Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   Они посмотрели друг другу в глаза одновременно. Полина с усилием улыбнулась, но улыбка ей не удалась: глаза остались серьезными, и в них была безнадежность.

   - Ты не первый засранец, с которым я дружу, пресветлый князь, - сказала она. - Вчера я это все уже знала. Я знакома с Алисой много лет.

   - Твое милосердие страшнее твоего гнева, друг мой, - задумчиво сказал князь. - Но благодарю тебя. Я постараюсь не быть засранцем больше, чем уже стал.

   "Не курю" Макса кончилось на третьей затяжке Марины. Он попросил сигарету, отказался от зажигалки и прикурил прямо от воздуха. Сперва закашлялся, но потом вспомнил, что делать. Марина с интересом смотрела на него и ждала. Ждать пришлось недолго. Глядя на огонь сигареты, Макс сказал:

   - Это ведь полностью моя вина. По большому счету, ее здесь вообще не должно было быть.

   Марина не спеша затянулась еще раз.

   - Хотите рассказать подробности, или...?

   - Почему бы и нет, - пожал плечами Макс. - Это ведь и вас, получается, касается.

   И он рассказал, как дом Утренней Звезды решал, что делать с Алисой, как она не пришла ни на одну из встреч. Исиан знал о ее сложностях с пониманием социальной жизни в Саэхен, связывал их с грубым обращением в доме Золотой Бабочки и не мог не попросить кого-то пригласить Алису защитить себя и показаться другим. Но она все равно не появилась и настроила этим против себя всю Утреннюю Звезду, как будто мало было того, что она устроила на Земле. А потом отец вернулся с совета Созвездия и привез рассказ о ее подвигах в космическом мире, где она была задолго до того, как нашла Землю. Макс тоже жил и работал там, и странно, что в папке не нашлось места для его истории. Тогда, давно, он сперва пытался ее уговорить вернуться, но она хотела летать, летать и только летать, и никакие доводы ее не могли убедить, что Созвездие не примет их вместе с этим новым опытом, им обоим выбелят лица и выгонят. Но Максу даже в страшном сне не могло присниться, как все обернется на самом деле. О суде он тоже рассказал. Как не смог сперва заставить совет Дома пригласить Алису, потом отложить рассмотрение под любым предлогом, а затем просто опоздал вернуться и забрать ее с собой до того, как случилось непоправимое.

   - Я вот чего не понимаю, - Макс затянулся. Сигарета была третьей или четвертой, но никотин он пробовал и раньше, да и собрать заклинание, если вдруг реакция проявится, он смог бы до того, как ему станет совсем плохо. - Отец всегда к ней хорошо относился. Когда я делился с Алисой нашим языком, я был молод и излишне самоуверен и по небрежности дал не только его. Отношения с донором - это всегда немного особая история, но в ее случае, похоже, вышло так, что Алиса вместе с языком получила немного меня, каким я был в ваши шестнадцать. В том числе часть моего восприятия отца. Он ведь действительно был героем Созвездия, пока я рос... Как раз незадолго до появления Алисы моя мать навсегда ушла из Созвездия, и у меня остался только отец. Мне далеко не шестнадцать, и наши отношения не раз менялись, как это всегда бывает между родителями и детьми, разве что наши не стареют так быстро, как ваши, - Макс улыбнулся уголком губ. - Но с Алисой иначе. Каждый раз, когда Лись говорит на нашем языке, она невольно обращается к этому моему опыту. Об этом ей никогда не говорили, потому что это могло ее обидеть и задеть, она ведь была полноправным членом Дома, но я видел, как этот факт учитывали в своих решениях и отец, и другие старшие маги Утренней Звезды. Если подросток артачится и не приходит на встречу, где он должен быть, кто-то из взрослых всегда идет за ним и говорит с ним столько, сколько надо для того, чтобы он вспомнил о своих обязанностях перед сообществом и собой и набрался мужества выслушать, что ему хотят сказать. А тут с ней обошлись жестче, чем с любым другим, к кому у совета Утренней Звезды были вопросы. И как будто забыли все то, чему сами нас всех учили.

   - Макс, а ты не думал узнать, кого отец посылал за Алисой, если посылал? - задумчиво спросила Марина.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   Макс задумчиво качнул головой.

   - Нет, но я и так могу назвать, кого именно. Скорее всего, это была Тесса. Мы втроем дружили со школы. Точнее, сперва дружили мы с Тессой, а потом появилась Алиса. Это было бы логично, потому что от друга можно принять большее давление и не обидеться на прямую просьбу прийти. Тесса, кстати, после школы долго выбирала, куда идти - к нам, в Утреннюю Звезду, или в дом Золотой Бабочки, но Гинис почему-то выбрал Алису, а может, ему ее навязала школа, я не знаю, и Тесса тогда пошла к нам.

   - Ты упоминал ее, когда рассказывал про суд. И что, она защищала Алису, как верный друг? - что-то в тоне Марины задело Макса, но он слишком устал, чтобы отследить, что именно или попросить повторить.

   - Знаешь, нет, - задумчиво ответил он.

