Довод Королей - Вера Камша

– Монсигнор...

– Я пришел к вам, Рафаэль. Скажу честно, мне жаль, что вы не арцийский рыцарь, а наследник трона Мирии.

– Мне тоже жаль, – улыбнулся Рафаэль, но в его глазах не было прежней бесшабашной лучезарности, – но я родился там, где родился, и с этим ничего не поделаешь.

– Эрасти поделал, – попытался пошутить Александр.

– И я не собираюсь умирать в Кер-Эрасти, сидя на троне. Надеюсь, до этого не дойдет. Но арцийцы пока еще дышат свободно, а мы... Проклятый бы побрал этих капустниц!

– Рафаэль, не лучше ли о них забыть? Вы оправданы, теперь все пойдет иначе.

– Оправдан... Да, да, конечно...

– Что-то произошло?

– Нет, все в порядке, – Рито пожал плечами, но Александр понял, что мириец врет. Что-то произошло, причем сегодня, так как вечером он видел и его, и Дариоло в особняке Трюэлей, оба были веселы и спокойны. Неужели Вилльо успели нагадить?! С них станется.

– Рафаэль, что случилось?

– Ничего, – бесцветным голосом повторил Кэрна.

– Не лги, – Сандер забыл о том, что перед ним не кто-то из «волчат», а наследник мирийского трона, и перешел на «ты», – что-то случилось, я не слепой. Скажи что. Я должен знать.

Рафаэль мог продолжать врать, мог повернуться и уйти или сказать, что дела Рафаэля Кэрна никоим образом не касаются герцога Эстре. Но вместо этого он молча протянул письмо. Остатки сломанной печати еще болтались на шнурке, и Александр разглядел пылающее сердце и герцогскую корону.

– Да, – кивнул Рито, поймав его взгляд, – это от отца. Гонец прибыл утром. Читайте, рассказывать мне не хочется...

Сандер развернул послание. Почерк у Энрике был разборчивым, хотя видно было, что писал он второпях.

«Рафаэль, – рубил наотмашь герцог Мирийский, – я получил твое письмо и послания кардинала Арцийского и Ее Иносенсии. Можешь быть доволен, ты полностью оправдан, а байланте, рыбаки и торговцы распевают про тебя канты[91] и баллады. Ты своего добился, Даро незачем идти в монастырь, она может выйти замуж, а ты в свое удовольствие гонять быков и бегать за красотками, пока я жив. Сообщаю тебе, что известная вам Рената Ллуэва скончалась через кварту после вашего бегства в страшных мучениях, которые не мог ослабить ни один медикус. Она просила передать вам, что никого не винит и что ты поступил правильно и справедливо. Я передаю ее слова, хотя считаю, что маркиза ошибалась, по крайней мере, в отношении тебя. Я убедился, что для моего старшего сына собственное слово и судьбы других людей не имеют никакого значения. Впрочем, что еще ожидать от байланте, который, играя своей жизнью, учится презирать чужие.

Я считал тебя при всем твоем легкомыслии, человеком чести, но я ошибался. Впрочем, церковь и арцийские правители столь дружно приняли твою сторону, что я вынужден признать: ты чист и невинен, как святая Циала. Тебя и твою сестру встретят, как положено вашему званию и вашему доблестному подвигу. Не сомневаюсь, вы откроете следующую Сандангу и вас забросают розами и жасмином. Что значит жизнь лучшей из женщин и сердце отца, когда речь идет о ненависти, замешанной на страсти к приключениям моего сына, и кокетстве и жажде жизненных утех моей дочери? Возвращайтесь, дети мои. Мирия ждет вас...»

Александр дважды перечитал письмо и, не сказав ни слова, возвратил Рафаэлю.

– Видите, монсигнор, – хихикнул тот, – какое веселье ждет нас дома.

– Вижу, – кивнул герцог, – Рафаэль, а зачем вам возвращаться? И, кстати, называй меня Сандер...

2885 год от В.И.

10-й день месяца Лебедя.

