Письма и документы (1917-1922) - Ю Мартов

Я ужe 10 дней в St. Blasien, где устроился в хорошем пансионе. Меня отлично кормят, и я вылеживаю целые дни на солнце. Чувствую, что прибывает сил, кашляю совсем мало, сплю хорошо, так что как будто бы поправляюсь. На днях пойду к здешнему профессору, посмотрю, что он скажет.

Из России, как Вы знаете, скверные новости: полоса гонений не прекращается, просто удивляешься, что партия еще жива и ухитряется себя проявлять. Получил известие, что Семен Юльевич [Семковский] и Исак Сергеевич [Биск] на свободе каким-то чудом. Большевистская охранка не только арестует наших, но и восстановляет приемы царской охранки, чтобы отравить существование арестованных: рассылает по грязным провинциальным тюрьмам, не дает свиданий, избивает и т. д. И при всем том Ленину уже не удается создать "пафос террора" среди своих большевиков. Очевидно, очень уже не подходит это новое изуверское преследование социалистов к моменту, когда он сам с азартом проповедует экономические реформы, намеченные теми же социалистами и означающие отказ от коммунизма. Часть большевиков, и немалая, проявляет недовольство этими бессмысленными репрессиями, что выразилось в решении Московского совета назначить расследование об избиении наших в тюрьме.

А Ленин в экономической области, действительно, зашел далеко. В его последней брошюре489 имеются прямо сногсшибательные места, и можно только пожелать, чтобы с ними ознакомились его европейские ученики. Он не только называет бессмыслицей идею о возможности прямого перехода к социализму от "экономической патриархальщины, дикости и обломовщины", которые характеризуют, по его словам, большую часть России; не только разъясняет, что "капитализм не только зло (по отношению к социализму), но и благо -- по отношению к средневековью", но доходит даже до защиты... спекуляции, доказывая, что всякая торговля есть, в сущности, спекуляция и раз "мы" пришли к выводу о необходимости частной торговли, то надо отменить драконовские законы против спекуляции.

Все это, конечно, потому выражено в такой резкой форме, что масса коммунистов, и не (неразборчиво} Маркса, решительно восстает против новой ленинской политики со свободой торговли, концессиями, инициативой частного капитала и т. д. Можно поэтому категорически предсказывать, что никакой "новой политики" на практике не получится (коммунисты будут ее саботировать), если только Ленин не решится, опираясь на более умное меньшинство партии, произвести бонапартистский переворот, т.е. вместо партийной диктатуры установить личную, опирающуюся на некоммунистическую часть бюрократии, на дельцов и спекулянтов, военных и т. д. Этот исход я считаю весьма вероятным, так как другой --вступление на путь уступок демократии -- очевидно Лениным никогда принят не будет. Однако, нам сообщают, что среди сторонников политики уступок капитализму уже раздаются голоса о том, что изменению экономики должно соответствовать изменение надстройки в смысле политической свободы.

Обратите внимание на помещенное в "Воле России" (1-го и 2-го июня) письмо ЦК эсеров. Оно интересно тем, что рекомендует партии нашу тактику использования в борьбе с большевизмом "легальных возможностей", и прежде всего участия в Советах.

Думаю, что останусь здесь не менее двух месяцев. Стало быть, сюда мне можно посылать и деньги из Швейцарии.

[...]

ПИСЬМО П. Б. АКСЕЛЬРОДУ

24 июня 1921 г.

Дорогой Павел Борисович!

Мои дела обстоят хорошо. При первом же осмотре здешний профессор (один из лучших германских специалистов) сказал мне, что меня можно излечить, но что на это потребуется не меньше 3 месяцев, так как дело не столько в туберкулезе верхушек обоих легких, который, по его мнению, уже идет на убыль и скоро, может быть, зарубцуется совсем, но в хроническом катаре легких, при продолжении которого процесс может легко возникнуть в новом пункте. Поэтому он считает нужным ликвидировать этот катар и считает, что это -- при условии трехмесячного пребывания -- вполне возможно. Сегодня я у него был во второй раз, и он с удивлением констатировал большое улучшение в моем состоянии на протяжении 8 дней, что дает ему надежду на то, что дело излечения пойдет весьма быстро, "Sie sind auf dem besten Wege"490, -- резюмировал он. Это подтверждается не только субъективным состоянием (чувствую себя очень бодро, как давно уже не чувствовал), но и исчезновением бацилл Коха в мокроте и даже прибылью в весе (всего два фунта, но со мной, кажется, это в первый раз за 20 лет происходит). Так что, в общем, могу быть доволен, хотя монотонность здешней жизни убийственная.

