Львёнок, который хотел выжить (СИ) - Бими Ева

— Погнали, Дон, — Майки, стоявший у двери, звал того на выход. Да, еще несколько неисследованных им компьютеров продолжали лежать в наполненном метаном здании, и Дон направился следом за младшим братом.

Они молча вошли в пустынное помещение, подошли к груде разбросанных системных блоков, и Дони занялся работой, с особой осторожностью подключая провода к разъемам питания.

По понурым плечам гения можно было без слов оценить отсутствие результата, на который они все так надеялись в очередной раз. Дон поднялся с колен, рассматривая лежавшую у его ног брендовую технику, и еле слышно выругался, признавая провал. Две неудачи подряд за один день словно выбили дух из его тела. Сейчас он пойдет к остальным, сухо и кратко скажет, что ничего не нашел, и только ближе к вечеру запрется в своей каморке, где будет до глубокой ночи разбирать и собирать приборы как единственное, что помогало ему не погрязнуть в гнетущих мыслях.

Звон разбившегося стекла заставил вздрогнуть плечи Донателло. Мозг уже сообразил в тот момент, что стекло не искрит и не вызовет закономерный взрыв, а рефлексы ниндзя толкнули его тело вперед на поиски источника звука.

В холле он увидел загадочно довольную улыбку Майки и разбитую им витрину.

— Майки? — Дон не всегда понимал поступки своих братьев, порой лишенные какой-либо логики, но младший таким вандализмом явно чего-то добивался от него.

— Мое проклятье — видеть влюбленные взгляды, — Майк развел в стороны руки, широким жестом демонстрируя себя, и продолжил: — и ты, мой яйцеголовый друг, явно влюбился в то металлическое яйцо.

Младший указывал пальцем на объект его былого пристального внимания. Дон с первых минут оценил то чудо, что находилось в стеклянном гробу на высоком постаменте, так бережно замурованном от всех внешних вредоносных факторов. Это была последняя модель радара с серийным номером «кей шестьсот шестьдесят». Идеальное творение, и таких больше не делают. Наткнуться на это технологическое диво было той еще несравненной удачей.

— Черт, если мы не утащим к нам эту детку, Дон, то я в тебе серьезно разочаруюсь.

Кивком заверив брата в согласии, Дони и сам не был готов к третьему разочарованию на сегодня. Бережно смахнув осколки с титановых пластин, в четыре руки братья переместили добычу домой.

Дома же гению пришлось уводить взгляд от Сью, чтобы не видеть, как тухнет надежда в ее теплых глазах, молча брать у девушек анализы крови и так же сухо сообщать, что показания результатов оказались в пределах нормы и опасности их здоровью нет.

И теперь ему необходимо было как можно скорее увести трейлер из этого метанового городка. Майк был рядом, сверялся с картой и прокладывал в навигаторе очередной маршрут. До самого вечера их пути он бесперебойно о чем-то говорил. Уж такая была особенность младшего брата — он считал, что в унынии недопустима тишина, оттого и вытравливал своим голосом все зудящие мысли в голове Донателло.

Трейлер был припаркован на небольшой лесной опушке, совсем рядом с дорогой. К вечеру все признаки отравления прошли, оставляя после себя лишь легкое головокружение, и Сью и Ева уже спали в своих комнатах.

Рафаэль отправился на поиски дичи, совсем не смущаясь сгущающегося сумрака, Майк ковырял палкой угли, подбрасывая дрова в огонь, чтобы после поджарить зефир, а Дони заперся в своей лаборатории.

Последствия сегодняшнего дня отдались в лидере, как и предполагалось, отрешенностью и молчанием. Сидя на поваленном дереве вдалеке от костра, он раз за разом прокручивал события в памяти.

Однажды в одном из туннелей канализации произошла утечка взрывоопасного газа. Как выяснилось позже, на самочувствии мутированных черепах он сказывался далеко не сразу и не с теми ожидаемыми последствиями: лишь только легкие головные боли и общая слабость, а вот вся мелкая живность, обитающая в туннелях, стремительно умирала от отравляющего метана. Газ не имел запаха, и даже сэнсэй не сразу учуял его, когда пары проникли и в их логово, лишь каким-то чудом не возгоревшись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И сейчас Леонардо негодовал. И вовсе не на Дони, хотя тот, косясь на него целый день виноватыми глазами, думал об обратном, видимо, потому, что это он был увешен датчиками, способными определить даже несварение желудка у пролетающего над ними голубя.