   Он хотел спросить, что именно вызвало беспокойство Марины, но тут их прервал Иджен, пришедший сказать князю, что в приемной ждет глава пресс-службы с редактурой речи для встречи с очередной комиссией, нагрянувшей в край уличать наместника в нарушении прав человека в ходе летнего суда. Макс с радостью задержался бы еще и продолжил разговор и с Мариной, и с Полиной, но его зачем-то срочно захотела увидеть Ранда, и ему надо было идти к ней. Марина дала сайху на прощание свою личную визитку, отмахнувшись от извинений и объяснений, почему у Макса нет номера коммуникатора. Она заверила его - мол, знаю, что ты тоже инопланетянин, хоть и не сааланец, и общие бытовые привычки уже не удивляют.

   Макс никогда не видел Ранду такой. Она была в гневе и даже не пыталась скрывать эмоции. Впрочем, они говорили вдвоем, так что она могла себе позволить несдержанность, не опасаясь выйти за рамки приличий и причинить боль другим участникам миссии. Конфликтная ситуация всегда тяжела для всех участников, и если не сдерживать гнев и злость, то можно слишком сильно ранить друг друга, до временной или окончательной невозможности совместной работы. Разумеется, Ранда узнала о его послеобеденных занятиях еще до того, как Алиса вышла из кабинета князя и упала в обморок.

   - Макс, я не понимаю твоего самоуправства. У меня складывается впечатление, что ты или не понимаешь последствий твоих частных сношений с саалан, или хочешь погубить работу всей миссии. Тебе совсем не жаль ни нашего времени, ни жизни Алисы? Ты хоть подумал, что с ней станет, если мы вынуждены будем уйти? Я не уверена, что ты уже не довел до этого, но доведешь непременно, если продолжишь. Поэтому я не оставлю для тебя такой возможности.

   Макс вздохнул. Конечно, он понимал, что ему это скажут. Да, сама идея пойти к Хайшен и говорить с ней, когда отношения между Созвездием Саэхен и империей Белого Ветра даже формально не установлены, - нарушение субординации. Его поступок может быть воспринят крайне неоднозначно, особенно с учетом той роли, которую сыграла позиция Академии в развитии конфликта между саалан и местными. Ну а решение идти на встречу, касающуюся отношений между наместником и, как теперь точно выяснилось, его подзащитной, но не вассалом, и вовсе сложно определить иначе чем вмешательство в дела Озерного края. При этом для саалан он здесь не сам по себе и даже не просто член миссии. Именно он сын принца Дома, к которому принадлежала Алиса. И вникать в тонкости отношений сайхов между собой сааланцы вряд ли будут. Макс даже не пытался начать объяснять Ранде, что беспокоиться за Алису, пока она у саалан, точно не надо. Отчасти потому, что опасался быть слишком хорошо понятым. Сам он считал, что ей будет безопаснее среди саалан, чем среди его соотечественников. Но изменить решение руководителя миссии он все равно попытался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   - Ранда, я понимаю твой гнев и признаю, что мои действия действительно были не настолько осмотрительными, как ты ожидала от меня, с учетом моего опыта и знаний. Ты сама упомянула Алису, и я не мог поступить иначе. На мой взгляд, с точки зрения саалан решение игнорировать беды родича, отдав Алису ее собственной судьбе, выглядит гораздо хуже, чем попытки вмешательства в ее обстоятельства. Да, я говорил с досточтимой Хайшен. То, что она сейчас делает для Алисы, очень схоже с действиями наших наставников и воспитателей, и эта женщина не хочет ей зла. Да, я помню, что она ведет дознание в крае, но как наставник и воспитатель, она исходит из своего понимания блага Алисы, и наша с ней беседа, по меркам саалан, наше частное дело. Да, я последовал ее рекомендации и сегодня присоединился к совещанию узким кругом у наместника края. Но на этой встрече шла речь об одной из нас, и кто-то должен был защищать там Алису. Почему бы этим кем-то не стать мне? Ведь я знаю ее лучше, чем любой другой из миссии и, возможно, даже в Доме. Мое присутствие не было официальным, и Димитри это понимает не хуже нас с тобой. И скажу тебе, что, говоря о вмешательстве в дела саалан и рисках для самого существования миссии, неплохо бы и тебе вспомнить, как мы все провели зиму. Прости меня за сказанное, я ни в коем случае не хотел бы, чтобы это звучало как обвинение, и в моем положении это выглядело бы странно, но я знаю, откуда у тебя список тех людей и их семей. И понимаю, что, провожая их в Николаевский дворец и строя порталы за пределы города, а то и края, мы не просто вмешивались во внутренние дела империи Белого Ветра. Мы прямо и непосредственно вставали на пути их церкви. Мы мешали отправлению их правосудия, Ранда. Пусть оно было неправедным, но это их закон. И даже сказать, что мы были беспристрастны и старались помочь всем, ты не сможешь, потому что Созвездие всегда выбирает наиболее ценных для будущего культуры, а тех, кому повезло меньше, лишь оплакивает. Если это не вмешательство в социальный и исторический процесс, то я тоже чист. Я считаю, что, заботясь об Алисе, я не выхожу за рамки допустимого для участника миссии и помогаю торжеству разума и гармонии Вселенной. Мы с саалан должны лучше понять друг друга и постараться стать ближе, потому что других собратьев по Искусству у нас нет. И их вовлеченность в судьбу Алисы может в этом помочь.