Сегодня получил письма из России. Из моих родичей выпустили только сестру Женю и Володю, обоих в общем болезненном состоянии. Жене, выдержавшей воспаление легких, пришлось лечь в санаторию. Лидия получила свидание с Федором Ильичем в Петербурге: он тоже две недели болел в тюрьме, очень исхудал и пессимистически смотрит на свое положение, думая, что просидит уже до самого конца большевизма. Возможно, однако, что будет иначе. Рожков, которого арестовали одновременно с ним, был внезапно привезен вечером из тюрьмы в ЧК, где ему объявили, что освобождают, и предложили автомобиль для отправки домой, а предварительно председатель ЧК просил его ответить на вопрос, как он смотрит на новую экономическую политику Ленина и что он думает о возможностях соглашения коммунистов с социалистами и о разделе власти между ними. Рожков на последний вопрос ответил, что он, в общем, держится более правой позиции, чем ЦК, и что лично он считает, что "ничего доброго из этого не выйдет, так как момент для этого упущен".

Товарищи пишут о быстро подвигающемся разложении коммунистической партии. Часть пролетарских элементов в Москве образовали новую "социалистическую партию рабочих и крестьян" с программой "власть Советов, но не партии"; в этой партии преобладают люмпенские (по идеологии) и демагогические элементы (в том числе много подозрительных в смысле антисемитизма). От этой "внешней" оппозиции протягиваются нити к той "рабочей оппозиции"491, которая внутри самой коммунистической партии борется за "демократизм в партии" и которая смущена политикой уступок капитализму.

Очевидно, главное значение этих "оппозиций", углубляющих разрыв между Лениным и пролетарскими и люмпенскими массами, это то, что они его будут еще более толкать на путь бонапартизма. То, что говорила Вам Меринг, верно относительно слоев крестьянства, наиболее "нейтральных" по отношению к большевизму. Если б Ленин лично был более "эгоцентричен", он бы за эти два года уже мог создать себе в деревне действительную "наполеоновскую легенду"492 в этом духе: ему бы стоило только больше рекламировать себя перед мужичками. Надо отдать справедливость, что он до сих пор мало об этом заботился и упустил не мало случаев для саморекламы на счет партии в целях создания легенды о "мужицком заступнике". Тут, как и во всей его политике, партия заслоняла его от масс. Но теперь именно настает, по-моему, момент, когда он вынужден устранить партийный барьер, чтобы опереться прямо на (мелкобуржуазные) массы. Это и есть момент 9-го термидора, когда ведь Робеспьер активно пытался освободиться от своей маленькой партии --"Комитета общественного спасения"493. Робеспьер на этом сломал себе шею. Посмотрим, сумеет ли Ленин избежать этого финала и стать во главе термидорской ликвидации революционного периода, вместо того чтобы быть ее жертвой.

Дела "Вестника" как будто идут хорошо. Далин объехал прибалтийские государства, чтобы наладить более обильную переправу газеты в Россию, и пишет, что достиг благоприятных результатов.

В Берлине на пути в Париж находится бежавший из России молодой активный товарищ (Чижевский), член нашего Украинского областного комитета (из правого крыла).

Чхеидзе и Рамишвили в Берлине не остановились. А в Варшаве были чествуемы польскими "государственными людьми" самого скверного сорта. Ни в их заявлениях в Варшаве, ни в заявлениях Жордания в Брюсселе нет и намека на связывание судеб Грузии с судьбой России, ни намека на русскую демократию.

Я перед Вами очень виноват: мое длинное письмо к Вам я оставил среди бумаг, оставленных мною в Берлине (в чемодане, который находится на хранении у Евы Львовны). Так что смогу Вам вернуть его только по возвращении в Берлин, но обещаю не забыть это сделать.

Деньги из Цюриха пришли, но я еще не мог их получить, потому что здешние почтовые педанты требуют паспорта, а я оставил свой в Берлине, чтобы мне выхлопотали продление Aufenthaltsbewil-ligung494. Но это ничего: мне пока они не нужны, а паспорт должен скоро прийти.

Как себя чувствуете на новом месте? Жму крепко руку.

Ю.Ц.

ИЗ ПИСЬМА Н. Е. ЩУПАК

28 июня 1921 г.

Дорогая Надежда Евсеевна!

Сижу целый месяц в своей "одиночке", и мой профессор обещает не выпустить меня раньше конца августа. Впрочем, пока он доволен мной: говорит, что процесс исцеления идет быстрее, чем он ожидал. Это, по-видимому, потому, что я веду примерный образ жизни, удивляя этим даже своих немцев-сопансионеров: из них никто не вылеживает всех положенных сроков, как я, жертвуя всеми здешними немногими соблазнами: "концертами" тощего оркестра в курзале, five o'clock tea495 в кафе и танцевальными вечерами по субботам и воскресеньям в соседнем трактире. Я один никуда не хожу и в результате даже увеличился в весе на целых два фунта.