Левая рука тьмы: Левая рука тьмы. Планета изгнания. Гончарный круг неба. Город иллюзий - Урсула Ле Гуин

Он чувствовал себя выжатым, когда же конец? Очевидно, доктор не помнит о фотографии лошади, не помнит разговор о той фотографии. Он уже в новом настроении, с которым не связаны все его воспоминания.

Доктор расхаживал взад и вперед по комнате, говоря громче обычного:

— Итак: а) вы видите сны по приказу и поддаетесь гипнозу, б) вы великолепно реагируете на усилитель. Поэтому мы сможем работать вместе, быстро и эффективно, без гипноза. Я предпочитаю работать без гипноза. То, что мозг делает сам по себе, бесконечно интереснее и сложнее, чем любой его ответ на химическое стимулирование. Поэтому я и разработал усилитель, чтобы дать мозгу возможность самостимуляции. Созидательные и терапевтические ресурсы мозга, бодрствующего или спящего, практически бесконечны. Если бы только подобрать ключи ко всем замкам! Власть одних только сновидений огромна!

Он рассмеялся своим жизнерадостным смехом.

Орр почувствовал неловкость: слишком близко к истине.

— Я уверен, что ваше лечение идет теперь именно в этом направлении. Нужно использовать ваши сны, чтобы победить их. Встретить ваш страх и с моей помощью покончить с ним. Вы боитесь собственного мозга, Джордж. С таким страхом не может жить ни один человек. А вы и не должны. Вы не знали, как использовать собственный мозг, как обратиться к нему за помощью, воспользоваться им в созидательных целях. Вам нужно лишь не скрывать от себя свою умственную мощь, не подавлять ее, а высвободить. Мы сделаем это вместе. Разве я не прав?

— Не знаю, — ответил Орр.

Когда доктор говорил об этой его умственной мощи, Орр на мгновение подумал, что Хабер имеет в виду его способность изменять реальность. Но если бы он имел в виду это, разве он не сказал бы ясно? Зная, что Орр отчаянно нуждается в подтверждении, он не отказал бы ему.

Сердце Орра упало. Наркотики выбили его из эмоционального равновесия, он это знал, и поэтому пытался контролировать свои чувства. Но это разочарование сильнее его контроля. Теперь он понял, что позволил себе слабую надежду. Вчера он был уверен, что доктор знает о замене горы лошадью. Но Хабер постарался скрыть свою осведомленность. Несомненно, он был не способен признаться в этом даже самому себе.

Орр сам долго не мог поверить, что совершает невозможное. Однако он надеялся, что Хабер, зная содержание сна, присутствует при нем, в самом центре, может заметить изменения, может помнить их и подтвердить.

Плохо. Выхода нет. Орр оставался там, где был уже много месяцев — в одиночестве, — зная, что он безумен, и зная, что он не безумен, в одно и то же время. Вполне довольно, чтобы сойти с ума.

— А может, вы дадите мне постгипнотическое внушение не видеть эффективных снов? Поскольку вы предположили, что я могу… так я избавился бы от наркотиков, по крайней мере, на время.

Хабер сел за стол, сгорбившись, точно медведь.

— Сомневаюсь, чтобы оно подействовало, даже на одну ночь, — сказал он просто.

И вдруг он загремел снова:

— Разве это не то же бесплодное направление, в котором вы уже двигались, Джордж? Наркотики или гипноз — это все подавление. Вы не сможете убежать от собственного мозга. Вы видите это, но не хотите согласиться. Все в порядке. Подумайте. Вы дважды вот на этой кушетке видели сны. Плохо было? Кому-то принесло вред?

Орр покачал головой, слишком расстроенный, чтобы отвечать.

Хабер продолжал говорить, и Орр заставил себя его слушать. Доктор говорил теперь о мечтах, о получасовых циклах сновидений, об их использовании и ценности. Он спросил, какой тип мечтания ближе Орру.

— Я, например, — сказал он, — часто мечтаю о героизме. Я спасаю девушку, или товарища-астронавта, или осажденный город, или целую обреченную планету. Мессианские мечты, мечты о добрых целях. Хабер спасает мир! Они очень забавны — пока я держу их там, где им положено быть. Всем нам надо немного прихвастнуть, пусть в мечтах, но когда мы начинаем ориентироваться на них, тогда параметры реальности становятся для нас системами. Затем есть тип мечтания «остров Южного моря». Им предаются люди средних лет. И тип благородного мученика, и различные романтические фантазии юности, и садомазохистские, и так далее. Большинство людей отдают дань сразу нескольким типам. Мы почти все хоть один раз смотрели на арене цирка в глаза льву или бросали бомбу в своих врагов, или спасали девственницу с тонущего судна, или писали за Бетховена его Десятую симфонию. Так какой стиль вы предпочитаете?

— Уход… бегство, — сказал Орр.

Ему пришлось собраться с мыслями и ответить этому человеку, который старается помочь ему.

— Вас тяготит работа, ежедневная рутина?

Хабер, казалось, не верил, что Орру может нравиться его работа. Несомненно, Хабер обладал большим честолюбием и ему трудно было поверить, что у кого-то оно может отсутствовать.

— Нет, скорее город, толпа. Слишком много людей. Заголовки. Вывески…

— Мечтаете о Южных морях? — спросил Хабер со своей медвежьей улыбкой.

— Нет. У меня не очень богатое воображение. Я мечтаю о хижине где-нибудь за городом, может быть, на Береговом хребте, где еще остались старые леса.

— Пытались когда-нибудь купить?

— Земля, даже самая дешевая, в Заповеднике Южного Орегона стоит тридцать восемь тысяч долларов за акр, а с видом на берег возрастает до сорока тысяч.

Хабер присвистнул.

— Я вижу, вы обдумываете это всерьез. Однако, вернемся к вашим мечтам. Слава богу, за них не нужно платить. Не хотите ли еще сеанс? У нас осталось полчаса.

— Не могли бы вы…

— Что, Джордж?

— Заставить меня не видеть сны?

Хабер начал один из своих красноречивых отказов.

— Как вы знаете, испытываемое под гипнозом исключает все направления, в том числе те, что у людей обычно заблокированы. Снять этот блок, значить дать вам слишком много различных направлений. Я могу руководить вашими снами, но не хочу, чтобы вы полностью отказались от снов. Я хочу, чтобы вы подробно рассказывали о каждом сне. Хорошо? Вы знаете, что можете доверять мне. Я здесь, чтобы помочь вам. Я не прошу у вас слишком много. Я подталкиваю вас, но не слишком сильно или быстро. У вас не будет никаких кошмаров! Поверьте, я не меньше, чем вы, хочу разобраться и понять. Вы разумный человек, с вами легко работать, к тому же вы мужественны. Мы преодолеем это. Верьте мне, Джордж!

Орр не вполне верил Хаберу, но тот был непреклонен, как проповедник, к тому же Орр хотел верить ему.

Он ничего не сказал. Он снова лег на кушетку и подчинился прикосновению большой руки к своему горлу.

— Прекрасно! Вот и вы! Что вам снилось, Джордж? Подавайте горячее, на вертеле!