Попугай с семью языками - Алехандро Ходоровский

— Зачем двух? Разве мы не компаньоны? Разделим одну на двоих. Не стоит все усложнять.

— Правильно!

И они обнялись. Затем, мурлыча каждый свое и посмеиваясь, взялись за изготовление ручных носилок для переноски кейса.

Все ждали, что Белая Змея взберется по семи ступенькам, выдолбленным в деревянном идоле, — его украсили ветками магнолии — заговорит на забытом языке, вступит в беседу с Верховным Существом, воспарит ввысь. Но Мачи поставила тело Американки на колени перед первой ступенью. С языком, прикрепленным к дереву колючкой, она впитывала мудрость старого божества. Четыре дня она не принимала ни воды, ни пищи. Четыре дня гуалы водили вокруг нее хоровод, наблюдая за священнодействием, распространяя в воздухе едкий запах пота. Обнаженные воины все убыстряли свои движения, не смыкая глаз ни на секунду. А дальше, в лесах и долинах, пели и танцевали два миллиона индейцев. От топота их сандалий дрожала земля. Сидя на корточках вокруг Реуэ, локоть к локтю, сражаясь со сном, Лаурель, Боли, Толин, Акк, Хумс, Деметрио, Га, а также Карло Пончини, присоединившийся к группе, когда Зум занял его место, ожидали захода солнца и начала преображения.

Мачи прибегла к последней хитрости: дальше — она знала — все пойдет само. Она отъединила язык Американки от ствола, расположила перед идолом двенадцать кувшинов с чичей и размашистыми жестами (при виде их пляска прекратилась) повелела женщине преодолеть семь ступенек. Пока новая колдунья делал первые шаги с кровоточащим языком во рту, старуха уселась рядом с членами Общества и притворилась, будто впадает в транс, чтобы спокойно управлять послушным ей телом. Американка поднималась наверх, пошатываясь от налетевших вихрей энергии. Мачи приходилось бороться не только с внешними искушениями — стремлением к власти, славе, богатству, — но и с душой этой несчастной, ковыляющей, как подстреленная орлица: «Ты — моя мать, моя воля, мой путь. Верь мне. Будь со мной до конца». Еще один повод для тревоги: собственные органы Мачи быстро приходили в негодность. Сил и энергии почти не оставалось. Плоть ее агонизировала, и каждый вздох мог обернуться предсмертным хрипом. Но надо было выстоять. Если она сдастся, то магический процесс, лишенный своего истока, заглохнет. Итак, борьба за жизнь и управление Американкой, стойкой к земле, воде, воздуху и огню. Вот она уже у головы идола. Теперь надо сделать так, чтобы женщина казалась парящей в воздухе. Она сама могла бы это сделать без труда, но ступни белой женщины были слишком нежными: каждый следующий шаг становился настоящей пыткой. Мачи заставила ее запеть на непонятном наречии, тут же на ходу изобретая слова. Гуалы остановились, тишина заполнила долину. Это словотворчество было необходимо, чтобы внимание всех не задерживалось на ногах Белой Змеи. Тело Американки выше пояса завертелось с головокружительной быстротой, в то время как ноги нащупывали острые выступы — продолжение лестницы, — прикрытые белые цветами и невидимые снаружи. Когда Белая Змея пошла по ним — ценой страшной боли, — все подумали, что она действительно плывет по воздуху. Индейцы упали на колени. Даже белые поверили в чудо. Новая Мачи звала их! Восемь человек повалились на спины и, оборвав светлую пуповину, покинули свои тела, чтобы найти пристанище внутри Американки. Старуха все еще боролась со смертью: несколько мгновений — и она бросит все, оставит в покое утомленную плоть.

Члены Общества Клубня — беззащитные, но беспокойные, — образовали единую духовную сущность. Мачи со вздохом удовлетворения умерла; на губах ее застыла улыбка. Половина ее души тоже вошла в тело Американки, воссоединившись со второй половиной и затем — с остальными душами. Бесконечная жизнь клокотала внутри них. Утратив все признаки и формы, имена, прошлое и будущее, они стали лепестками цветущей розы. Серебряные нити их заплелись в косу, пробившую череп и жадным ростком устремившуюся к небесным пространствам. Вся земля дарила им свою энергию, чтобы в случае надобности они могли пересечь Вселенную из конца в конец. Там, за пределами галактики, лежала черная дыра, все втягивающая и ничего не выпускающая, — царство Пиллана, бога потрясений, бедствий и катастроф.

Став чистой мыслью, они начали призывать Зверя — и без страха ощутили, как он многоцветной бурей летит по темному туннелю, замышляя преступные деяния, готовый поглотить Космос. Одним толчком они очутились в сердце Зверя, упиваясь огненной жидкостью. Вместо порабощенных душ он обнаружил могучую пустоту, увлекающую его к земле…

Стоя на вершине Реуэ, Белая Змея, потряхивая рыжей гривой, раскинув руки в виде креста, исторгла из себя энергию Бога-Дьявола. Полторы тысячи Гуа со сладострастными стонами приняли ее в себя и немедленно передали в долину- миллионам арауканов. Индейцы сделались одним существом, из их глоток вырвался голос:

— Мы захватили Пиллана! Теперь бог землетрясения и войны — это мы!

Души белых людей, по-прежнему связанные друг с другом, разошлись по своим телам. Белая Змея испустила желание в сторону гор. Те затряслись, а за ними — вся страна. Вулканы плевались лавой, в земле раскрылись бездонные трещины, по долинам прокатились волны и неимоверных размеров глыбы. Арауканы, под предводительством Американки, прыгали между расщелинами, седлали гребни волн, подстегивали валуны, словно домашний скот. Началось индейское завоевание.

Колоссальная лавина накрыла Редуксьон, унося с собой Реуэ. Сидя на семи ступеньках и голове статуи, Хумс, Акк, Га, Деметрио, Боли, Лаурель, Толин и Пончини перемещались в направлении океана. Лавина захлестнула лесок, в котором решил окончить свои дни Зум; его дерево одиноко торчало посреди ледяного потока. Толстяк сидел на ветке со скрещенными ногами и руками — неподвижный центр перевернутого мира. Хумс понял, что не в силах расстаться с другом. Все равно путешествие закончилось. Он прыгнул вниз и, увертываясь от острых кусков льда, попытался добраться до древесной кроны. Остальные продолжили свой путь к морю. Встреча лавины с соленой океанской водой породила гигантскую волну, умчавшую путников к Южному полюсу, в то время как арауканская рать плыла к Северному. Несмотря на адский шум, Толин наигрывал на пифильке прощальную мелодию.

ЭПИЛОГ

ЗВЕРЕК ИЗ ДРУГИХ ВРЕМЕН

Все должно меняться, чтобы