Это было в Праге - Георгий Брянцев

Но прежде чем отправиться в особняк Гоуски, уже получивший условное название «опорный бастион», она решила предупредить отца по телефону. Она позвонила из автомата. Ей ответил Глушанин. Он сказал, что отца нет в особняке, но его ждут с минуты на минуту.

Лукаш в это время находился на сборном пункте, где собрались представители боевых заводских отрядов. Беседовал с ними товарищ Давид, представитель Пражского комитета компартии.

— Оружия мало, — говорил он, — а нужно, чтобы в нем не было недостатка. Времени терять нечего. Можно и нужно вооружиться для выступления. Вооруженные немцы ходят по Праге еще небольшими группами и даже в одиночку. Надо смело нападать на них. Это первое. В городе много немецких складов оружия. Задача состоит в том, чтобы немедленно выяснить их местонахождение и овладеть ими. Это второе. Есть еще шанс. Я не знаю, насколько он реален, но мы его не намерены игнорировать. Оружие обещает подбросить Лондон. Я получил данные о местах, времени и сигналах для встречи английских самолетов, которые будут сбрасывать оружие и боеприпасы. Сейчас мы решим, кто и куда отправится на прием парашютов.

Распределение поручений заняло полчаса. Товарищ Давид привел в ясность, кто и какими транспортными возможностями располагает, кто в состоянии обеспечить охрану площадок, на которые будут сбрасывать груз. Только после этого он назвал места сброски и инструктировал, какие следует давать сигналы.

Лукашу, который располагал закрытым автофургоном и имел в своем распоряжении специальный отряд, товарищ Давид назначил место между Прагой и Колином.

Когда инструктаж закончился, вошел человек и попросил не расходиться: должен прибыть представитель военного руководства генерал Кутлвашер, который хочет сказать несколько слов.

Подпольщики переглянулись. Никому эта фамилия не была знакома.

Генерал явился в сопровождении человека, одетого, как и он, в штатский костюм.

Подпольщики внимательно разглядывали вошедших. Генералу, очевидно, не понравилось помещение. Здесь когда-то был склад тары, всюду громоздились пустые ящики. Генерал брезгливо окинул взглядом стены, потолок, наморщился, втянул ноздрями воздух и что-то сказал на ухо своему сопровождающему. Потом он прошел в самый конец помещения и осмотрел наглухо забитый лаз на чердак.

По всему было видно, что он не торопится. Один из рабочих, ни к кому не обращаясь, сказал громко:

— Что же, ребята, будем расходиться? Кажется, обо всем столковались?

Генерал Кутлвашер резко повернулся к нему.

— У кого нет времени, может идти.

В голосе его явно слышалось раздражение, и подпольщики это почувствовали. Как по команде, все до одного поднялись со своих мест.

— Так бы и говорили прямо.

— Нам всем некогда…

— Сейчас время на вес золота!

Генерал Кутлвашер, не ждавший такого отпора, побагровел.

— Позвольте! Что за расхлябанность, недисциплинированность? Вас зачем сюда собрали?

Товарищ Давид с невозмутимым спокойствием ответил на вопрос генерала:

— Товарищей собрал я. Они уже получили от меня необходимые указания.

— Так чего же вы от меня хотите, в конце концов? — генерал повысил голос.

— Абсолютно ничего, — ответил Давид. — Если люди вам не нужны, я их отпущу.

Кутлвашер прошелся между ящиками.

— Странно. Очень странно, — пробормотал он уже более спокойно. — Со временем все это выяснится… Хорошо, давайте побеседуем, господа. Я действительно хочу кое-чем поделиться с вами.

Тот, что объявлял о приходе генерала, вынул записную книжку и авторучку.

— Прежде всего, — начал генерал, — несколько слов о том, что такое восстание. Это слово за последние дни стало модным. Его можно услышать даже от дворника, модистки, прачки, маникюрши. Это слово склоняют на все лады и все, кому только не лень. — Он обвел взглядом присутствующих и продолжал: — Восстание не пикник, не прогулка. Это решающий этап борьбы, за которым следует или победа, или смерть. История человечества дала нам множество примеров того, чем кончаются восстания, руководимые некомпетентными в военном деле людьми. Они кончаются жестоким поражением повстанцев. Это всегда имело место, когда к руководству пробирались случайные люди.

— Пугать нас нечего, мы уже пуганые, — громко сказал Лукаш.

— Прошу воздержаться от реплик, — поднял голову один из спутников генерала.

Послышались сдержанные смешки, покашливание. Многие повернули головы в сторону Лукаша.