Арция. Мунт

Герцог Ларрэн ввалился в трапезную, где его ждали жена и свояченица, в расчудесном настроении, которое ему не испортили даже эти две дуры. Герцог плюхнулся в резное дубовое кресло, залпом осушил кубок, тотчас же вновь наполненный кравчим, и сообщил:

– Мирийцы остаются. И парень, и красотка.

– Неужели? – Изабелла уже давно привыкла задавать мужу именно те вопросы, которые он хотел.

– Именно, – Жоффруа с силой всадил нож в мясо, – похоже, наследничку не больно-то хочется домой. То ли он с моим горбатым братцем не в силах расстаться, то ли графиня Рабан не пускает... Короче, укротитель «пуделей» затесался в волчью стаю. Признал своим сюзереном Сандера.

– Александра Эстре?

– Ты – дура, – сообщил жене Жоффруа, – можно подумать, у меня двадцать братьев и все Александры. Мне и двух-то многовато... Старший – олух и подкаблучник, младший – урод, но хоть ума хватает не жениться. Ему для полного счастья только мирийского красавчика не хватало, теперь справа – тигр, слева – бык, а посередке верблюд, – герцог Ларрэн радостно захохотал своей шутке. Изо опустила глаза, она любила Сандера, который был добр и к ней, и к их матери, оставшейся во Фло только благодаря заступничеству Эстре. Но возражать мужу Изабелла боялась, после смерти отца он несколько раз избил ее ни за что, просто чтоб знала свое место. Урок был усвоен, Изо боялась боли, боялась за сына, дочь и еще не рожденного ребенка, к тому же на ее попечении была безответная Жаклин. Герцогиня Ларрэн понимала, что по отношению к сестре ведет себя как предательница, но страх всякий раз оказывался сильнее совести. Она до сих пор не поговорила о Лине ни с Его Высокопреосвященством, ни с Сандером, хотя понимала, что Жоффруа пойдет на все, лишь бы удержать богатства ре Фло. Если Вилльо будут настаивать на свадьбе и король пойдет у них на поводу, как шел всегда, бедняжку просто убьют, чтобы ее доля досталась сестре, вернее, мужу сестры. Изо вздохнула, отгоняя неприятные мысли. По крайней мере полтора года, пока Лина носит траур, у них есть, а потом она что-нибудь да придумает...

Сама же Жаклин из разговора поняла лишь одно: Рафаэль Кэрна остается в Арции. Все остальное было неважно, тем паче Жаклин знала, что маркиз остался из-за нее. Нужно дождаться окончания траура, и все будет хорошо. Главное, чтобы никто не догадался об истинной причине. Рафаэль это понимает, поэтому он и ушел с приема, даже не попрощавшись с ней. Конечно, он не очень красиво поступает с Ортанс Рабан, но та сама виновата, нельзя быть такой легкомысленной. Сказал ли Рафаэль правду Александру? Скорее всего, да, ведь он нуждался в его помощи...

– Чего это ты разулыбалась, – голос Жоффруа вернул Жаклин к действительности, – я что, что-нибудь смешное сказал?

– Я... Я не слушала, о чем говорят, простите... Я... Я одни стихи вспомнила...

– Проклятый, ну и дура.

2885 год от В.И.

13-й день месяца Лебедя.

Арция. Лага

Летняя резиденция арцийских королей была великолепна: два дворца – Старый и Новый, обширный парк с целой системой озер и проток, каменные дома, в которых жили гости и те придворные, которым не досталось места во дворце, и обширные охотничьи угодья, тянущиеся до самой Пантаны. Пьер Шестой боялся всех животных, кроме любезных его сердцу хомяков, а Филипп Тагэре обожал охоту в той же степени, в какой его супруга любила пышные приемы с музыкой и танцами, а вот Дворец Анхеля Его Величество не слишком-то жаловал. Неудивительно, что после турнира двор перебрался в Лагу, оставив Мунт до поздней осени, когда охота из-за ненастья из развлечения превращается в пытку, по крайней мере для дам.