На стороне ребенка - Франсуаза Дольто

Предупреждение агрессии уместно с очень раннего возраста. Это подразумевает, что родители понимают необходимость помощи ребенку и принятия в связи с этим профилактических мер против испытания им возможных затруднений в отношениях со сверстниками. Подобные эксцессы начались не сегодня – история весьма стара и восходит к Каину и Авелю. Каин, после того как он убил своего брата, Авеля, был объявлен неприкасаемой персоной – даже волос не должен был упасть с его головы. И все-таки, чувствуя себя виноватым, Каин ждал от мира отмщения. На что сказал ему Господь: «Вовсе нет, тебе предстоит стать основателем городов»[194]. То есть основателем общин, в которых люди живут вместе, чтобы уберечься от внешних опасностей. «Не брат твой опасен, а все вы – поодиночке, помогите друг другу». Идея, рожденная из опыта убийства, – основанный на силе союз. В самом деле, Библия – отражение процесса становления личности, всего того, что происходит в эмоциональной сфере жизни людей, внутри них самих, той борьбы, в процессе которой что-то они хотят от себя отторгнуть, а что-то сохранить и развить. И только придя к осознанию собственных, обычно неосознаваемых побуждений, можно научиться избегать конфликтов с такими же побуждениями других людей.

Предупредить жестокость, насилие может всякий, осмысливший все это. Подобная профилактика оберегает и сохраняет потенциальные возможности личности для того, чтобы при желании каждый мог их использовать. Но никакая профилактика не действует при формальном подходе: в самом начале, при рождении, ребенок должен встретить не только разумное, рассудочное отношение, но и любовь всех участников этого события, выраженную в звуках его имени, в музыке обращения к нему. Очень важно помочь ребенку идентифицировать не только его пол, но и облик.

Одна белая мама, родившая ребенка от темнокожего мужчины, никогда не говорила ребенку, что он – метис. Она обратилась в Мезон Верт. Вообще, дети-метисы, как правило, красивы.

Мы ей говорим: «Он – красивый, ваш ребенок… Прекрасное смешение пород». Выражение задело ее. «Вы никогда не говорили ему, что он метис и что именно поэтому он красив?» – «Нет, я живу с ним одна…» – «Но ведь вы любили его отца. Откуда родом его отец? Из Африки? С Антильских островов?» Подходит ребенок, и я говорю ему: «Я как раз рассуждаю с твоей мамой, почему ты метис, хочу знать, кто был твой отец, кто дал тебе жизнь, кто сделал так, что ты такой красивый, такой красивый метис». – «О, – говорит мать мне, – я никогда не могла ему этого сказать». Ребенок поворачивается и говорит матери: «В школе[195] я – негритос». – «Как? Что это ты говоришь?» – «В школе я – негритос». – «Видите, – говорю я, – нужно было ему сказать о том, что он смешанных кровей – метис. Вы должны объяснить ему, что он – дитя любви между вами, белой, и его отцом, негром, которого вы любили». – «О, но он никогда не увидит этого человека! У него есть дяди, моя семья…» – «Да, но он не может отождествить вашего брата со своим отцом, он не может быть плодом кровосмесительной связи! И потом, этот человек, вы его любили…» – «О да (жемчужная слеза), целых шесть лет, мы были студентами, но он распределился на свою родину, уехал домой, у них там полигамия, остаться со мной для него невозможно». – «Да, но ребенок родился от вашей любви. Вы его любите; почему же ребенку об этом не сказать и не показать фотографии его отца». – «Их у меня больше нет». – «Наверняка есть!» Когда она пришла снова, состоялся такой разговор: «Вы были правы – одна фотография у меня осталась». – «Вы ему ее показали?» – «Да, я сказала ему: „Посмотри, это твой папа”». – «Вы видитесь с ним?» – «Да, когда он приезжает во Францию. Он хочет увидеть малыша, но я этого не хочу, я боюсь, что он увезет его к себе». – «Да нет же, общепризнано, вы – его мать, у него на ребенка нет прав. Между вами интимные отношения, когда он приезжает во Францию?» – «Да». – «Значит, вы еще испытываете к нему чувства, и это очень важно для ребенка. Ведь живут преимущественно сердцем, а не тем, что принято или не принято».

Важно, чтобы ребенок почувствовал, что он родился от любви мужчины и женщины, именно от этой любви и именно от этой пары, даже если она потом распалась.