Леонардо испытывал гнев частично на себя, так как это была его ответственность — распределять задачи между братьями в обнаружении всех потенциальных угроз. И он должен был при первом же подозрении что-то предпринять. А он, чтоб его, продолжал таскать за собой Еву по всем этим залам, пока она вдыхала в себя эту дрянь.

Остаток его гнева был обращен на капризы судьбы, будь она неладна. Одна маленькая случайность — и все, что он так любил, поглотил бы огонь. Но он не мог предусмотреть всего. Никто не мог. И от этого он злился еще пуще на непрогнозируемые перипетии фатума. Визг тормозов, мокрая дорога — и пешехода сбивает машина. Забытые кем-то открытые ставни, грёбанная случайность — и выпавший ребенок из окна. Спелая вишня, хлопок, испуганный вздох — и вот уже забита трахея, лишая кислорода.

Никто не мог купить себе страховку на безопасность. И он не может уберечь от всего.

В тусклом свете луны маленькая черная точка двигалась к своей цели, взбираясь на огромную зеленую гору, что преградила собою тропу. Потерянный муравей блуждал по стопе Леонардо, не в силах найти известную ему дорогу. Лидер не был жесток к крошечному существу. Мы все лишь беспомощные песчинки в круговороте жизни. Маленькое создание скатилось с его стопы и как ни в чем не бывало продолжило свой путь под равнодушным взглядом существа, куда более могущественного, чем оно.

— Поговори с ним, — недавно вернувшийся с охоты Рафаэль увлеченно разделывал кролика неподалеку от лидера. Не глядя на брата, он добавил: — Он считает себя виноватым.

— Это не так, — так же тихо и устало ответил ему Лео. Ему сейчас не хотелось ни с кем вести беседы, нахлынувшая утомленность от всех переживаний этого дня не располагала лидера к утешениям. Уже второй раз он видел перед собой бескровное лицо Евы, в прошлом надеясь, что такого больше не произойдет. Но произошло. Опять.

— Ага, только не забудь сказать ему об этом, — Рафаэль обтер сталь разделочного ножа о кусок ткани и понес тушки к костру.

Лео прикрыл глаза, растирая пальцами лоб, и признал, что добытчик кроликов был прав. Дони тоже было несладко, он смог уловить его испуг, и, вероятно, тот продолжал сидеть и грызть себя за оплошность. Его младший гениальный брат, с виду не имеющий чувств, состоящий практически из одной рациональности, был не из тех, кто побежит за утешением. Но понурый мастер катан осознавал, что тому сейчас было так же паршиво, как и ему.

Собравшись с мыслями, Лео — как старший брат и лидер этой семьи — должен был первым сделать шаг навстречу. Неважно, что сейчас хочется ему. Он должен поступать так, как велит его долг. Поднявшись с места, Лео пошел в дом.

Дверь лаборатории оказалась не заперта. На полу в тусклом свете мониторов возле разложенных различных деталей сидел спиной к нему Донателло. Лео должен был поделиться с братом своими мыслями, объяснить ему, так же, как и себе, что есть вещи, к которым они не всегда могут быть готовы, над которыми они, увы, не властны. Утешать у него, в отличие от двух других братьев, выходило не лучше, чем проведение операции паралитиком. Но все же ему необходимо было это совершить.

— Мы давали слово, что не подведем их, но подводим, — при звуке голоса лидера Донателло, казалось, чуть заметно вздрогнул и безэмоционально ответил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Знаю.

— Они не такие выносливые, как мы, — Лео обращался к недвижимому панцирю своего брата, надеясь, что не делает хуже своими словами, но не знал, как иначе до него донести ту суть, которую хотел.

— Знаю.

— Их сложно уберегать, — лидер сделал шаг вперед, окончательно погружаясь в прохладный мрак помещения.

— Знаю, — все с той же пустотой отозвался ему брат.