Совсем другой дракон - Рэйчел Аарон

Он умолк. Императрица-Мать что-то держала в руках. Она прошла в свет одинокого фонаря, и Джулиус увидел ребенка. Девочку, чуть старше младенца, с чернильными прямыми волосами. Она была в полосатых леггинсах и лиловом свитере с вышитым на груди голубем. Хоть одежда была человеческой, ребенок человеком не был. Джулиус еще не видел маленького дракона в облике человека, но девочка не могла быть никем иным. От нее пахло его кланом. Ребенок поднял глаза — большие красивые глаза, которые сверкали, как золотые монеты, в оранжевом свете фонаря — и он, наконец, понял.

— Нет, — прошептала Челси, лицо было пепельно-бледным, когда она повернулась к Бобу. — Что ты сделала?

— Похоже, вопрос нужно повернуть, — Императрица-Мать стучала по земле тростью, сжимая его кривой ладонью, крепко прижимая девочку к боку. — Что ты сделала, дочь Хартстрайкер?

Челси скривилась, нервно взглянула на Сяна, но он уже не смотрел на нее. Он глядел на кроху-дракона, будто таких еще не видел.

— Кто это?

— Вижу, шок ее предательства ослепил тебя, мой император, — сказала печально Императрица-Мать. — Позволь прояснить ее преступление.

Она махнула тростью с золотой ручкой на Фредрика, который удивленно смотрел на ребенка. Последовала магия. Капля, даже заклинанием не считалась, но иллюзия Фредрика уже едва держалась, и этой капли хватило, чтобы убрать фальшивые зеленые глаза. Он выругался от укуса магии, и все стало хуже, потому что Цилинь посмотрел на него, и скрыть правду уже нельзя было.

— И ты? — прошептал он, глядя на отражение своих золотых глаз, а потом повернулся к Челси. — Что это?

В его голосе не было обвинений, гнева. Он звучал растерянно. А еще испуганно, он явно рассчитывал, что Челси что-то скажет, объяснит то, что он видел, но Челси даже не могла смотреть на него. Императрица заметила это и пошла в наступление.

— Я предупреждала, — сказала она, сжимая девочку так крепко, что она ерзала. — Я говорила тебе, что Хартстрайкер использует нас. Теперь мы видим, как, — она оскалилась. — Дочь не ушла далеко от матери.

Император поднял руку, заглушая ее. Он не сводил взгляда с Челси.

— О чем она говорит?

Челси судорожно вдохнула. Еще раз, словно не могла найти слова, и еще. Императрица лишила ее шанса.

— Она была беременна, — сказала старая драконша. — Потому она убежала, и потому она не принял бы твое прощение сейчас. Даже она знает, что за такое преступление нет прощения. Она украла твоих детей, мой император. Она врала тебе, забрала их на гору Бетезды в Америке, где они жили как Стыд Бетезды, — она указала тростью на Фредрика. — Твой сын работает как слуга Джулиуса Хартстрайкера. Твой старший сын.

— Нет, — Цилинь отпрянул на шаг. — Этого не может быть.

— Это так, — твердо сказала императрица. — Посмотри на него, великий император, и пойми сам. Увидь своими глазами, что она забрала у нас.

Она указывала на Фредрика тростью, пока Цилинь не отвел взгляд от Челси. Он повернулся к Фредрику. Тот глядел в ответ, золотые глаза смотрели в глаза его отца. Лицом к лицу, золотые глаза против золотых. Было невозможно не заметить, как они были похожи. Только слепой не заметил бы семейного сходства, но император старался не видеть. Он повернулся к Челси.

— Это правда?

Она опустила голову и молчала, это разозлило его сильнее.

— Он — твой сын, Челси?

Все теперь смотрели на нее, но, хоть на ее опущенном лице был заметен страх, ее голос был четким, когда она сказала:

— Да.

— Но это невозможно, — отчаянно сказал Цилинь. — Я еще жив. Есть лишь один Цилинь, — он схватил Челси за плечи. — Скажи, что ты врешь! Скажи, что он не…

— Не могу! — закричала Челси, вскинув голову. — Я не могу больше врать, Сян. Фредрик — мой сын, первый в моей кладке, — она глубоко вдохнула. — И твой.

Весь мир затих. На Небесных путях не был машин, на улицах не было людей, как и шума из города. Даже река утихла, ждала, пока Золотой Император осознает, что это значило.

— Нет, — тихо сказал он, отпуская плечи Челси и отшатываясь. — Нет.

— Да, — Императрица-Мать хмуро глядела на Челси, не скрывая ненависти. — Наш род уничтожен. Работа поколений, сотни тысяч лет магии, пропала. Ты теперь последний Золотой Император, — она оскалила желтые зубы. — Это все ее вина.

Это заходило слишком далеко, но Джулиус не успел защитить сестру. Цилинь уже упал на колени на разбитой улице, и когда он рухнул, цунами магии дракона поднялось к нему. Это давление Джулиус ощущал до этого на горе, но тут оно было намного сильнее, росло с каждой секундой. А потом, когда он подумал, что хуже быть не может, давление треснуло.

С момента как Цилинь прибыл на гору, Джулиуса предупреждали, что могло произойти, если император разозлится. Он думал, что понимал опасность. Он даже думал, что испытал ее сам. Но до этого такого не было, только теперь Джулиус понял, что не знал. Не было ничего — магии, дракона или какой-то силы, какую он ощущал раньше — что могло подготовить его к волне несчастья, которая обрушилась на них с магией Цилиня.

Дело было не в том, что земля дрожала, а в том, как. Она двигалась, как было нужно, чтобы ударить по слабым местам в опорах Небесных путей. Даже так опоры не просто сломались. Они рассыпались, как гнилое дерево, оставив стальные стержни, отлетая большими кусками на землю, как булыжники перед оползнем.

Без опоры мосты Небесных путей стали выгибаться, плиты под зданиями, дорогами и тротуарами верхней части СЗД трещали и соскальзывали на город внизу. Они упали бы на голову Джулиуса, но, пока он застыл и наблюдал за разрушением над ним, другие драконы слушались инстинктов. Когда Джулиус понял, что стоит убегать, Челси уже кричала:

— Иди!

Она врезалась в него, как поезд, сбивая его за секунды до того, как кусок Небесных путей размером с грузовик рухнула туда, где он стоял. И он был только первым. Целые здания рушились, Небесные пути не выдерживали под ними. В этот раз Джулиус не застывал. Он уже бежал, ноги едва касались земли, он несся по пустой парковке к безопасности реки, нырнул в быструю воду за каменистым берегом.

Холод ноябрьской воды чуть не сковал его, лишив чувств. Жуткий миг он барахтался вслепую в темном потоке, а потом его ноги нашли землю. Он вырвался из воды, вдохнул. Когда он повернулся посмотреть, что случилось с другими, он увидел лишь пыл.

Пустая парковка пропала, ее раздавил огромный кусок города сверху. Джулиус