразил взор, ответа не последовало. Викинг шагнул вперед, обнажив нож, чтобы по первому слову вождя нарезать жертву ломтями или выколоть глаз, но Ивар придержал его.
– Клегги, ты бы чуток подумал, – сказал он проникновенно. – Не так-то просто напугать человека, который уже лишился столь многого. Что ему теперь какое-то ухо или око? Так ответь же мне, хеймнар. Ты уже покойник, ты стал им в ту минуту, как тебя обкарнали. Чья работа? Он, может быть, мне и вовсе не друг.
Ивар сказал это по-норвежски, но медленно и четко, чтобы англичанин разобрал хотя бы отдельные слова.
– Это был Сигвард, – произнес Вульфгар. – Ярл Малых Островов, как мне сказали. Но знай же: то, что он сделал со мной, я сделал и с ним. Только хуже. Я схватил его на болоте неподалеку от Или – если ты Рагнарссон, то и ты находился где-то поблизости. Я отреза́л ему палец за пальцем на руках и ногах. Он жил, покуда от него ничего не осталось. Ты не сможешь со мной поквитаться и превзойти меня.
Внезапно он плюнул, слюна попала Ивару на сапог.
– И такая же участь постигнет всех твоих безбожных язычников! Мне утешение в этом. Когда ты издохнешь в муках, тебе откроются только одни врата и ты подвергнешься вечным страданиям. Я же буду взирать из неорксенаванга, благословенной долины усопших, и полюбуюсь, как ты запузыришься в пекле. Ты будешь молить о капле эля из моей чаши, чтобы остудить жар. Но мы с Господом откажем тебе.
Голубые очи возвелись горе, зубы решительно сжались. Ивар вдруг рассмеялся, запрокинул голову, поднял рог и осушил до дна.
– Отлично! – сказал он. – Коль скоро ты намерен поскупиться в отношении меня, я поступлю, как велят твои христианские книги, и отплачу добром за зло. Бросьте его в бочку!
Люди опешили; тогда Ивар шагнул и перерубил ремни, удерживавшие тулово и культи Вульфгара. Схватившись за котту и пояс, Бескостный выдернул калеку из короба, с усилием проделал три шага и погрузил хеймнара в четырехфутовую бочку, содержавшую сто галлонов эля. Вульфгар пускал пузыри, отчаянно колотя обрубками рук и не нашаривая днища культями ног.
Ивар возложил ему руку на голову и огляделся, как учитель на уроке.
– Вот скажи, Клегги, – задал он вопрос, – чего может бояться такой калека?
– Беспомощности.
Ивар с силой надавил на темя.
– Теперь ему никто не мешает сделать добрый глоток. Если наш приятель говорит правду, то жажда на той стороне ему не грозит, но лучше все-таки напиться вволю.
Многие викинги расхохотались и кликнули товарищей, чтобы подошли и позабавились. Дольгфинн ограничился улыбкой. В происходившем нет ни доблести, ни дренгскарпа, но Ивар, может быть, придет в хорошее расположение духа.
– Пусть всплывет! – крикнул он. – Глядишь, и расщедрится на райский эль!
Ивар схватил Вульфгара за волосы и вытянул из пенного пива. Тот распахнул рот, безотчетно глотая воздух. Глаза выпучились от ужаса и унижения. Калека перебросил ручную культю через край бочки и попробовал подтянуться.
Ивар ловко сшиб конечность, пристально глядя в лицо утопавшего, как будто что-то искал. Кивнув, снова погрузил его голову в эль.
– Вот теперь ему страшно, – объяснил он стоявшему рядом Клегги. – Он торговался бы за жизнь, если бы мог. Я не люблю, когда такие подыхают в борьбе. Они должны сдаваться.
– Под конец они все сдаются! – расхохотался Клегги. – Как бабы!
Ивар резким движением погрузил голову глубже.
* * *
Шеф взвесил предмет, который принес ему Удд. Их окружили любопытные лица вольноотпущенных англичан – катапультистов и алебардщиков. Ближе других стояла ватага тех, кого собрал Удд для помощи в изготовлении гибких стальных полос.
– Взгляни, – предложил Удд, – мы сделали, как ты велел. Выковали полосы по два фута каждая. Ты хотел попробовать, не выйдут ли луки, так мы пропилили выемки и натянули тетиву. Пришлось взять плетеные кишки, все остальное не выдерживало.
Шеф кивнул:
– Но потом не удалось натянуть лук.
– Твоя правда, лорд. Ты не сумел, и мы тоже. Но мы чуток поразмыслили, и Сакса, вон он стоит, – Удд показал на одного из помощников, – напомнил, что всяк, кто зарабатывает горбом, знает про то, что ноги сильнее рук. Вот мы и взяли толстые дубовые колодки. Спереди пропилили пазы, вставили пластины и закрепили их клином. Потом приладили спусковые крюки, как на больших машинах. И насадили на дерево вот эти железные петли. Попробуй-ка, лорд! Сунь ногу в петлю.
Шеф подчинился.
– Возьмись за тетиву обеими руками, упрись ногой и тяни, пока тетива не перекроет крюк.
Шеф напрягся и ощутил, что тетива очень нехотя, но поддалась. Тщедушный Удд и его коротышки-товарищи недооценили силу рослого человека, закаленного в кузнице. Тетива со щелчком улеглась на спуск. Шеф понял, что держит своеобразный лук, но только такой, что можно поворачивать плашмя, а не ставить вертикально, как деревянный ручной.
Кто-то с ухмылкой подал Шефу короткую стрелу – потому короткую, что стальной лук, в отличие от деревянного, сгибался всего на несколько дюймов, а не на половину длины руки. Шеф уложил ее в грубую выемку на боку колодки. Круг людей раздался, открывая дерево в двадцати ярдах.
Шеф выровнял лук и машинально прицелился сквозь оперение стрелы, как делал на крутопульте. Затем надавил на спуск. Не метнулась черной молнией крученая жила, не шарахнула яростная отдача, обычная для больших боевых машин. Стрела, однако, умчалась и вонзилась точно в середку дубового ствола.
Шеф дошел до мишени и схватился за стрелу. Освободив примерно с десятого рывка, задумчиво осмотрел.
– Не плохо, – сказал он. – Но и не хорошо. Хоть лук и стальной, я сомневаюсь, что он бьет сильнее, чем наши охотничьи. А они слишком слабые для войны.
Удд расстроился и по привычке собрался каяться, как подобало рабу перед суровым хозяином. Шеф поднял руку, веля ему замолчать.
– Не беда, Удд, мы все понемногу учимся. Это новая вещь, и мир еще такой не видел. А кто ее сделал? Не Сакса ли, который вспомнил, что ноги сильнее рук? Не ты ли, запомнивший, как твой хозяин ковал сталь? Или я, поручивший тебе лук изготовить? А может быть, древний римский
