Миры Филипа Фармера. Т. 6. В тела свои разбросанные вернитесь. Сказочный пароход - Филип Фармер

— Вы забываете, что в обмен на сырье мы отдаем нашим соседям руду и оружие, — сказал ван Бум. — На вражеских стрелах могут оказаться стальные наконечники, которые пробьют вашу броню.

— С вами трудно иметь дело, — со вздохом ответил Сэм. — Наверное, это объясняется тем, что вы наполовину голландец.

— Если ваш тип мышления типичен для всех белых, то я рад, что родился зулусом, — парировал инженер.

— Давайте не будем ссориться, — ответил Сэм. — И примите наши поздравления по поводу создания прекрасного ружья. Хотите, мы назовём его «Ван Бум», модель первая? Как вам такое название?

— Я не хочу, чтобы мое имя имело какое-то отношение к орудию убийства, — сказал инженер. — Ладно, будь по-вашему! Вы получите свои двести ружей. Только в серийный поток мы пустим не это дерьмо, а улучшенную версию «Марк-2».

— Дайте нам сначала двести ружей первой модели, — произнес Сэм. — «Марк-2» подождет. В погоне за идеальным оружием мы можем оказаться в критический момент вообще без ничего. Кроме того…

Он принялся обсуждать особенности «Марка-2». Клеменс имел неутолимую страсть к механическим приспособлениям. На Земле он изобрел множество вещей, которые, по его мнению, должны были принести ему богатство. Первой в этом списке стояла типографская машинка Пейджа, на которую он угрохал — именно угрохал — все деньги, полученные за книги. Сэм с горечью вспомнил об этом ненасытном монстре, и на миг вместо ван Бума перед ним возникла жалкая фигура Пейджа. Он даже вздрогнул от беспричинной паники и давно забытой вины.

Ван Бум перевел разговор на огромное количество материалов, вложенных в строительство ПА-1 — образца их первого аэроплана. Пропустив мимо ушей жалобы инженера, Клеменс направился к ангару, построенному в миле к северу от его дома. Советники поспешили следом. Аэроплан находился на стадии завершения, но по-прежнему выглядел как скелет птеродактиля с тростниковой корзиной вместо кабины.

— Он напоминает мне самолеты, которые строились в 1910 году, — сказал фон Рихтхофен. — Управляя этой стальной стрекозой, я буду сидеть в кабине, открытый выше пояса всем ветрам. Сейчас главной задачей является проверка мотора, который работает на древесном спирте. Мы еще не уверены, что он поднимет эту штуку в небо.

По словам барона, первый полет должен состояться через три недели. Фон Рихтхофен показал Сэму чертежи ракетных установок, которые предполагалось закрепить под крыльями.

— Мы думаем оснастить самолет шестью небольшими ракетами, но основным его назначением будет являться разведка. Против ветра нам вряд ли удастся выжать сорок миль в час, но полет есть полет — даже на такой черепашьей скорости.

Сэм огорчился, что в кабине не предусмотрено второе сиденье. А ему так хотелось подняться в воздух — впервые в жизни, вернее, впервые за две жизни. Фон Рихтхофен пообещал, что следующая модель будет двухместной и Клеменс станет первым авиапассажиром в мире Реки.

— Только сначала вы все проверьте как следует, — добавил Сэм.

Он ожидал, что Иоанн начнет протестовать и настаивать на своем первенстве. Но тому, очевидно, не хотелось расставаться с землей.

Обход завершился на верфи, расположенной у Реки между ангаром и домом Клеменса. Там, окруженный строительными лесами и подпорками, стоял вездеход — гордость и козырная карта Пароландо. Рабочие обещали спустить его на воду через неделю. «Огненный дракон-1» представлял собой прообраз танка-амфибии, который Сэм планировал использовать в качестве катера на большом пароходе. Это была прекрасная боевая машина тридцати двух футов длиной, с броней из стали и толстых листов дюралюминия, с гребными винтами и тремя орудийными башнями на верхней палубе. Мощный двигатель работал на древесном спирту. Команда состояла из одиннадцати человек. Вездеход развивал огромную скорость как на суше, так и на воде. Сэм Клеменс гордился им, как своим детищем, и считал его непобедимым.

Похлопав ладонью по холодной броне, он взглянул на советников и с усмешкой сказал:

— Зачем нам тревожиться о каких-то лучниках? Или даже о целой армии? Этот джаггернаут может сокрушить любое государство в речной долине. Недавно мы установили на нем паровые пушки — наше последнее изобретение! Такого оружия не было даже на Земле, а что уж говорить об этом мире! Теперь вы понимаете, почему нам понадобился паровой котел?

Как всегда, обход поднял его настроение. Правда, строительство корабля только начиналось, но всему свое время. Прежде требовалось защитить Пароландо и сделать необходимые приготовления. Клеменс еще раз усмехнулся, потер ладони и удовлетворенно запыхтел сигарой, втягивая в легкие зеленый дым.

А потом он увидел Ливи.

Сэму вспомнилось ее пожелтевшее лицо, измученное многолетней болезнью, блеклые остекленевшие глаза, когда она умерла в Италии в 1904 году. Там, в горе и нужде, она любила его и только его! А теперь, воскресшая, молодая и красивая, она отдала свою любовь другому мужчине.

Приближалось время обеда, и Ливи направлялась к питающему камню. Очаровательную грудь прикрывал тонкий полупрозрачный шарф; алые края белой юбки достигали середины бедер. Сэм не мог отвести глаз от ее прекрасной фигуры, длинных и стройных ног, прелестного и дорогого лица, которые он когда-то целовал и ласкал в далекой прошлой жизни. Все те же большие сияющие глаза и шелковистый гладкий лоб, влекущие губы и маленькие белые зубки. Ливи, как и прежде, расчесывала волосы на пробор, а вдоль щек, почти до плеч, спускались два локона. За ушком виднелась малиновая «роза», которую она сорвала с лианы, обвивавшей «железное» дерево. Высокую шею украшало ожерелье из красных спиральных позвонков рогатой рыбы.

Сердце забилось, как маленькая птаха, посаженная в тесную клетку, Сэм почувствовал себя беспомощным и робким.

А она приближалась, плавно покачивая бедрами, и ее груди подрагивали под тонкой тканью. Там, на Земле, Оливия вела себя очень скромно и всегда носила длинные платья, скрывавшие тело от шеи до лодыжек. Она стеснялась даже его, своего мужа, и никогда не раздевалась перед ним при свете. Но теперь ее вид напоминал ему полуобнаженных женщин с Сандвичевых островов.

Осознав свою ханжескую щепетильность, Сэм тут же понял причину этого чувства. Свое невольное влечение к туземкам он вытеснил надуманным отвращением к их наготе. Однако оно не имело никакого отношения к поведению полинезиек и объяснялось только его внутренней закомплексованностью.

Ливи получила пуританское воспитание, но оно не уничтожило в ней живое существо. Даже там, на Земле, ей нравилось пить спиртное и особенно пиво. Она несколько раз пробовала курить, порою сильно сомневалась в Боге, а позже, переняв привычку Сэма, любила выдать парочку крепких ругательств, когда девочек не было рядом. Однако ее зря обвиняли в том, что она подвергала его книги строгой цензуре и якобы кастрировала их до неузнаваемости. Нет-нет, этим цензором являлся он сам.