Орфей - Николай Полунин

- Разве все это тем, о ком ты так заботишься, и тебе самому не делали такие же люди? Просто живущие в этом Мире?

- Но так тоже было всегда! Может быть, не всюду, но в нашем Мире точно. Когда странному в Мире было хорошо? Но они появлялись, странные, и мучились, и жили. И простите, Перевозчик, я никогда не смогу принять, что это только оттого, что в таких людях - частица чужака. Это было бы слишком просто, Михаил. Разве не так?

- Значит, ты так и не поверил?

- Нет, почему, я верю. Что все так и есть, как вы сказали. Больше - вы сделали. - Ежка прижалась, и я обнял ее здоровой рукой. - И я сам что-то видел и что-то узнал, хоть и не так много, как мне хотелось бы. Не считайте меня неблагодарным, я ведь сам сейчас пришел к вам. Я только принять вашего не смогу. Да так, наверное, и надо, Я же, - повторил, - не Перевозчик.

По реке, на фоне темного близкого склона Воробьевых гор, прошел последний трамвайчик. Горя огнями и звуча музыкой. И оттуда смеялись. И там танцевали. И там было вино, там было веселье.

...А в Мире умирали от голода и от обжорства, в Мире кончали самоубийством и подрывались на минах, в Мире грабили, насиловали и пытали.

А в Мире лгали и предавали, оскверняли и разрушали, продавали других и себя.

В Мире отравлялись реки, гибли планеты, гасли звезды, исчезали пространства, вымирали народы. И пролитые в Мире океаны слез не воскресили ни одного тем только, что были светлы и безутешны...

- Ни одного? - Спросив, Перевозчик красиво заломил бровь.

- Вы следите за моими мыслями?

- Отчасти. Мне это не всегда доступно. Ну, пусть по-твоему, - не воскресили. Будем считать, что имела место небольшая поправка того, что случилось вопреки тому, чему назначено было. Я ее произвел. Пришел-то ведь ты сам ко мне сейчас. Хотя это еще вопрос, кто к кому. - Он откинулся на изогнутой лавочке. - А как насчет того... как там? "Никогда ничего не просите, и в особенности у тех, кто сильнее вас..." Помнишь продолжение? "Сами предложат, и сами все дадут".

- Вы не предложите. Я согласен на всю жизнь остаться привязанным к одной единственной точке этого Мира. Учтите, что узнал я ее еще до нашего счастливого, - я улыбнулся довольно криво, - знакомства. Но если она так значима, то там же могут прожить, переломить свое предначертанное и... все они. Я не прошу у вас. Я ставлю условие и требую.

- Тогда это шантаж.

- Отчего же? Честный договор.

- Предопределенность не переломить никому... Ну хорошо, предположим и это. Предположим, я не напрасно собирал их и хранил, предвидя, как это водится у тебя, что ты рано или поздно обратишься ко мне с этой, признаться, не совсем понятной мне просьбой. В будущее мне заглянуть не дано, но кое-какие мелочи я иной раз способен уловить. В моих возможностях переправить всех их туда из мест, где они. . возможно, сейчас содержатся Скажи, а чем же это будет отличаться от идеи Территории? От "Объ-екта-36"? А как поступить с остальными Территориями? С теми, тебе лично не известными, кто собран там? Я искал тебя долго, Территория устроена не одна. Что им скажешь, когда окажешься лицом к лицу? В любом случае это опять будут только слова. Но твои. Они лучше?

Я смешался. Нет, это будут не только слова. Это будет жизнь. Тут, у нас, в нашем Мире. Да. И не будет стен. Судьба должна настигать свободного человека... Фу, ну до чего ж красиво! Слишком. Но что же я скажу действительно?

Я открыл рот.

- Правду, - сказала Ежик из-за букета, который уже начал вянуть. - Я не знаю людей, о которых вы говорите, но Игорь всегда говорит правду. А если пишет... Ну, чересчур присочиняет, у него получается... не очень хорошо. Он сам называет - "семечки". Ты прости, Гарь, я бы тебе все равно сказала.

- Правду... - Перевозчик пожевал губами, - Не знаю тогда, что они услышат для себя нового. А ведь не соврешь - не расскажешь, верно, Игорь? Твой, откровенно говоря, весьма сомнительный интерес в предстоящей сделке мы выяснили. А мой? Что вы можете предложить покупателю, господин главный заступник всех обиженных?

Я молчал. Наверное, весь пар у меня уже вышел.

- Душу заложишь?

- Это не получится, - опять подала голос Ежка. - Видите цветы? Пион цветок с историей. У врача Эскулапа был ученик по имени Пеон. Чудодейственным растением, которое одному ему было известно, он исцелял все болезни и отвращал злые силы. От зависти Эскулап приказал умертвить Пеона, но милостивые боги сохранили ему жизнь, превратив в чудесный цветок. В присутствии пионов темные дела вершиться не могут.

- Это тоже придумал Игорь?

- Без меня придумали. А душу я заложил давно. Иногда кажется - до рождения еще

- Правильно кажется.

- Знаете, Перевозчик, мы пойдем. Я полагал, что я нужен вам и...

- Договаривай. И Миру.

- Теперь вижу, вам это все - что-то вроде забавы. Да по-другому и быть не могло. Кто здесь по-настоящему чужой, так это вы.

Ей-Богу, не хотел его обидеть. А получилось. Я не хотел. Мы с Ежкой встали. Вот теперь терять нам совершено нечего. И Гордеев еще масла в огонь подлил:

- Далеко ходить и не придется. Обратите внимание, как местность обезлюдела, никого поблизости нету. Полчаса назад сколько было. Нам не хотят мешать, интересуются, до чего мы договоримся.

Я заозирался. Освещенный фонарями асфальт, парапеты просматриваются в обе стороны. И никого, как вымерла гуляющая публика.

- Мы... под контролем?

- Я бы выразился - наблюдением. Контроль вряд ли. Привыкайте, Женя и Игорь, как бы ни повернулось, вам это предстоит на долгие года.

- Женю я им не отдам, - вырвалось у меня. Перевозчик выразительно на меня посмотрел и оставил без комментариев. Сказал:

- А вот в данный момент там слышат, как ты, Игорь, прелести жизни на лоне природы расписываешь. Ты преимущественно об этом только что и говорил, нет? Полюбуемся на воду.

Мало понимая, мы с Ежкой прошли следом за ним. Внизу под набережной было темно и беспокойно. Тянуло сыростью и холодом. И по-прежнему никого вокруг, даже тишина какая-то неспокойная, и городской гул почти пропал.

- Да будет так, Высокая договаривающаяся сторона! Ваши условия приняты без поправок... - Засмеявшись, он перебил сам себя: - Я иной раз просто поражаюсь собственной уступчивости. Это к тому, что с моей стороны не поторговаться - грех был величайший. Но не стану тебе больше голову морочить. И вам, Женя. Как однажды мне сказало одно дружелюбное существо: ты угадал и здесь, Перевозчик. Ты, Игорь, тоже умеешь угадывать не хуже. Вчера мне пришлось доказывать это в одной интересной беседе. Упорно доказывать... Слышите? - вдруг спросил.

Я ничего не слышал. Ежка тихо качнула головой. Не уверен, но, по-моему, под противоположной гранитной стенкой, чуть левее, стояло что-то вроде лодки. Большой. Или даже двух. Катера.