— Всякое военное выступление требует сплоченности, организованности, дисциплины, — продолжал свою речь генерал. — Без этого неизбежно поражение. На днях я принимаю на себя обязанности воинского начальника Праги, а поэтому хочу официально предупредить вас, как представителей заводских боевых отрядов. Во-первых, необходимо пресечь уже имеющие место в городе проявления бандитизма и анархии. — Рабочие недоуменно переглянулись. — Отдельные лица нападают на полицейских, на офицеров, избивают и разоружают их. Оружие при этом подпадает в руки темных элементов. Во-вторых, нельзя начинать восстание, не располагая достаточным количеством оружия. Идти в бой с пятьюстами винтовками, которые мы имеем, сущая авантюра. Надо ждать переброски оружия из Лондона. В-третьих, я запрещаю выступать наличием всех сил или отдельными отрядами без моего особого приказа. В-четвертых…

Что следовало в-четвертых, Кутлвашер сказать не успел. Он переполнил чашу терпения своих слушателей. Поднялся невообразимый шум. Часовые, охранявшие совещание, просунули в двери головы и предупредили, что голоса слышны снаружи.

Говорили все сразу.

— Старая песенка на новый лад!

— Почему мы раньше вас никогда не видели, господин генерал?

— Опять начинается петрушка!

— Как бить фашистов, это мы знаем получше вас.

Товарищ Давид попытался успокоить возмущенных рабочих, но сделать это было трудно.

— Будет ли мне дозволено высказать свое мнение? — спросил один из сопровождающих генерала.

— Конечно, майор Неханский, если оно кого-нибудь заинтересует, — ответил Давид.

Майор, которого, несмотря на его штатское платье, назвали по чину и фамилии, испуганно отшатнулся от Давида.

Воспользовавшись этой заминкой, встал Лукаш. Он поднял руку, прося тишины, и своим густым, уверенным голосом, которого нельзя было не слушать, заговорил:

— Товарищи! Скажу только несколько слов. Я не знаю, какое отношение имеют эти господа, — он сделал жест рукой в сторону генерала и его спутников, — к движению сопротивления. Выяснять это сейчас нам некогда. Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что объяснять нам слово «восстание» не имеет никакого смысла. Я, например, участник Октябрьской революции в России. Полком, в котором я служил, командовал простой солдат. Да и многими полками Красной гвардии командовали рабочие, крестьяне, а не профессиональные офицеры. Мы, а не офицеры разбили Деникиных, Колчаков, Юденичей, Врангелей и прочих палачей народа. Хорошо досталось и тем, кто у нас до сих пор ходит в генералах. Я говорю о людях вроде Сыровы и Гайда. Ну а выступать мы будем, когда нам прикажет не Кутлвашер, а Центральный комитет коммунистической партии. И чем скорее он нам прикажет, тем лучше. Оружие мы найдем. Мы отнимем его у врагов. Будем захватывать их оружейные склады. Будем разоружать и безжалостно истреблять эсэсовцев, гестаповцев, полицейских, жандармов, чиновников, фашистских солдат и офицеров. Миндальничать нечего. Довольно. Терпели шесть лет. А как вы нас назовете, господин генерал: бандитами или анархистами, — это ваше частное дело. Это нас мало волнует. Не так ли, друзья?

— Правильно!

— Верно!

— Не о чем толковать, пошли!

— Политграмоту мы тоже учили.

— Есть трибунал, есть закон, есть… — Кутлвашер осекся.

В сарае остались только он и его адъютанты.

В «опорном бастионе» в эту ночь собрался весь отряд Глушанина. Когда вошел Лукаш, группа бойцов сидела за длинным овальным столом в гостиной и попивала чаек из саксонских чашек Гоуски. Тут были Глушанин, Слива, Морава, Морганек, Божена, Гофбауэр. Вторая группа партизан уже подкрепила силы и отдыхала в отведенной для них комнате.

Лукашу бросилось в глаза обилие еды на столе. Здесь были куски ветчины, круги колбасы, банки с консервами и даже несколько бутылок вина. Откуда все это появилось? Запасы Глушанина и Моравы? Трудно поверить. Они сами перебивались с сухаря на сухарь.

Лукаш, сев рядом с Боженой, потрогал пальцем кружок колбасы. Спросил:

— Откуда свалилась эта манна небесная?

Божена рассмеялась.

— Экспроприация.

— Не понял.

— Экс-про-при-а-ция, — повторила по слогам Божена.

Дело раскрылось просто: Морганек, вместо того чтобы отвезти в пансион полученные им продукты, привез их в «опорный бастион».