Сны чужие - Денис Луженский

- Не имеет значения, - качнул головой Эки-Ра. - Встав рядом с вами, я вряд ли очищу свое имя, скорее уж замараю его по-настоящему.

- Что ж, это твой выбор. Увы, глупость не излечивается. Если ты уже задал мне все вопросы, которые хотел, тогда уходи и дай мне позаботиться о сэй-горе. Признаться, у меня нет никакого желания спасать ублюдку жизнь, но, видимо, придется. Обещаю не поднимать тревоги, пока вы не выберетесь из крепости.

- Не торопись. Осталось кое-что еще, что я хотел бы узнать.

- Спрашивай, мальчик, не стесняйся.

Эки проигнорировал неприкрытую издевку.

- Ты сказал, что Дар бессилен против меня и назвал меня именем из другого мира. Ты, похоже, знаешь кто я такой.

- Скажем так, - осторожно заметил Мар-Ратш, - я имею некоторое представление о твоей нынешней сущности.

- Тогда дай это представление мне. Я знаю кем я был. Теперь хочу знать кем я стал… и кем стану в будущем, когда изменения, которые и сейчас происходят во мне, достигнут своего предела.

- Ты чувствуешь, что меняешься? Это интересно, - Мар усмехнулся, заметив как при его словах едва уловимо исказилось от сдерживаемой ярости лицо мальчишки. - На твоем месте я бы, вероятно, не стремился узнать о себе всю правду.

- Говори!

- И ты уйдешь?

- И я уйду… На сей раз - уйду.

- Ну, хорошо, мальчик, - Избранный наклонился вперед, разом теряя всю свою напускную веселость и ехидство. - Я расскажу тебе одну очень старую легенду. Вернее, это я до недавнего времени относился к ней как к обычной легенде. После того как я убедился в реальности существования Древних Творцов, мне было несложно поверить и в Воина Пути, в Дважды Живущего, в эрхада…

Глава девятая

Так бывает…

Ты идешь, неуверенно ступая по дороге жизни, осторожно нащупываешь путь, морщишься, когда острые камешки впиваются в босые ступни. Предстоящий путь пугает неизвестностью, каждый поворот настораживает, каждая выбоина повергает в отчаяние…

Потом, вроде, привыкаешь, начинаешь двигаться увереннее, смелее. Дорога перестает казаться тебе нитью, протянутой над пропастью. Причудливые извивы пути начинаешь принимать спокойнее и даже появляется чувство сродни любопытству: "Что там, за новым поворотом? А ведь охота глянуть хоть глазком!" Потом замечаешь, что идешь уже не один, а с компанией. Что ж, и то славно! Так-то, пожалуй, и веселее, и безопаснее…

И тем неожиданнее оказывается подножка, разом вышибающая почву из под ног. Падение на твердую почву разом лишает ориентации, вдребезги разносит непрочную уверенность в собственных силах, заставляет мгновенно усомниться в правильности избранного пути…

Почти целые сутки они провели в седлах. Ехали в неизвестность, в никуда - цели, даже самой ближайшей, никто из них не знал, поэтому просто старались уехать подальше, опередив вероятную погоню… а может это просто был повод? Повод мчаться вперед, сквозь промозглую сырость ночи, сквозь хмурое утро и непогожий день. Мчаться, подгоняя задыхающихся спиров, до боли сжимая губы - сухие и горячие, несмотря на хлещущие в лицо дождевые струи.

Это было похоже на бегство. Не от врагов, не от погони - от самого себя.

Ни Антри, ни Вирэль вопросов не задавали. Видимо чувствовали, что ответов сейчас не будет. Олег плохо понимал зачем они вообще едут вместе с ним, зачем упрямо пинают бока шипящих животных и делают вид, что все идет так, как и должно идти. Он не ощущал признательности к ним, скорее уж - недоумение, постепенно копящееся в душе, вызревающее болезненным нарывом, готовым прорваться в любой миг.

Это случилось вечером следующего дня, когда обессилевшие и измученные спиры начали спотыкаться, отказываясь нести своих неумолимых седоков. Пришлось остановиться и устроить привал. Дождь к тому времени, наконец-то, закончился, но одежда беглецов давно уже насквозь промокла и требовала просушки. Олег, однако, словно и не замечал неуюта. Спешившись, он уселся прямо на мокрую траву и уставился в одну точку, погружаясь в свои мысли. Вирэль недовольно покосилась на него, но ничего не сказала, только фыркнула и начала развязывать седельный мешок, в котором лежали провизия и немногочисленные сухие вещи. Антри занялся костром.

По мере того как угасало над лесом закатное зарево, тучи окончательно рассеялись. Распогодилось и даже, вроде бы, слегка потеплело. Ночное небо раскинулось над головой необъятным бездонно-черным пологом, в который трясущейся от бешенства рукой - семейные разборки, обычное дело - Седобородый Холод когда-то бросил свою драгоценную хрустальную чашу. Ударившись о небесный свод, чаша разбилась, большая часть осколков, покрупнее и потяжелее, упала вниз, рассеявшись по земле залежами самоцветов - "хрусталя Богов", но самые маленькие и легкие остались висеть в небе сверкающей россыпью искорок-звезд…

Откуда он знал это? Знал, и все. Помнил так, как если бы старинная легенда засела в памяти с раннего детства. Точно так же, как помнил он (пусть смутно) и прочитанные некогда в книгах представления о земном мире американских индейцев, древних скандинавов, славян… Он никогда не увлекался всерьез астрономией, но ковш Большой Медведицы на земном небосклоне находил без труда. Здесь небо было иное, созвездий на нем он не знал… зато знал названия чуть ли не полусотни отдельных звезд, по которым при ясной погоде мог бы сориентироваться в дебрях самого дремучего леса. Вот ведь чертовщина! Знал или помнил?… Помнил… а следовательно - знал.

Он теперь жил как в тумане. Вся прожитая жизнь пестрела сумасшедшей мозаикой, винегретной смесью переплетавшихся между собой разнообразных и… более чем разнообразных событий. Было? Не было?

Два года назад, под Новый год, он довольно изрядно набрался в кампании сверстников и вдребезги расколотил любимое "гжелевское" блюдо матери. Было? Кажется, было… по крайней мере, утренний скандал на похмельную голову в памяти запечатлелся отчетливо.

Так… а памятная охота, во время которой его сбросил раненый зверем спир?… Он упал на едва припорошенную снегом землю и острый древесный сук вошел ему в правый бок. Подоспевший Кьес-Ко прикончил уже подбирающегося для прыжка везега, а затем нес незадачливого охотника на руках до самого замка, потому, что сидеть в седле тот не мог… Было? Пальцы проникли под куртку, безошибочно нащупали под мехом тиснение давно затянувшегося шрама. Было.

Дальше… в смысле, еще раньше, лет, примерно, на пару; он чуть не утонул, когда купался с ребятами в городском водохранилище. Самое досадное, что его едва не утопил лучший друг, когда попытался помочь ему вынырнуть на поверхность… Ребята, помнится, здорово перетрусили тогда… И всего несколькими днями спустя разбухшая после осенних ливней река смыла с берега беседку для медитаций Кьес-Ко - было очень жаль… Было? Жаль? Несколькими днями спустя?