До какой же степени необходимо предупреждение жестокости и агрессии по отношению к ребенку, чтобы ребенок чувствовал, что его принимают не только мать и родные матери, но и общество, которое мы представляем и которое оправдывает то, что мать считает своей ошибкой, страдая оттого, что не смогла узаконить свой союз, хотя она по-прежнему любит отца своего ребенка. Она остается верна своему любовнику в ребенке, но ему это неведомо, он это воспринимает как кровосмешение. Он может считать себя единственной любовью своей матери. «Это счастье, что вы продолжаете иметь интимные отношения с отцом вашего ребенка, существование вашего ребенка от этого обретает смысл». Нужно помочь этому ребенку понять, что он является предтечей того, что произойдет в обществе, которое становится все более и более смешанным в национальном отношении. Этот ребенок предвосхищает процесс «метисизации», который наиболее активен в студенческих кругах.

Важно, чтобы ребенок почувствовал, что он родился от любви мужчины и женщины, именно от этой любви и именно от этой пары, даже если она потом распалась. Даже в традиционных семьях, где отец приходит домой каждый вечер, бывает, что отношения отца и ребенка не выражают эту любовь. Отец может выступать как некий инструмент для выполнения материальных запросов, что требует от него раздачи либо пинков, либо пряников. Этакий жандарм, представляющий класс отцов. «Вот увидишь, папа придет и тебе покажет!» – говорит о таком мать. Живет же мать со своим сыном без отца. Мужчина и мужественность исключаются из любви, которая тем не менее (поскольку именно эта женщина и этот мужчина любили друг друга) послужила причиной появления на свет нового человеческого существа – мальчика или девочки.

Отец должен был бы в глазах ребенка, во-первых, воплощать в себе желание взрослого мужчины и взрослой женщины, а потом уже закон. Увы! Слишком часто в семейных разговорах мужья называют жену «мама», когда говорят о ней с детьми, а женщины называют мужей «папами», как будто речь идет об их собственных отцах. Это – выражение отцовской несостоятельности, если отец перестает быть любовником матери, его несостоятельности как ответственного за семью. Речь здесь о том, чтобы у ребенка сформировался образ пары, как желающих и любящих друг друга людей, а не только как пары, совместно пользующейся одним и тем же жизненным пространством.

Быть взрослым – это иметь исключительные права на другого взрослого, для ребенка это создает ту модель поведения, в которой он в семье – ученик: он воспитывается у этой пары, но никак не должен претендовать на место даже отсутствующего в семье взрослого (отца, матери). В свою очередь, никакие прерогативы в отношениях между собой взрослых не делают возможным в семье подмену ролей: мать не заменит и не должна заменять отца, так же как и отец, если нет матери, не должен играть ее роль. Подобное случается: отец нередко пытается подменять мать, а мать частенько играет роль и того и другого. Матери-одиночки говорят: «Но я обязана быть и отцом и матерью одновременно». Только она вовсе не обязана. То, что она лишена поддержки мужа, не значит, что в его отсутствие она должна стараться его заменить: делать и говорить в доме, как он.

Когда отец не очень одобряет принятые в доме отношения, неизбежны дискуссии отца и матери о методах воспитания ребенка, родители вступают в разногласия, а ребенок становится объектом раздора. К нам, в Мезон Верт – особенно в первый год его работы, – отцы приходили редко, хотя мы специально для этого были открыты до 19 часов, в субботу и в понедельник, и из трех работающих на приеме по крайней мере один был мужчина. Мы поняли: отцы боятся, что мы их превратим в этаких «вторых мам». Они удивлялись, когда слышали от нас, что ребенку необходим именно отец, отличающийся от матери, «отец как он есть». Отцы, приходившие к нам, охотнее разговаривали с воспитателем или врачом – мужчинами.

Настоящее бедствие сегодняшних дней – смешение ролей. Смешение-подмена. Так называемый воспитательный принцип, передающийся из уст в уста: отец и мать должны вести себя с ребенком так, что ребенку должно быть неважно, кто перед ним – отец или мать… Извращение, заблуждение – этот «принцип». Мне думается, что истоки его в моде на бесполость: одинаковые у мужчин и женщин одежда и прически. Бесполые… и безвозрастные. Смешение – подмена.

3 глава

Исцеление аутистов[196]

Открывать мир психотиков

В свое время было снято несколько фильмов, посвященных жизни аутистов. Один из них видела Франсуаза Дольто – он был посвящен работе, которую вели в первые два года жизни с аутичным ребенком, помещенным в одно из тех мест, куда отправляют детей, отринутых обществом. Возможно ли адекватно запечатлеть на пленке существование этого ребенка?